СССР: Бесконечная онлайн закупка 2 - Татуков Карим Анарович "loloking333" - Страница 41

Раздались выстрелы, но что пули могли сделать песку? Тот, пробив окна и даже стены в нескольких местах, проник на второй этаж, окружая Павла. Вихрь разрушал все вокруг: новые товары, закупленные для оснащения ресторанов быстрого питания, электроинструменты, мебель, документы. Если бы Паша мог, он бы проклял собственную силу. Но все, на что хватало сознания — чувство боли и истощения.

Истощения на грани голода, но иного. Организм в чем-то отчаянно нуждался, и этого чего-то вокруг было предостаточно. Вихри пыли начали разделяться. Светло-серые блестящие песчинки оказались наверху, в то время как темно-серые осели вниз и начали формировать струи, вонзающиеся в дрожащее тело со всех сторон. Несколько рассыпчатых нитей пробили кожу головы, заставив Павла широко распахнуть глаза. Он ощутил, как под скальпом расползаются муравьи, постепенно сливающиеся с черепом.

Клетки соединительной ткани вырабатывали громадное количество коллагена и эластина, чтобы поспеть за поступлением инородных веществ. В межклеточное вещество стекалась вода со всего организма, инородные кристаллы, коллаген и эластин. Запасы фосфора в изломанных костях также быстро истощались, вымываемые кровью. Сложные химические реакции, происходящие в организме с невероятной скоростью благодаря поддержке мутагена, привели к чудовищным изменениям. Началась реструктуризация скелета.

Каждый внутренний орган обрастал собственной костяной оболочкой. От ребер и позвоночника отделялись ветвистые наросты, связывающие их в единую сеть. Сам по себе скелет увеличивался в размере, вытягивая Павла в высоту и в ширину. Сосуды, капилляры, слёзные и железные протоки обвивались упругой тканью, чуть более плотной, чем хрящи, но достаточно гибкой для существенного сжатия-расширения. Вокруг мышц также образовывался костяной каркас, но не такой глухой, как на внутренних органах, а состоящий из реброподобных отростков, берущих начало в обычных костях. Под кожей они были почти не видны, но во время напряжения мышц становилось очевидно, что картина подкожного строения полностью изменилась. И на удивление для столь спонтанной мутации, они выглядели чрезвычайно гармонично, будто к уже существующей мускулатуре добавился новый рельефный слой, похожий на зубчатые мышцы по бокам пресса. Даже шея не стала исключением, обзаведясь защитными кольцами.

Помимо очевидных изменений опорно-двигательной системы, было что-то ещё… Нечто, морозными нитями пронизывающее всё тело. Нечто, откликающееся на зов воли.

Паша поднял ладонь, и над её поверхностью заиграли тусклые пурпурные огоньки.

«Это проклятая сила…».

Он сжал ладонь в кулак. Один лишь вид потусторонней энергии возвращал к моменту бессильного наблюдения за смертью лучшего друга.

— Павел Сергеевич!

В раскуроченные двери второго этажа влетела группа охранников с автоматами Калашникова наперевес. Они настороженно оглядывались, но не видели врага. Лишь попорченное песком оборудование на сумму в несколько миллионов рублей.

Но самой большой проблемой было то, что Павел стоял посреди раскуроченной комнаты весь в крови, в изодранной одежде. С медленно заживающими ранами по всему телу.

Как охранники, они не выполнили свою работу. Не то чтобы стыд и совесть… но премия, возможно даже зарплата.

— Че там⁈ Че там⁈ — Сквозь ряды бойцов пробился Алан Турсунбеков, а следом за ним Богдан Сладко. Взглянув на огромный ущерб помещению и товарам, тувинец раскрыл глаза так широко, как никогда прежде. — Баля… Э, айтым не мин, кормостор мында. Балда, не веришь мне. Как сен объяснишь, что это не духи, а? Тупой Богдан, баля…

Повернувшись к Сладко, грозно жестикулировал Алан. Он уже устал доказывать другу, что на их начальника духи охотятся. А этот Поволжский бурлак всё в ум никак не возьмёт.

— Как много народа это видело? — Спросил Павел как ни в чём не бывало, проглатывая таблетку титанида. Глядя на охранников, смущённо опускавших головы, он понял, что на этот раз натворил делов и поднял много шума. — Всем глазастым и ушастым доходчиво объясните, что это был взрыв газовых баллонов. Как именно, меня не касается, хоть мохнатыми колоколами перед зенками машите и в гипноз вводите.

Отдав распоряжение, Паша взял руку лучшего друга и отправился в лес. Но перед этим принять душ и переодеться. Он не мог хоронить останки Мишани, будучи в таком отвратительном состоянии.

Павел стоял посреди бора, занесенного снегом, с закрытыми глазами. Вековые сосны, ощетинившиеся инеем, словно старые воины, охраняли тишину леса. Их запах был настолько отчётлив, что можно было различить, где какое дерево находится. Солнце, холодное и бледное, пробивалось сквозь густые кроны, окрашивая снег в сверкающие тона. Зрачки, расширившиеся под веками, казалось, находились под светом ярких ламп. Тишина, нарушаемая лишь скрипом веток под тяжестью снега и свистом ветра, царила вокруг. Но слух улавливал копошение белок в сотнях метров, полёт редких зимних птиц, даже разговоры многочисленных рабочих, готовящихся к очередному трудовому дню в поместье.

«Чувства обострились настолько, что в это трудно поверить».

Подумал он, резко распахнув глаза.

Павел отчётливо видел, как хлопья снега медленно кружатся в воздухе. На расстоянии дюжины метров он разглядывал структуру и кристаллические пластины каждой снежинки. Они сверкали и переливались, как миллионы маленьких алмазов.

«Не только органы чувств, все тело ощущается иначе. Будто с велосипеда на Бугатти пересел».

В мгновение ока он сорвался в сторону дерева, словно пуля, выпущенная из ружья. В восприятии Павла собственные движения были плавными, но со стороны любой человек увидел бы лишь рваную размытую тень. Массивным кулаком он пробил ствол насквозь.

Дерево, толщиной с человека, треснуло в центре, и грохоча, рухнуло. Во все стороны взметнулся снег, а зверьки и птицы, занимавшиеся поиском еды в зимнем лесу, в ужасе бросились бежать.

«Экстракт инициации зверя невероятен… Базовые характеристики возросли более чем вдвое. Кости окрепли так, что можно колотить стальные груши сутки напролет без последствий. Да хоть из пушки в живот стреляй, вряд ли такой каркас можно сломать без точечного приложения сил. И это лишь физические изменения…».

После похорон останков Мишани почти всю ночь он посвятил исследованию потусторонней энергии. Последняя оказалась полной противоположностью того, в чём Павел варился с рождения и даже после принятия титанида. Это не было похоже ни на силу, ни на выносливость, ни на реакцию.

Нечто, являющееся продолжением мысли, воли, но материальное. Будто дополнительные руки и ноги, в которых убрали посредников в виде нервных импульсов, и плоти.

Её использование было в равной степени простым и сложным, как попытки не думать о белой танцующей обезьяне. Как обязательство перед собой встать с утра пораньше и посвятить весь день важным делам, столкнувшееся с всеаожирающей ленью. Это был не инстинктивный отклик, а процесс борьбы и подчинения для получения результата.

На уровне физических чувств энергия была чем-то вроде хладагена, пронизывающего кости и плоть. Вокруг сосудов, по которым она текла, а это был ли именно сосуды, Паша проверил, сделав глубокий надрез в области предплечья, распространялась приятная прохлада. И действительно, когда энергия выходила из тела, она была температурой примерно минус пятнадцать градусов Цельсия. Так что при извлечении пурпурных всполохов, удавалось легко определить расход, основываясь на том, насколько теплее становится. Наверняка были и иные способы, но он больше был занят практическим применением данной силы.