Темное безумие (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 45

Затем я чувствую, как мою талию обнимают руки.

Грейсон прижимает меня к груди. Я откидываю голову назад, чувствуя, как его сердце бьется в такт с моим. Его твердое тело прижимается ко мне, и он произносит:

— Наше первое убийство.

Глава 29

ОСВОБОЖДЕНИЕ

ГРЕЙСОН

Ночной воздух гудит от напряжения, которое заряжает и обволакивает нас. Я чувствую его электрические импульсы, вибрирующие на коже Лондон.

Наше первое убийство.

Меня тянет к ее теплу, как мотылька к пламени, словно ее тело может отогнать демонов нашего прошлого. Она мой храм, и я хочу преклонить колени у ее ног и восхвалять ее.

— Я горю, — говорит она. Адреналин все еще циркулирует в ее крови, ее плоть горит под моими руками. У меня напрягаются мышцы от того, как сильно мне хочется прижать ее тело к себе.

Ей не нужно объяснять. Я понимаю, что она чувствует. Я дрожу от возбуждения из-за нашего убийства — я не могу перестать прикасаться к ней. Всё между нами переливается эротическим соблазнением.

— Ты восхитительна, — шепчу я ей на ухо. — Такая живая. — Я нахожу застежку платья и расстегиваю молнию на спине. Пальцы скользят по ее коже, все мое существо пылает, отчаянно желая прикоснуться к ней.

— Может я и прошла твой тест, но провалила свой. — Ее тело окаменевает.

Мальчик. Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице. Мы так близки к тому, чтобы стать единым целым.

— Если бы ты знала, что мальчик в безопасности, чтобы это изменило? Ты бы приняла другое решение?

Она поворачивается в моих руках, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Как?

Я заправляю прядь волос ей за ухо.

— Доверие, Лондон. Это следующий шаг. Ты должна мне доверять. Ты думаешь, я бы хотел, чтобы ты страдала из-за смерти невинного ребенка?

Она моргает, глядя на меня.

— Он все время был в безопасности.

Я прижимаюсь губами к ее лбу, не в силах сдержать себя.

— Мы не монстры, — говорю я, скользя руками по спине и талии, сжимая атласное платье. — Но мы и не святые. Мы хищники, и нас нужно кормить.

Она тоже прикасается ко мне — ее руки прослеживают татуировки и шрамы на предплечьях, ладони гладят грудь, пальцы зарываются в волосы и поглаживают затылок. Каждое изучающее меня движение вызывает волну возбуждения.

Нас больше ничего не сдерживает. Мы свободны.

— Это бы ничего не изменило, — признает она. — А теперь я никогда не смогу насытиться. Как мы сможем остановиться? Можно бесконечно пытаться заполнить пустоту внутри нас. Нам всегда будет нужно все больше и больше, пока эта потребность нас не поглотит.

Я глажу ее щеку и смотрю в темные глаза. Золотые крапинки сияют, отражая блеск ключей.

— Нам никогда не придется останавливаться. Никогда. Мне больше не нужно нести этот крест, как и тебе больше не нужно жить во лжи. Между нами нет стыда. Что до сводящего с ума желания… — Я стягиваю платье, позволяя ему упасть на землю. — Мы найдем способ удовлетворить его.

Залитое звездным светом, ее тело до боли невероятно красиво. Наконец-то дразнящая плоть в пределах досягаемости. Я опьянен видом. Я наклоняюсь к ее плечу, ощущая на коже намек на сирень — мой афродизиак, мой наркотик. Я зависим от нее.

У нее перехватывает дыхание, когда я обхватываю руками тонкую талию. Затем, когда она запрокидывает голову, поддавшись магии момента, я с поцелуями накидываюсь на ее плоть. Жадно подчиняя каждый обнаженный дюйм тела.

Она переводит взгляд на ловушку, где наша жертва превращается в ничто.

— Это слишком… продолжай прикасаться ко мне, Грейсон. Я горю. Мне нужно больше.

— Боже, мне нравится, когда ты грязно выражаешься. Расскажи мне обо всех плохих вещах, которые мы собираемся сделать. — Я падаю на колени. Провожу по мягкой коже ягодиц, наслаждаясь тем, как она сжимает мои плечи, пока ее бедра подрагивают от желания.

— Мы можем сделать что угодно, — говорит она, и я чувствую, как ускользает контроль при звуке ее хриплого голоса.

Я провожу пальцами по бедрам, затем перекидываю одну ногу через плечо и впиваюсь губами в нежную плоть на внутренней стороне бедра. Она вздрагивает, почувствовав укус, и я стону, когда ее жар опаляет мне лицо. Руки зарываются в мои волосы, когда я целую и покусываю ее бедро, услышав ее хриплый, прерывистый крик я становлюсь таким твердым, что становится больно.

А потом я пробую ее на вкус. Схватив ее за задницу и прижав сладкий центр ко рту, я скольжу языком между шелковистыми губками. Она мокрая и горячая, и я чувствую каждое сокращение ее мускулов, когда она трется о мое лицо.

— Грейсон… — В ее устах мое имя звучит как молитва. Это сводит меня с ума. Потребность в ней невыносимая. Мое желание растет, и я ласкаю ее языком, пока не начинают чувствовать, как она пульсирует.

Я отстраняюсь и поднимаюсь на ноги. Беру ее на руки, размещая прямо напротив болезненно твердого члена, который хочет только ее.

— Возьми меня, — выдыхает она мне в рот, прежде чем прикусить мою нижнюю губу. Я стону, зарывшись рукой в ее волосы и прижимая к себе. — Трахни меня, пока я не начну умолять тебя остановиться… пока мы не окажемся на грани смерти.

— Дерьмо. — Я дрожу, опуская ее на землю. Каждый мускул и сухожилия напряжены в предвкушении. — Господи, ты чертовски совершена. Я никогда не буду сдерживаться с тобой. Это было бы грехом.

Она пытается снять с меня рубашку, ногти впиваются в мою кожу. Это и мучение, и наслаждение, и чистейшая эмоция. Я с шипением выдыхаю, когда ее пальцы касаются свежей раны на животе.

— Сделай это еще раз, — говорю я.

Она гладит рану, которую нанесла уверенной рукой, одержав надо мной верх.

— Значит, это и есть любовь?

Я жажду ее боли, как мои легкие жаждут кислорода.

— Это и есть наша любовь.

— Тогда сделай меня грешницей, Грейсон. Я не хочу искупления. Я хочу нас.

Я целую порезы на ее запястьях. Отметки, которые оставил я сам. Желание отметить ее становиться все больше, хочется сделать ее своей так, как не может никто другой. Я провожу зубами по ее плечу, а затем вонзаюсь в шею, издав тихий, задыхающийся крик.

Полные нетерпения мы стягиваем мою одежду в неистовстве небрежных прикосновений и разгоряченных признаний. Ненасытные. Боль переросла в стаккато, бьющееся между нами, пульсируя ненасытной потребностью. Быть ближе. Кожа к коже. Ощущение твердой земли под ногами помогает поверить в реальность происходящего. Ночь ясна и безупречна. Ничто не может нас остановить.

Я перекатываю ее на себя, изучая обнаженное тело, обнаженную грудь. Она раскинулась передо мной без тени стыда в бездонных глазах. Выгнув спину, она потирается скользкими губками о мой стояк. Из меня вырывается череда ругательств.

— Блять. Ты меня убиваешь. — Я поднимаюсь навстречу движениям сексуальных бедер.

Она падает на меня, волосы ниспадают ей на плечо, создавая занавес, скрывающий нас от мира. Я позволяю ей заключить меня в клетку рук и ног, неоспоримая сила, исходящая от нее, заставляет сердце биться чаще. Она носит свой грех красиво.

— Что, если бы я могла? — Шепчет она мне в ухо. Ее зубы пронзают мою плоть, когда она опирается о землю, чтобы с силой насадиться на меня, отчего моя сдержанность разбивается вдребезги.

У меня вырывается рык, и я ловлю ее запястье. Поднеся ее руку к горлу, прижимаю пальцы к яремной вене.

— Если собираешься дразниться, лучше будь готова подтвердить слова делом.

В ее глазах зажигается порочный огонек.

— Ты серьезно.

— Я бы охотно перенес любую пытку, если бы она исходила от твоих рук. Моя болезнь прекрасно подходит твоей. — Я подношу ее пальцы ко рту и посасываю подушечки, ощущая ее лихорадочное возбуждение. — Прикоснись к себе, — приказываю я.

Она подчиняется. Откинувшись назад, она прижимает нежные пальчики к клитору, потирая его и разжигая желание. Я стону, ощущая, как ее раскаленная плоть скользит по мне. Никакие пытки не сравнятся с ощущением того, как она обхватывает меня. Оргазм нарастает, она сжимает меня бедрами, мышцы напрягаются, край уже близко.