Назад в СССР: демон бокса (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 50

— Не ирландский вариант, сэнсэй.

— Аналогично. Как-то справишься. Обменяй на фунты.

— Кутнём?

— Совсем дурак? Буду ставки на тебя делать. На победу нокаутом во втором или третьем раунде, как договоримся. Рискуем моими, в Минске за них больше десяти тысяч деревянных отдал. Прибыль пополам. Идёт?

Заманчиво… И опасно. Я — несовершеннолетний, дальше Колымы не сошлют и то — условно. Ким рискует по полной. Но если перебираться на Запад, какой-то стартовый капитал необходим.

Лучше, конечно, открыть счёт в местном банке и положить бабки туда. Но как здесь соблюдается банковская тайна? Точно не хочу стать жертвой шантажа.

Если что-то всплывёт в СССР, я невыездной пожизненно. Разве что загрызть зубами пограничную овчарку и переползти под колючей проволокой в Норвегию или Турцию… Но собак люблю, они порой лучше людей, да и к серьёзным вещам надо относиться серьёзно.

Скинув вещи, отправился на исследование гостиницы, нашёл в ней несравненное преимущество: выход на задний двор, минуя холл. Он запирался, но шпингалет на окне в коридоре слабый, я его ещё расшатал. Злачное место должно быть удобным для неправедных дел. В нейтральной одёжке, без букв «Динамо» или USSR, проскользнул в проулок, огляделся. Вдали тусуется какая-то шпана, в случае опасности раскидаю, даже если у тех есть ствол. Но оно мне надо?

На более приличных улицах почувствовал себя спокойнее. Ирландцы вообще приятные внешне, улыбчивые, их суровость преувеличена. А бухают как! Если зайти в паб, на спор выиграть пиво в дартс, у меня тут же прибавится куча новых приятелей… Пока об этой дружбе не прознают сопровождающие из ГБ, их двое, нормальные вроде мужики, но работа такая.

Обменники встречал, они не вызвали доверия, злачные какие-то места. Нашёл отделение банка, там произвёл ченч без проблем. Количество фунтов значительно меньше чем долларов, курс такой.

Кима он устроил.

— Завтра узнаём результат жеребьёвки, решаем как ставить, на третий раунд или на второй. В финале ставим на твоё поражение нокаутом.

— Нет.

— О чём мы с тобой говорили в Минске? Ты обещал.

— В важном денежном бою. Но не ради нескольких сот фунтов. Прости, международный мастер для меня пока важнее.

Он, похоже, рассердился, но постарался не подавать вида. Только стал менее многословен.

Утром взвешивались. Я едва-едва уместился в заданные пятьдесят семь, поставив в уме галку на память: меньше жрать макарон из унитазного бачка. Со свиной тушёнкой — калорийный и медленно выводящийся продукт.

— На какой раунд ставим? — упорно спрашивал мой секундант перед общей пресс-конференцией.

— На третий. Понятия не имею, кто это такой — Пламен Пенчев из Болгарии, только возраст и рост. Хреново у нас добывается информация!

— Потерпи. К четвертухе я попробую решить проблему.

Он исчез, появившись лишь минут за пять до боя, забинтоваться и натянуть перчатки мне помог боксёр из средних. Ким хитро подмигнул азиатским глазом и принялся размахивать полотенцем. Глава делегации чуть на говно не изошёл, узнав про опоздание секунданта. Хорошо хоть, в обеих ещё более лёгких категориях наши победили.

— Бокс!

Парень был подающий надежды, но, попади он на взрослый чемпионат СССР, его бы схарчил без хлеба любой, кто со мной встречался. Я вообще не атаковал, вяло отмахиваясь, чтоб не задеть ненароком, кто-то из тренерского состава пытался мне вправить мозги во втором перерыве с воплями «атакуй!», но я проигнорировал. Завалил болгарина в первые двадцать секунд третьего раунда, первой же жёсткой серией, здесь её начал проверять на практике. Первый джеб шёл, чтоб замаскировать поворот корпуса на удобный угол, правая на исходное — «пли»! Сразу же кросс слева, он тоже на отвлечение внимания, и снова правой — апперкот, хук или кросс, зависит от положения противника.

Судья ошарашено воззрился на меня, не понимая, чего я миндальничал первые четыре минуты, и не стал открывать счёта. Болгарина подхватили под белы рученьки и как-то вынудили стоять не падая при объявлении победителя.

Кима у помоста уже не было, он обнаружился лишь к вечеру в гостиничном номере и принялся прилаживать к телевизору массивный ленточный видеомагнитофон.

— Договорился тут с одним за пять фунтов в сутки… Смотри!

Бой Тити Терелла из Румынии, где тот одолел англичанина Петера Ханлона, показался мне чем-то из «детский сад, ясельная группа». Всё же советская школа бокса, на которую равнялся с первых неуверенных шагов под репортажи из телевизора Евгения, реально была самой сильной в Европе. Их юные чемпионы хуже наших середнячков.

— Ставьте в первом раунде.

Попотеть меня заставил только чернокожий Пьер Оливер из Франции в финале, я зря обещал Киму нокаут во втором раунде, тут бы хоть в третьем да по очкам… В конце первого сам получил так, что в перерыве нюхал нашатырь. Сольюсь? Ну уж нет. В начале четвёртой минуты решился на испытанный и самый грубый ход в арсенале — удар всей дурью в перчатку соперника, когда она у лба, и апперкот. Против лома нет приёма! Всё же у юниоров руки тонкие. С мужчиной нормальной комплекции не прошло бы.

В СССР рефери немедленно остановил бы бой, здесь я не услышал команды «стоп», поэтому врезал французу ещё и по голове, что было совершенно лишнее, не до глубокого нокаута, но чувствительно. Шоколадка сполз по канатам на пол и остался недвижимым, пока его не откачали секунданты. Так или иначе, я обеспечил выигрыш на тотализаторе, окончательно превращаясь в профессионального боксёра без стыда и совести, Ким, исчезнув на час после награждения и перед торжественным ужином за счёт принимающей стороны. Шепнул:

— Поменял на доллары. Купюры по двадцать и пятьдесят. Твоя доля десять триста. Придётся две перчатки расшить.

Ого! До восьмисот миллионов как до Луны, но это уже реальные деньги. Если отвезти их в Грузию, можно через знакомых в КГБ обменять на рубли, выйдет больше пятидесяти тысяч. Отец тела столько за всю жизнь, наверно, не заработал, не говоря о ма. Я постарался вообразить огромный кислый лимон во рту, чтоб не улыбаться во все тридцать два, хоть повод был: я — чемпион Европы, пусть среди юниоров, вправе претендовать на мастера спорта международного класса и вообще вхож теперь в элиту советского бокса. Правда, не эксклюзив, наша сборная выдвинула бойцов в каждой категории, ни в одной, кажется, не обошлись без медалей, золотые взяли в половине, что не сложно: по суперлиберальной формуле чемпионата призёрами стала половина заявленных боксёров.

Эту половинку утром на следующий день принимали высокие чиновники и спонсоры соревнований, нас ожидала экскурсия по Дублину, потом часа три свободного времени перед автобусом в международный аэропорт Шеннон, до него долго пилить. И вот перед самым эти свободным временем вышел казус. В автобус, катавший нас по городу, поднялся представитель компании, работавшей в аэропорту, он произнёс прочувствованный спич, что Шеннон как трансатлантическая воздушная гавань во многом обязан своим процветанием советскому «Аэрофлоту», поэтому решено премировать боксёров-призёров, львиная доля которых — советские юноши, по сто фунтов в знак дружбы между народами.

Не знаю, какое отношение к ирландско-советской дружбе имел Пьер Оливер, глядящий на мир единственным глазом, второй закрыла гематома от моего подарка на ринге, но этот глаз засветился неподдельной радостью, чего не сказать о настроении Дмитрия Чижа, главы советской делегации. Когда нас вывели из автобуса на свободный выпас, он собрал паству и строго предупредил: все фунты, кроме командировочных, до последнего шиллинга привести в Союз и сдать! На них получим чеки, которые отоварим в «Берёзке». Кто нарушит приказ — пожизненно невыездной.

Мужчина в штатском, занимавший с коллегой соседний с нами номер, предложил немедленно сдать ему на хранение полученную валюту. Несмотря на его суровый вид, пацаны почему-то не поспешили с актом доброй воли.

— Это наши общие деньги, папа Ким, легальные. Предлагаю потратить.