Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Успенская Ирина - Страница 155

– Прошу вас выслушать меня со всем возможным вниманием, – сказал Грегор, мучительно пытаясь подобрать единственно правильные, нужные слова. – Прошлой ночью…

Кровь бросилась Айлин в лицо, а сердце противно екнуло. Прошлой ночью… она повела себя как настоящая трусиха! И уж конечно, совсем не как леди!

А сейчас и вовсе! Настоящая леди должна была бы изнемогать от стыда и бояться поднять глаза, а Айлин…

Сегодня ей совсем, совсем не было стыдно.

«И вообще важно лишь одно, – подумала Айлин с растерянным удивлением. – Что это был мэтр Бастельеро! Мэтр Бастельеро, который никогда не смотрел ни на одну девушку, даже самую красивую! Значит… Значит, он меня все‑таки…»

В груди разлился мягкий ласковый жар, словно от глинтвейна, который им с Даррой иногда варил Саймон, и Айлин поспешно оборвала мысль.

– …я повел себя недостойно, – продолжил мэтр Бастельеро странным и чужим звенящим голосом. – Не в оправдание – оправдать меня не могут никакие обстоятельства! – но в объяснение моего поступка должен сказать, что я был не в себе. Причины не важны. Поверьте, если бы я был полностью в здравом рассудке, то не совершил бы того, что… совершил.

Айлин показалось, что перед ней разверзлась ледяная черная бездна. Тепло в груди сменилось пронзительным холодом, сердце рвануло острой болью, и Айлин едва удержалась, чтобы не прижать ладонь к груди.

«Не в себе, – подумала она. – Он просто был не в себе. Он… Если бы он был в себе – ничего не произошло бы?.. Он меня не любит, – пришла вдруг простая и холодная ясность. – И то, что произошло, мучает его… Нужно сказать… сказать хоть что‑то. Принять извинения. Попросить позволения уйти…»

– Но я искуплю свою вину, – продолжил Бастельеро. – Я сегодня же поставлю вашего брата в известность о нашей с вами помолвке. Мы поженимся в первый день лета. И я клянусь, что постараюсь сделать вас счастливой. Позвольте вашу руку, леди Ревенгар…

– Мою руку?.. – переспросила Айлин, с трудом шевеля губами, а льдинка в груди провернулась, царапая сердце острыми краями, обжигая холодом.

В руке лорда Бастельеро оказалось кольцо – в точности похожее на его родовой перстень, только немного поменьше. Фамильное кольцо Бастельеро? Он… предлагает ей брак?

«Вчера, – беспомощно подумала Айлин. – Всего только вчера я согласилась бы, не раздумывая. И была бы счастлива! И уверена, что иначе и быть не может! И сегодня тоже… если бы я могла думать, что мэтр любит меня… если бы я только могла бы надеяться! Но не теперь. Только не теперь. Только не так! Неважно, стала ли я падшей… женщиной, но гордость у меня все‑таки есть. Ревенгары не принимают подачек от снисходительности и подарков от чувства вины! Слишком фальшивая монета за ночь любви!»

Мир вокруг звенел и кружился, словно при перерасходе магической силы. И было ясно, что все еще можно исправить! Забыть, переступить через гордость… Всего один маленький шажок, за который ее не то что никто не осудит! Напротив! Разве может быть другой выход для опозоренной девицы, чем принять предложение мужчины, который благородно возвращает ей ее честь?! Выйти за него замуж и всегда, всю жизнь помнить его великодушие и желание загладить вину.

Она глубоко вдохнула и посмотрела в глаза лорду Бастельеро. Грегору. Впрочем, нет, все‑таки лорду и мэтру – не более того.

– Мне… мне глубоко льстит ваше предложение, милорд. Но, простите, я не могу его принять.

– Вы… что? – переспросил Бастельеро так недоверчиво, что вместо холода в груди вдруг вспыхнула злость.

Бессовестная, совершенно не заслуженная никем, кроме нее же самой!

– Я не могу принять ваше предложение, – повторила Айлин.

Во второй раз это оказалось куда проще, чем в первый.

– Я не выйду за вас, что бы ни решил лорд Ревенгар, – медленно и отчетливо проговорила Айлин, внимательно вслушиваясь в каждое слово и глядя, как меняется лицо Бастельеро.

Недоверие, недоуменная злость…

И понимание.

Лорд Бастельеро глубоко вдохнул и медленно выдохнул. И едва заметно улыбнулся, как, случалось, улыбался на практикумах, когда кому‑нибудь, обычно Саймону, удавалась особенно удачная порча.

– Я понимаю, что оскорбил вас, – проговорил он старательно мягко. – И все же прошу, подумайте. Обида – дурной советчик. Но вы ведь способны слышать не только обиду, но и голос разума? Несомненно, я один виновен в вашем бесчестье, но законный брак…

– Бесчестье? Мое бесчестье? – переспросила Айлин шепотом, замирая от жгучей ярости.

«Ставлю все, что у меня есть, против ломаного медяка – ни демона он не понял!»

– Да, лорд Бастельеро, – проговорила она громче, позволив гневу взять над собой верх. Лучше уж расставить все руны в звезде сразу! Не отчислят же ее из Академии за то, что она нагрубила мэтру! – Вы меня оскорбили. Оскорбили дважды! Я подарила вам свою любовь, и вы вольны были не принять ее, но приняли и, приняв, назвали любовь – бесчестьем! И второй раз вы меня оскорбили вашим предложением, сделанным в порыве раскаяния! Но единственным несмываемым бесчестьем для меня было бы – согласиться на это предложение! Вина – худшая причина для брака, хуже – только позор! А вы предлагаете мне обе эти причины, предлагаете скрыть мой, как вы считаете, позор плащом вашей вины! Убирайтесь к Барготу с вашими сожалениями, с вашим пониманием и вашим бесчестьем заодно! И договаривайтесь со своей совестью как вам угодно – но только без меня! А с моим бесчестьем я, уж поверьте, разберусь сама! Мое почтение!

Айлин резко поклонилась, развернулась так, что косы хлестнули по спине и плечам, и зашагала к двери, печатая шаг, словно заколачивала крышку гроба.

– Ревенгар! Немедленно остановитесь! – ударил в спину яростно‑изумленный голос лорда Бастельеро. – Айлин! Вы меня не так поняли!

– К Барготу! – повторила она, не оборачиваясь, и вышла, закрыв дверь со всей возможной аккуратностью.

Поспешила прочь, все ускоряя шаг и не задумываясь, куда она идет. Куда угодно, лишь бы подальше от лорда Бастельеро!

Из‑за ближайшего угла – шагах в десяти от аудитории – высыпали Вороны. Караулили они ее, что ли? Впрочем, наверняка караулили…

Дарра шагнул вперед, загораживая дорогу и вынуждая остановиться. Надо было поговорить с ним перед занятием! Обязательно надо было, ведь названые братья беспокоились, а когда она пропала из лечебного крыла, и вовсе всполошились, наверное. Она же, трусиха, проскользнула в аудиторию перед самым колоколом и еще села подальше.

– Милая Айлин… – Дарра осекся, поймал ее руку, попытался заглянуть в глаза, и Айлин поспешно отвела взгляд. – Что такого вам сказал мэтр? Что бы это ни было, вы ведь знаете, что всегда можете рассчитывать…

Айлин мотнула головой, чувствуя, что не выдержит ни единого вопроса, ни одного прикосновения, даже самого ласкового. И помощь ей сейчас не нужна! Она справится сама! Еще не хватало пачкать Воронов и особенно Дарру всей этой грязью. Вот им точно знать не следует! Иначе страшно подумать, что может случиться!

– Прости, Дарра, – едва вытолкнула она из сведенного судорогой горла. – Я… очень тороплюсь. На урок. Да. У меня урок…

Пальцы Дарры разжались, и Айлин почти побежала к боковой лестнице, ведущей в сад. Там сейчас точно нет никого! Ни единого человека! И прекрасно!

– Какое, ко всем барготовым демонам… – донесся растерянный голос Саймона. – У тебя же артефакторика в южном крыле!

«Вот именно – ко всем барготовым демонам! – яростно подумала Айлин. – Провались она, эта артефакторика! Что с нее пользы, когда рушится мир? Пусть хоть все занятия пропадают!»

Она сбежала по лестнице так быстро, будто за ней гнались, и выскочила в сад, в самом деле совершенно безлюдный. Свернула с центральной аллейки, не выбирая дороги, и пошла прямо по мягкой, светло‑зеленой траве, пахнущей по‑весеннему ярко и остро, еще влажной от прошедшего на рассвете дождя.

Остановилась она, только немного успокоившись, огляделась и горько усмехнулась. Вишня! Та самая вишня, под которой она целую вечность назад целовалась с магистром Роверстаном… Ох, какой же она была тогда глупой и беспечной, если ее главным горем была всего лишь злая шутка Иды! Если бы можно было повернуть время обратно!