Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Успенская Ирина - Страница 102

А за столом тем временем происходило что‑то странное! Кучка фишек перед милордом магистром то росла, то, напротив, уменьшалась, почти исчезая. Богато одетый господин тасовал колоду, раскладывая карты, потом собирал «веселые флорины» с магистра и его противника, карты падали на стол, открывались…

Айлин только поняла, что соперники милорда Роверстана постоянно меняются, а он так и сидит, обмениваясь с очередным игроком любезной улыбкой. Но фишки! Их ведь не становится больше! Фраганский господин, раздающий карты, постоянно забирает их у магистра целой кучкой, выдавая взамен одну‑две. Это ведь… плохо? Или нет?

– Вот мерзавец… – с непонятным восхищением покачала головой тетушка и тут же спохватилась: – Не слушай, милая, все замечательно!

Как же замечательно? Айлин с наворачивающимися на глаза слезами смотрела, как магистр в задумчивости трогает серьгу в ухе, как снова исчезает перед ним горка «веселых флоринов», оставленная очередным соперником… Ну почему он не уходит? А вдруг проиграет не только ее деньги, но и свои? Да что там, наверняка давно проиграл!

Она глотнула еще кислого шипучего вина, только чтобы смочить пересохшее горло, и голова слегка закружилась, а внутри стало тепло. «Будь что будет, – обреченно решила Айлин. – Лишь бы магистр не обиделся на тетушку…»

Перед ее глазами стояли несчастные двадцать флоринов, которые стоил ее клад и которые, как оказалось, совсем ничего не значили в этом королевстве огромных денег! На некоторых столах Айлин видела горки фишек, в которых, по виду, были десятки, если не сотни флоринов. А сколько за это время проиграл магистр Роверстан, она и подумать боялась. Сейчас перед ним лежали пять или шесть «веселых флоринов» не приятного золотого цвета, как у других игроков, а каких‑то мрачно‑черных. И окружающие стол люди глядели на Роверстана с таким странным выражением… Наверное, они ему сочувствуют?

Очередной соперник магистра встал, и Роверстан, улыбнувшись, что‑то сказал господину во главе стола и подвинул к нему оставшиеся «веселые флорины». Тот, поднявшись, поклонился, и люди вокруг зашумели, но Айлин не разбирала ни слова, старательно сдерживая слезы. Какая она все‑таки невезучая! И щедро поделилась невезением с магистром!

Роверстан запустил другую руку в поясной кошелек, вытащил горсть уже обычных монет и бросил их на стол. Мгновенно оказавшийся рядом лакей сгреб деньги, махнул рукой, и тут же с другого конца зала подбежали несколько слуг с полными подносами бокалов и закусок. Гомонящие люди вокруг разбирали все это и поднимали бокалы вверх, пока магистр шел от стола к Айлин и тетушке.

– При выигрыше положено угощать менее счастливых соперников, – невозмутимо сказала тетушка. – Это хороший тон.

– Выигрыше? – поразилась Айлин. – А разве… милорд не проиграл?

– Почему это я проиграл, милое дитя? – весело удивился магистр, и Айлин увидела, что он в прекрасном настроении. – Наш выигрыш как раз меняют на обычные деньги!

Черные глаза Роверстана блестели и сверкали, улыбка уже не скрывалась в усах, а победно растягивала губы, и голос, всегда бархатный и низкий, превратился в урчащее мурлыканье.

– Дункан, вы напугали мою племянницу, – шутливо упрекнула его тетушка, слегка тронув рукав камзола магистра веером. – Ушли играть с двадцатью полновесными флоринами, а в конце остались с полудюжиной каких‑то странных кругляшков! Первый раз вижу черные «веселые флорины». Один к тремстам?

– К пятистам, дорогая, к пятистам, – тем же мурлычущим тоном отозвался разумник. – Очень приятный вечер! Идемте? Не стоит испытывать удачу слишком настойчиво, эта леди и так была благосклонна к нам больше обычного.

– Месьор Нуар! – подскочил к ним лакей, и Айлин снова обрела способность понимать фраганскую речь. – Желаете карету? Будем счастливы видеть снова вас и ваших прекрасных спутниц! Для мадам и демуазель от нашего дома…

И он протянул магистру две корзинки с настоящими живыми фиалками, которые Роверстан, кивнув, повесил на руку.

– Карету до ближайшего портала, – согласился он. – Мои наилучшие пожелания вашему управляющему. Непременно навещу вас снова.

Поклонившись, лакей растворился в толпе, а магистр предложил тетушке Элоизе свободную руку. Айлин, которой теперь не терпелось узнать, сколько же они выиграли, шла рядом, старательно сдерживаясь, чтоб не запрыгать от нетерпения. Выиграли! И люди вокруг провожают их взглядами вовсе не из жалости! Магистр улыбался и кивал в ответ на поклоны, иногда бросал несколько слов, желая удачи, и Айлин видела восхищенные улыбки и горящие глаза… Как она вообще могла подумать, что милорд Роверстан проиграет?! Это же он! И как жаль, что нельзя никому, совсем никому рассказать о таком чудесном приключении! Аластор бы точно оценил…

Грусть, примешавшаяся к пьянящему веселью ноткой горечи, кольнула сердце, и Айлин вдруг захотелось оказаться дома. У тетушки или в Академии, в комнатке, которую она уже стала считать своей, что бы там ни думала на этот счет Иоланда! Выпить шамьета и поверить, что черная полоса закончилась… Ведь закончилась, да? И обязательно, обязательно попросить тетушку узнать, как дела у Аластора! Она совсем забыла о друге, бессовестная, а ведь они теперь долго не увидятся… По крайней мере, пока Айлин не станет взрослой и не сможет сама решать, с кем общаться.

В холле магистру торжественно подали его перстень на подносе, и Роверстан вернул его на палец, а у крыльца к ним снова подскочил лакей, почтительно помог донести корзинки с цветами, а второй, вынырнувший у самого экипажа, подал Роверстану две коробочки, завернутые в серебристый шелк, и какой‑то кожаный мешок. Айлин подумала бы, что там деньги, но для этого мешочек был слишком велик!

– Ваш заказ, месьор! Будем счастливы видеть вас снова!

Роверстан помог Айлин и тетушке Элоизе сесть в роскошную карету, и она так мягко покатилась по мостовой, что Айлин невольно выглянула в окно – а действительно ли экипаж едет, а не плывет или летит?

– Рессоры, – небрежно уронил магистр непонятное слово. – Изумительная новинка. Элоиза, вам непременно нужно заказать такую. При состоянии дорог в нашей любимой, но изрядно обедневшей за годы войны столице это истинное спасение!

– Вы совершенно правы, дорогой Дункан, – согласилась тетушка. – Тимоти приходится очень много ездить по делам, а у него больная спина. Прекрасное изобретение, завтра же позабочусь. А теперь не томите, успокойте мою бедную девочку!

– Действительно, – улыбнулся магистр. – Итак, милое дитя, вы уже поняли, что такое «веселые флорины»?

Айлин робко кивнула.

– Тогда вам осталось узнать, что они меняются точно так же, как обычные деньги. Ведь в обычном золотом флорине – десять серебряных, а в серебряном – двадцать медных крон, которые делятся на полукроны и четверти. Так и «веселые флорины». Я просто обменивал их во время игры на фишки большего достоинства. Для удобства.

– И вы… выиграли? – осторожно спросила Айлин. – То есть не несколько штук, а много?

– Полдюжины «черных» флоринов, – продолжал улыбаться Роверстан. – По курсу игорного дома каждый из них оценивается в пятьсот обычных. Фраганских, разумеется, а они немного дороже дорвенантских.

Айлин честно попыталась посчитать, но способности к математике тоже, кажется, исчезли. Получалось слишком много, это никак не могло быть правильным!

– Подставляйте колени, – хмыкнул магистр, глядя на ее мучения. – Ну же!

И, развязав мешочек, наклонил его в торопливо подставленный Айлин подол накидки. Золотой дождь! Нет, водопад! Айлин, онемев, глядела на мгновенно потяжелевшую накидку, не в силах поверить глазам! Такого… просто не бывает!

– Примерно три тысячи фраганских флоринов двойными золотыми, – как‑то очень буднично сказал магистр. – В пересчете на дорвенантские – больше. Ваша тетушка поможет с обменом, я полагаю.

Он запустил руку в огненно сияющий золотой ворох, набрал горсть и показал Айлин.

– Вот это – приблизительно ваша оплата Академии за год. Как видите, остается еще достаточно. Я бы советовал вам заплатить за два‑три года, чтобы не думать о ближайшем будущем, а остальное вложить в какое‑нибудь надежное и быстро растущее предприятие. Лучше не одно. Например, арлезийские верфи, торговый дом вашей тетушки и что‑нибудь итлийское… Пряности, пожалуй, или шамьет. Могу поставить свой перстень против вашей корзины с фиалками, что все это в ближайшие лет двадцать не подешевеет, а будет только дорожать. Айлин?