Сладкое желание - Орвиг Сара - Страница 23

• Предыдущая
• 23/74
• Следующая

– Полезай на лошадь!

– Какого черта, ребенку и правда больно, – вмешался Сойер. Мальчик сидел на земле и, рыдая, прижимал ладонь к груди.

– Не лезь куда не просят, Дэй. Это касается только меня и моего… – Торрес не закончил фразу и повернулся к Джастину. – Быстро в седло!

– Не могу-у…

Максимо рывком поставил его на ноги, и Джастин пронзительно вскрикнул. Соскочив с лошади, Сойер развернул Торреса лицом к себе и ударил его кулаком в челюсть.

Максимо пошатнулся, но все же устоял и бросился на противника. Тот сумел увернуться, однако пропустил следующий удар. От боли у него помутилось в голове, тем не менее он поднялся с земли, чтобы увидеть перед глазами дуло шестизарядннка.

– Оставайся на месте – или произойдет несчастный случай. И никто слова за тебя не скажет.

Сойер молча глядел на револьвер, потом, услышав шорох, повернул голову. Джастин, помогая себе здоровой рукой и морщась от боли, пытался вскарабкаться в седло.

К ним подскакал Рамон.

– Что у вас тут происходит?

– Он полез в наши дела.

– Джастин, с тобой все в порядке? – спросил Рамон, подъехав к мальчику.

Когда тот утвердительно кивнул головой, Сойер медленно перевел тяжелый взгляд на Максимо.

– Ты просто ублюдок, – сказал он и повернулся, чтобы сесть на лошадь.

У него за спиной раздался щелчок взводимого курка, но тут же последовал второй.

– Не вздумай, Максимо, мне не Хотелось бы стрелять в родного брата из-за какого-то чужака.

Максимо помедлил, но потом все же сунул “кольт” обратно в кобуру.

– На твоем месте я бы посмотрел, что у Джастина с рукой, – бросил Рамону с седла Сойер и ускакал.

После драки тело у него ломило от боли, хотя он точно знал, что теперь ему намного лучше, чем несколько дней назад. Сойер задумчиво потер рукой свежевыбритый подбородок. Как сложится у Каролины жизнь в этом доме после его отъезда? Они спрятали два небольших мешочка с золотом, но ведь главная опасность грозит отнюдь не ее деньгам, и он оставляет девушку в весьма ненадежном положении. Фабиана по-настоящему любит только себя, может, еще Джастина, которого, не задумываясь, бросит, если ей подвернется шанс. Если же она уедет, будут ли Торресы относиться к Каролине по-джентльменски? Да еще этот Кейн Хатфилд, мошенник и лжец. Сойеру вовсе не нравилось, как он посматривал на Каролину.

Братья вернулись час спустя, и Рамон наконец перевязал руку мальчику. Хотя Джастин мог ею двигать, она ужасно распухла и посинела. Он вошел в комнату поздороваться с матерью, но, когда та увидела повязку, ее нежная улыбка мгновенно исчезла.

– Господи! Что случилось?

– Ничего. Я упал с лошади.

– Ничего! Эта земля – отвратительное место! Почему ты сразу не вернулся?

– Ты знаешь, что Максимо такого никогда не позволит. Если бы там был папа, он бы отправил меня домой.

– Опять Максимо! Сколько раз я тебе говорила, что пора стать мужчиной. Тебе без малого четырнадцать лет, не уступай ему.

– Он же намного сильнее.

– Надо учиться быть смелым.

– Ему ничего не стоит обидеть меня! – воскликнул Джастин.

– А ты не обижался, трясясь полдня на лошади?

– Да, – согласился мальчик и отвел глаза. – Хорошо, я постараюсь.

– Не только постарайся! Не позволяй Максимо тебя запугивать. Если ты научишься быть таким же сильным, как он, тогда никто не посмеет тебя обидеть. Никто! Понимаешь?

– Да, мамочка.

– Ида отдыхай, ужинать я тебя позову, – улыбнулась она, Джастин выбежал из комнаты, а Фабиана глядела ему вслед, думая, как же быстро вырос ее сын. Может, в один прекрасный день он перестанет наконец бояться Максимо.

За ужином они говорили о работе и планах на завтра. Сойер старался не злиться на Торреса за жестокое обращение с Джастином, но был удовлетворен, когда Фабиана до ужина при всех зло отчитала Максимо. Сейчас она флиртовала с Кейном Хатфилдом и еще больше с Рамоном, демонстративно не обращая на Максимо никакого внимания.

После ужина Сойер решил починить сломанную ось повозки и с облегчением ушел в конюшню, оставив Фабиану разбираться с обоими Торресами.

Он зажег фонарь, закатал рукава голубой рубахи, бросил шляпу на сено и принялся за работу. Несколько дней назад Сойер перебрался в дом к Рамону, Максимо и Джастину, поэтому Каролина снова получила в свое распоряжение кровать. Потом он узнал, что в ее комнате поселилась Фабиана, желающая быть дальше от больного мужа. Девушка теперь спала на диване в комнате около прихожей.

Сойер поудобнее устроился под повозкой, мгновенно забыв о своем гневе. В конюшне стояла тишина, лишь время от времени фыркала лошадь да шуршала солома под копытами животных, когда те переступали с ноги на ногу в стойлах. Он потерял счет времени, поэтому невольно вздрогнул, услышав женский голос. – Мне стало ужасно любопытно, что ты здесь делаешь так поздно.

Сойер выполз из-под повозки и увидел в дверях Фабиану.

– Да вот чиню повозку.

Сойер отряхнул со штанов солому. Когда женщина оперлась о столб и призывно улыбнулась, его вдруг обдало жаром. Она сменила повседневное цветастое платье на черную юбку и такого же цвета блузку, распустила длинные черные волосы.

– Ты скоро едешь?

– Не так уж скоро. Я еще не готов к путешествию. Покачивая бедрами, Фабиана приблизилась к нему и взяла его за руку.

– Ты был очень добр сегодня к моему сыну. Ты сильный мужчина Сойер Дэй.

– Я слишком устал после рабочего дня, – сказал он, одурманенный терпким запахом духов и прикосновениями ее ладоней, которые потихоньку гладили его плечи.

Ты едешь в Калифорнию. А куда именно?

– В Сан-Франциско.

– Сан-Франциско… – медленно повторила она, словно пробуя название города на вкус. – Там тебя ждет женщина?

– Нет, – ответил Сойер и посмотрел на открытый ворот ее блузки, в котором виднелись округлости соблазнительной груди.

– Ты для меня загадка, Сойер Дэй.

Он понимал, что должен отойти от нее, и чем скорее, тем лучше, однако не мог шевельнуться.

– Ты противишься, я тебе не нравлюсь?

– Просто я не забыл про твоего мужа: он болен и нуждается в уходе.

Сойер взмолился про себя, чтобы сказанное прозвучало достаточно убедительно.

– Муж выживет. Он вынослив, к тому же сейчас не хочет видеть меня.

Обняв Сойера за плечи, Фабиана прижалась к нему грудью, и его пах будто прошила молния. Хозяйка ранчо была опытной искусительницей, да и соблазн отдаться в ее руки был силен.

– Фабиана, ты хочешь, чтобы я взял тебя с собой, но я этого не сделаю.

– Поцелуй меня, – шепнула она, встав на цыпочки и закрыв глаза.

Сойер не устоял. На миг он забыл обо всем, отдавшись полузабытым ощущениям, хотя внутри его кипела битва между страстью и благоразумием.

Желание походило на адский огонь, но жар несколько поутих, когда Сойер в очередной раз подумал о Джоне Брендоне. Он решительно оторвался от сладостных губ Фабианы.

– Почему ты здесь со мной? – хрипло спросил он. – Любой мужчина уже давно лежал бы с тобой в сене.

– Ты красивый…

– Тебе нужна еще одна победа, еще одно сердце, чтобы прицепить новый трофей к поясу, – заявил Сойер, едва удержавшись от искушения снова поцеловать эти призывно открытые губы.

Руки Фабианы опустились ему на бедра, но он перехватил ее запястья. Он никогда не брал чужой жены и не собирался изменять этому правилу сейчас.

Женщина почти лежала на нем, покрывая горячими поцелуями его шею.

Сойер мгновенно впился ей в губы, без памяти целовал ее, остро чувствуя восхитительную мягкость прижавшегося к нему тела. Наконец он все же оторвался и вытер ладонью рот, досадуя на себя за то, что потерял голову.

Фабиана с любопытством взглянула на него.

– Ты меня ненавидишь.

– А ты ненавидишь мужа, – ответил Сойер и по тому, как она отвела глаза, понял, что угадал. – Но почему? Ведь Джон Брендон любит тебя, братья Торрес готовы отдать тебе жизнь. Почему, Фабиана?

• Предыдущая
• 23/74
• Следующая