Поцелуй черной вдовы (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 25

И проснуться она не хотела.

Но, наверное, засмотрелась по сторонам, так как медведь, выскочив из-за дерева, враз подмял ее под себя. Она ощутила, как жесткая шерсть с особым мускусным запахом будто плащом накрыла ее... Страшно неожиданно не было, нет, только странное чувство единства с чем-то большим, необъятным, как небо над головой, вдруг пронзило ее до щемящей, ноющей боли в груди.

Она – оборотень. Перевертыш. И этот медведь – ей сородич. Такой же, как и она!

Хотят они того или нет, но эта связь неразрывна...

Соланж протянула ладонь... лисью лапу и зарылась ей в жесткую шерсть.

Впервые за долгие годы коснулась кого-то вот так, без перчаток... Сама. Без боязни убить...

Медведь заревел.

Испугавшись, она отдернула лапу, и в тот же момент две крепких медвежьих лапищи стиснули ее тушку и плюхнули себе на живот... Теперь, когда Лес перестал был чернильной, пасмурной мглой, она отчетливо рассмотрела в сиянии нитей глаза, устремленные на себя.

Медвежьи глаза, так похожие на человеческие.

И какие-то грустные...

– Это было нечестно, – никак не привыкнув к нечленораздельному тявканью заговорила она, – ты меня подловил. Еще и лапы свои распускаешь! – Сердце под ее лапами билось громко и часто. Казалось, она сидит на вулкане, готовом вот-вот взорваться...

А вообще это был не вулкан, а грудь Сайласа Гримма, и сидеть на ней... чересчур. Разве нет?

В эту грудь она целилась только недавно – и стреляла.

Соланж почти собиралась спрыгнуть на землю, когда ее тонкий слух уловил какие-то голоса... Медведь тоже напрягся. Они поглядели друг другу в глаза и прислушались...

По лесу двигались люди.

– Тише-тише, – донеслось едва различимое, – не спугните добычу. Перевертыши здесь, я уверен! Коли уж сняли браслет, эти твари не могут не обращаться... Чертовы выблюдки.

Хрустнула ветка под башмаком, натянулась стрела арбалета...

Соланж испуганно замерла и припала к земле, страх сковал так, что, казалось, вросли в землю лапы. Медведь утробно рыкнул и мотнул головой, должно быть, звал ее за собой, но Соланж не могла двинуться с места...

Охотники за головами крались по лесу.

По ее волшебному Лесу крались убийцы...

Она не могла, не хотела это принять – и вдруг огромная лапа чуть подкинула ее в воздух.

Испуганно тявкнув, она ощерилась на медведя, но он, мотая большой головой, указал направление: беги первой.

И Соланж побежала...

Неслась, едва касаясь земли, будто летела над мягкой подложкой, а громкие голоса преследовали ее...

– Да вот же, слышите, там кто-то есть.

– Лисица, точно лисица! Я видел хвост. И она не одна...

– Два перевертыша разом. Да это удача, друзья! Ату их, ату!

Что-то с шумом взрезало воздух, Соланж показалось, что рой рассерженных пчел пронесся над ней, едва задев ухо.

Что это было?

Где Гримм?

Бежит следом или бросил ее?

Оглянуться бы, а так страшно замедлиться, потерять хотя бы секунду...

– В заведении у мамаши Ардо я сношался как-то с лисичкой. Горячая штучка! Всю спину мне исполосовала. Но оно того стоило! – На бегу переговаривались охотники и скабрезно смеялись.

– Может, и эту опробуем забесплатно? Мамаша Ардо целый фунт требует за ночь. А это, считай, состояние!

Пусть только попробуют ее тронуть, уроды! Пусть только...

Боль полыхнула по ребрам, окатив волной жара, даже в глазах потемнело...

– Я, кажется, ранил ее! Вон в тех кустах. Скорее! Скорее!

Соланж, запнувшись, через голову полетела в куст ежевики. Шипы вонзались ей в кожу, путались в шерсти, но она упрямо ползла, не желая сдаваться...

Пряно пахло ее собственной кровью. Задние ноги не слушались...

– Гримм, где же ты? – простенала она, угасая сознанием. – Гримм...

И окончательно отключилась.

В своей группе я уже показывала свое видение Сайласа Гримма, но для тех, кто не видел, покажу еще раз:

Кстати, присоединяйтесь к нашей дружной компании. Там еще много всего интересного, помимо визцализаций героев!

Кайл должен был предугадать, что предприимчивые охотники за головами промышляют в ближайшем лесу... Точно так же, как он счел это место подходящим для первого обращения девушки, точно такими же соображениями руководствовались прочие перевертыши до него, а значит, и сами охотники.

Ведь за снявших «королевский браслет» платили хорошие деньги, и желающих поживиться за счет королевы, ясное дело, было немало.

А он слишком расслабился, притупил свою бдительность жаждой хотя бы минутного, но покоя. Позволил себе преступную слабость носиться по лесу в детской беспечности, да еще играл в салки...

Дурак!

Так ошалел от возможности прикоснуться к этой девчонке, что, кажется, потерял голову.

Идиот!

И был им уже, стоило бы признать, долгое время: иначе чем объяснить протянутую к ней руку и прикосновение к лисьей шерсти? Он знал, как работает ее дар, видел неоднократно, и все-таки прикоснулся...

Предчувствие могло подвести.

И не предчувствие даже: надежда на невозможное.

А ему стоило бы давно уяснить, что надежда – хрупкая вещь, рассыпается в прах в долю секунды.

Кайл бежал через лес, прикрывая собой маленькую лису. Слышал скабрезные шутки и разговоры охотников, страстно желал обернуться, пойти на них, разодрать в клочья, но не позволил себе рисковать напороться на болт арбалета со снотворным на наконечнике. Хватит царапины, чтобы выбыть из строя и оставить Соланж в одиночестве... Беззащитной и совершенно потерянной.

Нет, он привел ее в этот лес, он и выведет прочь.

Лисье гибкое тело петляло перед ним меж кустов... Двигались они верно, в том направлении, где оставили вещи и лошадь. Но охотники не отставали... Хорошо еще, что охотились без собак, но по всему изучили в этом лесу каждую выемку и овраг, так как двигались слаженно, споро.

Следовало их как-то отвлечь...

Он опять поглядел на лисицу – он нагонит ее в считанные минуты – и метнулся в сторону от намеченного пути, намеренно прорываясь через кусты, топая и скользя по камням, чтобы создать больше шума.

– Эй, они побежали в другом направлении! Глядите в оба.

Охотники устремились за ним, но все ли, Кайл не знал. Двое-трое, а их было больше...

Нужно вернуться к Соланж.

И как можно тише, но в его медвежьем обличье сделать это было непросто – и он перекинулся в человека. И пусть человеческая стопа не предназначена для бега по лесу, он все-таки побежал...

Ветки хлестали его по лицу, расцарапывали в кровь кожу, но он едва ли то замечал, посвященный одной-единственной цели: отыскать девушку и спасти ее от охотников.

Вот и тропа, по которой они направлялись, вернее нечеловеческое восприятие некой тропы, проложенной в нужном ему направлении. И пусть по человеческим меркам тут был сплошной бурелом и нетореные пути, Кайл видел дорогу...

И устремился по ней.

Только бы не опоздать!

… И запнулся о ноги.

От ужаса и секундного осознания им увиденного у него потемнело в глазах.

Соланж?

Нет-нет-нет-нет.

В свое оправдание он мог бы сказать, что в смятении чувств понял не сразу, что она, как и он, перекинулась в человека, что уже не лисица, как минуты назад, но по правде в этот момент он думал только о том, что Соланж умерла – и, разрывая руками переплетенье жалящих лоз, он прижал к себе ее тело.

Одурманенное снотворным, сердце билось чуть слышно...

Кайл понял то сразу, едва коснувшись кровавой борозды на ее правом боку. Лишь слегка оцарапав, стрела все-таки сделала свое дело...

– Соланж, слышишь меня? Соланж? – Веки девушки даже не дрогнули.

Медлить, однако, было нельзя: охотники наступали. Их голоса раздавались повсюду... Еще чудо, что их не нашли.

Кайл поднялся и взял Соланж на руки, а потом опять побежал. Ему все казалось, что ее бледная кожа, как маяк, мелькая между деревьев, привлекает преследующих их хищников. Вот-вот кто-то выскочит со словами: «А вот и вы, богомерзкие перевертыши!», а потом наступит конец...