Свидетель по делу – кошка (СИ) - Самтенко Мария - Страница 14

Я сам понял это слишком поздно.

— Надеюсь, в СУМРАКе больше не будет убийств!

Святая наивность! Ректор еще не понял, что Марина притягивает преступления, как героини ее любимых криминальных романов. Что это, скрытый магический дар? Или просто неуемное любопытство, помноженное на желание всюду засунуть свой нос?

Было время, когда мне казалось, что ее место в уголовном розыске. Но там слишком много требовалось решить: убедить Марину подать на реабилитацию, отправить учиться на юрфак, договориться, чтобы потом ее взяли на работу, закрыв глаза на отдельные элементы биографии.

Не успел. Не доделал. Марина упиралась как могла, говорила, что не хочет создавать проблем из-за давно закрытого дела. А я избегал на нее давить, считая, что времени полно.

Дурак.

— Не смотрите на меня так! Я позабочусь о Марине, обещаю! Расскажу ей про истинность, как упокоится душа несчастной Галгагеи. Найду другую должность.

Прекрасно. И это все?

— И не буду мешать ей вести подпольное расследование в СУМРАКе! — с легким раздражением говорит ректор.

Другое дело. Прощаюсь, обещаю вернуться и проверить, как тут дела, через несколько месяцев. Перед уходом решаю взглянуть на похороны. Впечатления, конечно, незабываемые: все в голубом, кошки бегают, шарики летают, и Марина носится на побегушках у гоблина-коменданта.

Ей очень хорошо в голубом костюме. Очень. Смотрел бы вечно, но у меня работа, а у нее — ректор.

Решив не дожидаться финала, ухожу на стадии «прощание превратилось в помолвку».

И уезжаю, так и не встретившись с Мариной.

Невозможно представить ту бездну разочарования, которая разверзлась передо мной и Зургом, когда выяснилось, что Галгалея не помнит свое убийство! В самом деле, от таких новостей хочется пойти мириться с библитекарем и его фамильяром, оранжевым носком.

По крайней мере, комендант подтверждает мои подозрения насчет призрака:

— Чем грозит Академии призрак Галгалеи? Ну, держать призрака не запрещено, но она ведь будет ходить и напоминать одним своим видом о том, что у нас тут происходят убийства. А мы хотели это замять, — осторожно говорит Зург.

Ага, а пока Галка одним своим видом напоминает о том, как ненавидит голубой цвет! А именно, орет и визжит, наполовину высунувшись из своего гроба, и бедолага Урлах-тор все это напряженно выслушивает.

Почетный караул мы отослали, взяв с них страшную клятву не болтать про призрака, и пригрозив в случае чего позорным отчислением. Зург рассказал о случившемся Аллет и отправил ее вызывать магов, а сам пошел искать дроу. Судя по настроению коменданта, Элкатара ждет выволочка.

Мне достается задание отобрать у бюджетников их свежепокрашенную форму, чем я и занимаюсь до конца дня, мужественно пресекая все расспросы насчет странных похорон словами «Ну это же Галка, с чего бы все должно пройти хорошо»?

Ира с котиком на руках пытается предъявить мне претензии насчет исчезающего платья, но к этому моменту я настолько замучена, что просто отмахиваюсь:

— Я оставила платье твоей соседке, Финетте.

Ира кивает, снова смотрит на мою бледно-зеленую физиономию и, сжалившись, предлагает какие-то местные сладости, но мне некогда — надо бежать.

Вот матерящиеся маги перекрашивают форму, и мне надо раздать ее обратно, вот на кухне не знают, куда девать еду, наготовленную по случаю похорон, и приходится бежать к Зургу, уточнять, вот два тролля несут куда-то гроб с трупом Галки — чуть ли не за пределы Академии СУМРАК — и я бегу к ректору уточнять, нормально ли это. Едва ли кто-то в своем уме решит похитить труп Галгалеи, но мало ли, опять же, чего. Боюсь представить, как она будет орать, если это случится.

В приемной перед кабинетом Урлах-тора заплаканная Аллет пьет чай и рассказывает, что похороны Мымры превратились в этюд в голубых тонах по ее вине. Что она неправильно поняла слова Амины о нелюбимом цвете, подумав, что голубой у нее как раз любимый, и что теперь Галка требует ее уволить.

С другой стороны, с самого ректора она попеременно требует то дать ей новое тело, то убиться об стену, и чтобы ему самому организовали в голубом, и никто как-то не спешит исполнять ее требования. Так что, может, с Аллет тоже обойдется.

Потом прибывают маги, которые вели следствие, и с ними еще какие-то новые, специализирующиеся, как я поняла, на призраках.

Потом эта процессия бегает по всей Академии в поисках трупа Мымры, который отнесли вместе с гробом в сарай, но, как выяснилось, не в тот. Сама Галгалея витает в это время в ректорском кабинете и цепляется ко мне с вопросами насчет своего убийства. В смерть в результате несчастного случая она тоже не верит, но говорить конструктивно не может, и на вопрос «кто мог желать вашей смерти» начинает истерично визжать.

Потом приходит дроу с новостью о том, что ни одна из его кошек не обладает способностью упокаивать признаков. И что, наверно, тут лучше позвать некроманта, только есть риск, что при изгнании душа Галки непоправимо разрушится, и вместо Рая, Ада или чего там, в Кеалмэ, Мымра может воплотиться в каком-нибудь дождевом червяке. После чего уходит с видом суровым и непреступным.

Потом вернувшийся ректор застает Галгалею в истерике по поводу перспективы перерождения в дождевого червя.

Потом я снова убегаю выполнять поручения Зурга, а когда возвращаюсь послушать, выясняется, что туманные перспективы вселить Галку в дождевого червя близки как никогда, потому, что маги плохо представляют, как упокоить сущность, вызванную фамильяром дроу — их магия слишком отличается от традиционной. Так что они могут либо позвать некромантов (призрачная Галгалея резко против) либо забрать тело для дополнительного исследования в лаборатории с применением редких артефактов и самых современных технологий.

— С возвратом? — нервно уточняет ректор.

Мне все же не удается сдержать нервный смешок. Ни за что не поверю, что кто-то захочет оставить труп Мымры себе навсегда!

— Жалкое ничтожество!.. — разворачивается ко мне призрак Галки. — Ни стыда, ни совести!.. И ты тоже ничтожество, Урлах-тор!

— Галгалея, милая, не сердись… — бормочет ректор, и я поспешно ретируюсь, сославшись на то, что форму, наверняка, уже перекрасили из голубого, и пора вернуть ее бюджетникам.

Упоминание про голубую форму вновь открывает путь в бездну Галкиных истерик, и мы с Аллет молча молимся, чтобы маги не передумали забирать ее труп.

Потом, уже вечером, я пересказываю этот диалог Зургу, он хмыкает и обещает рассказать что-то про ректора, Галку и дроу. Но не сейчас, а когда тело Мымры наконец увезут, и призрак перестанет маячить в СУМРАКе.

Увы, но я вынуждена его разочаровать:

— Маги говорят, призрак останется тут. Они как-то там посмотрели, и оказалось, что Галка привязана к месту убийства. То есть к месту смерти.

Гоблин по этому случаю даже отвлекается от своих инкрустаций. Закрывает глаза и массирует виски:

— Кажется, я что-то слышал. Какие-то старые сказки, еще дома.

Зург ставит локти на стол и ненадолго задумывается, с каждой секундой становясь все мрачнее и мрачнее. Видимо, воспоминания не из приятных — он же у нас, говорят, изгнанник из гоблинских земель. Правда, не очень понимаю, изгнание добровольное или его оттуда вышвырнули.

Наконец комендант выдает:

— Надо спросить у Горна Странцелиста. Он должен вспомнить, а если не вспомнит, то пусть поищет.

Поищет, как же! С легким ужасом вспоминаю недовольную гоблинскую физиономию Горна и его коварно подкрадывающийся сзади фамильяр-носок. Пожалуй, нет, я еще не готова идти в библиотеку и искать там тридцать три способа упокоить Галгалею. Пусть этим занимаются маги, а у меня по плану отложенный из-за похорон Мымры разговор с вампиром, Эдгаром МакКолином.

Вампир живет не на этаже, а в отдельной башне. Вообще у нас их четыре, и в каждой расположены своего рода «вип-покои»: в одной живет Эдгар МакКолин, еще одну занимает студент-дракон, а оставшиеся пустуют — к огорчению Зурга, остальные студенты-платники не горят желанием выкидывать астрономические суммы на аренду элитных покоев.