Долой огуречного короля - Нёстлингер Кристине - Страница 12
- Предыдущая
- 12/21
- Следующая
С законом рычага получилось законно – замок с хрустом отделился от двери. Но дверь не сдвинулась ни на миллиметр. Я тянул изо всех сил. Все, чего я достиг, – дверца отошла на толщину пальца. Она была приклеена по периметру к дверной раме густой сетью липких коричневых ниточек. Вход замуровали совсем недавно – нити еще сырые. Можно было четко определить, что заклеивали дверь изнутри, со стороны нижнего подвала.
Я взял с дедушкиных полок здоровые садовые ножницы и в два счета отчикал всю липкую сеть.
Дверца подалась.
В нижний подвал мы электричества не проводили. Я включил карманный фонарик, он же гоночный автомобиль, и полез вниз. Ступени были сырые и скользкие. И все стены кругом тоже были сырые. Лестница оказалась очень длинной. Я считал ступеньки, их было тридцать семь. Тридцать семь очень высоких ступенек. Я очутился в довольно просторном помещении. Посветил фонариком на стены. Выглядели они зловеще, были не гладкие и ровные, а сплошь в выбоинах, трещинах, буграх, подтеках, от света фонарика по стенам поползли причудливые тени.
Внизу, в углах, я обнаружил множество отверстий. Каждое диаметром сантиметров пятнадцать – двадцать. На одной стене на уровне колена зияла огромная дыра шириной в полметра. По ее окружности шла чудная отделка из микроскопических шариков – то ли земляных, то ли глиняных.
Я посветил в украшенное отверстие и увидел просторный ход, также выложенный улиточьими ракушками, камушками и подземными корневыми побегами. А дальше виднелась узкая норка. Но ее я различал с трудом: свет от фонарика туда почти не доставал.
Я лег на землю и пустил луч в одну из маленьких норок. Внутри зашуршало и закопошилось. Даже показалось, будто что-то промелькнуло. А может быть, мне это только показалось? Я вышел на середину подвала и сказал: «Ау, есть тут кто-нибудь?»
Шуршание возобновилось.
Я опять говорю: «Ау, ау». При этом сознаю всю нелепость своего положения. Эхо дважды повторило «ау, ау». С удивлением отметил, что мне нисколечко не страшно.
В норках что-то заерзало, донесся легкий шепот.
Предельно четко и предельно спокойно я сказал: «Я ваш друг! Я не собираюсь причинять вам зла, куми-орскйе подданные!»
Положение мое было теперь – глупее не придумаешь. В голове пронеслось: «Выступаешь ну чисто как миссионер в девственном лесу!»
Тут меня осенило: а вдруг куми-орцы нормального языка не понимают? Тогда я попробовал так: «Я вашина другзя-тина! Мы ничехочем и нежелатин заделать вам обижанец, куроимские погребешки!»
Шептание усилилось и переросло в слитное глухое бормотание. Я крикнул: «Вылизывайте сюда! Ничехвост вашастому не заделаем!»
Неожиданно из одной норки раздался тоненький голосок: «Эй вы, голова два уха! Перестаньте молоть чепуху. С нами можно разговаривать нормальным языком!»
Мое положение стало уже таким, что я готов был провалиться сквозь землю – еще глубже. Я промямлил: «Извините, но у нас там, в комнате, один типчик, так он такие перлы выдает, ну я и подумал…»
В большой норе поднялся сильный гомон. Затем из отверстия высунулись пять маленьких человечков. Они смахивали на куми-орского короля, только были не огуречно-тыквенного цвета, а картофельно-серо-коричневого. Я посветил на них. Они зажмурились и заслонили глаза руками. Их руки отличались от лапок Огурцаря. Для лилипутского роста руки куми-орцев казались просто крупными грубыми лапищами с толстыми мясистыми пальцами.
«Чего тебе от нас нужно?» – спросил один из пяти.
«У нас наверху ваш король», – ответил я.
«Во-первых, нам это известно», – сказал другой член пятерки, крайний слева.
«Во-вторых, он уже для нас не король», – сказал его сосед.
«В-третьих, мы ничего о нем слышать не желаем», – сказал тот, что стоял посередине.
«В-четвертых, у нас дел невпроворот. Так что не мешай нам», – сказал четвертый.
«В-пятых, мы прекрасно обходимся без посторонних и не имеем ни малейшего желания якшаться со всякими любопытствующими», – сказал последний.
Я стоял огорошенный, не зная, что возразить, но так как мне все же очень хотелось разговорить куми-орцев, я задал вопрос: «Не могу ли я быть вам хоть чем-нибудь полезен? Вы мне гораздо симпатичнее, чем этот бритый гусь в короне. Я с удовольствием сделал бы для вас чего-нибудь!»
В норках сразу стало тихо.
Тот, что стоял посередине, воскликнул: «Граждане Куми-Ории! Верите ли вы мальчику?»
Из всех дыр выставились серо-коричневые головки куми-орцев и повернулись ко мне. Я постарался изобразить на лице максимально приветливое выражение, осклабился, как овечка, и опять показался себе миссионером в девственном лесу. Граждане Куми-Ории разглядывали меня с нескрываемым любопытством. В норах вспыхнул и погас доброжелательный ропот.
«Должны ли мы доверять ему?» – спросила пятерка из большой норы. Отовсюду раздалось: «Да, да!»
Меня распирала гордость оттого, что удалось произвести на куми-орцев хорошее впечатление.
«Добро, – сказал один из пяти, – мы доверяем ему».
Все пятеро выпрыгнули из большой дыры, и каждый пожал мне руку. Ладони у них были твердые, сильные. Не то что сырое тесто. Подошли куми-орцы из маленьких нор, обступили меня. Были они все серо-коричневые, ростом меньше Огурцаря и суше, но вот руки и ступни ног у них были покрупнее огурцарских.
Я спросил еще раз, чем можно им помочь.
Один куми-орец сказал, что им понадобятся инструменты. До них дошел слух, что наверху, на земле, есть инструменты. В таких вещах у них острая потребность, им уже очень давно все приходится делать вручную: и копать, и прорывать ходы, и перемешивать раствор, и все-все. Еще несколько иголок пригодились бы. И, пожалуй, пара мотков проволоки. Все пойдет в дело. Они думают построить школу, ратушу и стадион. Да еще им предстоит перекопать подземные картофельные поля.
В былые времена, поделился со мной другой гражданин Куми-Ории, в те времена, когда Огурцарь был еще государем-правителем, у них не было ни школы, ни ратуши, ни стадиона. Они сиднем сидели на одном месте, как болванчики, и безостановочно скатывали во рту мелкие земляные шарики. Из них и строился огромный дворец для Огурцаря. Слюна куми-орцев вязкая, как клейстер, она-то и скрепляла шарики-кирпичики. Огурцарский дворец они мне показать не могли, потому что он находился внутри стены, за большой норой. Но один куми-орец указал на облицовку норы и грустно-прегрустно сказал: «Только над этим трудились всю жизнь три поколения моей родни!» Пока господствовали Подземлинги, дети куми-орцев не имели права посещать школу. Школа была доступна лишь деткам подвалецов и подвализ. А на подземных картофельных полях куми-орцам дозволялось выращивать картошки ровно столько, чтобы не протянуть ноги. Все остальное время они должны были выжевывать и слюнявить украшения для королевского дворца.
А еще один гражданин Куми-Ории объяснил мне: у них теперь такой завал работы, потому что слишком многое приходится наверстывать. Сплошь да рядом чего-то не хватает. Но они справятся, заверили меня пятеро из большой норы.
Я бросился в верхний подвал и сгреб в кучу все, что могло пригодиться куми-орцам. В три приема я перетаскал вниз целую гору.
Самую большую радость вызвали песочные формочки Ника. Они привели куми-орцев в неописуемый восторг. Куми-орцы сказали, что при случае я могу запросто навестить их еще раз. И они мне очень-преочень благодарны. Один даже пообещал поставить мне памятник. Но другие подняли шум – памятники у них теперь отменены. Я заявил, что памятник мне и даром не нужен, а формочки Ника совсем бросовые и все равно никакой ценности не имеют. Да у него и новые есть.
Наверх я вылез перепачканный с головы до ног. Мама сказала, что от меня идет какой-то дурной запах. Хотела бы она знать, где это меня носило. Я промолчал, потому что это бы ее только лишний раз выбило из колеи. Но Мартине я открыл все без утайки, и мы тут же порешили насобирать где только можно старые песочные формочки – у друзей и так, где придется. Я говорю: «Слушай, Мартина, а если нас спросят, зачем нам эта дребедень?»
- Предыдущая
- 12/21
- Следующая
