Разрушительный (ЛП) - Уоррен Кристина - Страница 1

Давным-давно, когда мир был молод и в нем жила магия, между Светом и Тьмой существовало непрочное равновесие. Свет созидал, а Тьма разрушала. Свет освещал, а Тьма заслоняла. Свет дарил, а Тьма отнимала.

Но при этом Тьма проявляла недовольство. Она послала своих слуг к жителям Земли, чтобы склонить человечество на свою сторону. Она собирала силу, но, чем больше ее становилось, тем больше росло желание обладать.

Она приняла форму Семи Демонов — проявление чистого зла, существовавшее только для того, чтобы питаться душами людей. Насытившись силой, они объединялись и пожирали сам Свет.

Человечество содрогнулось. Против сил Тьмы у большинства не было защиты. Лишь наделенные магией могли воздействовать на Тьму и ее слуг. Эти немногие стали Хранителями, образовав Академию, чтобы противостоять злу, но даже им не хватало сил для победы.

Требовалось оружие огромной силы, которое мог дать только сам Свет. Объединив свою магию, они произнесли заклинание вызова и призвали Стражей.

На призыв откликнулись семь воинов, созданных Светом для того, чтобы стать его защитниками. Огромные бессмертные фигуры, крылатые и могучие, спустились с небес. Каждый из них держал в руках оружие, но также обладал клыками и когтями, чтобы разрывать врагов на части. Они стали Стражами человечества и вели долгую и кровопролитную войну с демонами Тьмы.

Пролилось много крови, содрогнулась земля, но, в конце концов, Стражи одержали победу. Они разорвали Семь Демонов на части и изгнали их из земного мира в тюрьмы, подготовленные Хранителями. Выполнив свой долг, они встали среди людей как воины, нечеловеческие, чужие и могущественные.

Хранители посчитали, что Стражам не место на земле, и с помощью своей магии погрузили бессмертных воинов в сон. Закованные в камень, они спали на протяжении многих веков, пока Тьма вновь не вырвалась на свободу в мир людей.

Стражи вновь выполнили свою задачу по избавлению мира людей от угрозы, исходящей от демонов, и вновь были отправлены Хранителями в сон. Они бодрствовали, сражались и спали. И так раз за разом.

В конце концов, первые Стражи потеряли интерес к защите человечества. Они не имели связи с людьми, которых защищали, не проводили с ними времени, мало знали их характеры и обычаи. Через некоторое время Хранители призвали Стражей, чтобы те защитили их от новой угрозы, но Стражи не проснулись. Они не смогли откликнуться на зов людей, и, казалось, что мир смертных падет под натиском Тьмы.

Академия была в отчаянии. Пока однажды не появилась властная женщина… обладающая собственной магией… которая проигнорировала попытки Хранителей отстранить ее от дел. Она знала, что опасность, грозящая человечеству, велика и что Стражи — единственная надежда ее народа на выживание.

Тогда она опустилась на колени у ног статуи Стража и стала молиться, чтобы он пробудился и защитил ее. Хранители насмехались и ругали ее, но мольбы подействовали. Страж откликнулся на ее призыв и пробудился ото сна. Он назвал эту женщину своей парой и вновь поднял оружие против Тьмы.

Одна за другой появлялись женщины, наделенные силой, и пробуждали Стражей, становясь их парами. Сверхъестественные воины победили Тьму, но после того, как угроза была ликвидирована, они отказались вернуться в сон и расстаться со своими парами. Они остались среди людей, отказавшись от бессмертия, чтобы дожить свои дни вместе с супругами.

Были призваны новые Стражи, и в легендах было записано, что любой, кто придет после, сохраняет право найти себе человеческую пару и пожертвовать своим положением, чтобы остаться рядом с ней.

Айви повернулась, одеяло запуталось вокруг ее ног, но она не почувствовала этого.

Или, скорее, не обратила на внимания — ее мысли были заняты источником куда большего дискомфорта. В ее голове раздалось эхо, громкое, мучительное и до ужаса знакомое.

«Я призываю тебя, каменный воин, выступить против общего врага. Услышь мой зов и пробудись».

Дядя Джордж? Она нахмурилась во сне и завертелась на подушке. Айви знала этот голос, но ей были непонятны слова. Мамин брат, признанный эксцентрик. Черная овца в семье, посреди стада серых. Тот, кто открыто говорил о магии, сверхъестественных дарах и какой-то бесконечной борьбе с силами Тьмы.

В детстве Айви находила его истории такими же жуткими и захватывающими, как рассказы об убийце с крюком вместо руки или о ведьме, которая похищала души, если трижды проговорить ее имя перед зеркалом. Она никогда не верила ни в одну из них, но сидела и завороженно слушала, широко раскрыв глаза и восторгаясь каждой из них.

«Папа, я что-то слышал. Мне кажется, там кто-то есть».

Это был голос Джейми. Если Айви внимательно слушала рассказы своего дяди, то его сын ловил каждое слово, заучивая их, как святое Евангелие. Поездки в Великобританию случались нечасто, и Айви всегда с нетерпением ждала возможности вновь пообщаться и поиграть с кузеном, который был на год ее старше.

Но, если Джейми хотел играть в мяч, полицейских и грабителей или бесстрашных исследователей джунглей, то ей хотелось стать Хранителем и защитить мир от нашествия демонов. Как ни странно, ее друзья из пригорода Нью-Йорка не подготовили ее к таким играм. Айви всегда казалось, что ей выпал не тот сценарий. Но она все равно подыгрывала, потому что Джейми был так убедителен.

А еще потому, что в загородном доме дяди Джорджа больше нечем было заняться.

Благодаря привычке, порожденной этими долгими поездками, даже во сне подсознание Айви без труда узнавало любимые голоса Джорджа и Джейми. Но интонация, с которой они говорили… заставила ее хмуриться и снова ворочаться на быстро нагревающемся матрасе.

«Мне нужно еще несколько минут, мальчик. Я должен завершить заклинание. Как только он проснется, нам нечего будет бояться».

Айви хотела спросить, кто проснется, и узнать, что происходит. За холодным британским спокойствием дяди она услышала тревогу и страх, те же эмоции бурлили в словах кузена, но, как обычно, она ничего не видела.

Ее талант никогда не позволял ей создавать какие-либо образы тому, что она слышала. Яснослышание, говорили эксперты. Больше было похоже на подслушивание. По крайней мере, Айви так считала. Яснослышание звучало слишком научно, как будто у нее в голове был какой-то радиоприемник, который можно настроить на определенную частоту и улавливать любые звуки в любой момент.

Разве это не было бы удобно? Но нет, Айви не повезло. Вместо радиоприемника она получила тот же сигнал, что и бедняга из старого анекдота, у которого из-за пломбы в зубах иногда вылетали оперные передачи, когда он открывал рот.

Айви никогда не выбирала, что ей слышать. Это приходило к ней только в те моменты, когда она меньше всего хотела что-то слышать, — в моменты, наполненные гневом, страхом или душераздирающим горем. Это основывалось на эмоциях, а самые сильные эмоции всегда оказывались самыми болезненными.

Кто-то предложил это называть «яснослышащей эмпатией». Айви просто называла это своим проклятием.

Она начала бороться с удушающей хваткой сна. Подсознание распознало страх в голосе кузена и настойчивость в голосе дяди. Айви не понимала, о чем они разговаривали у нее в голове, но знала, что это важно, и чувствовала, что им грозит опасность. Если она не проснется, то не сможет им помочь.

Черт возьми, она все равно не сможет им помочь, но, по крайней мере, в сознании у нее был бы шанс. Спящая она считалась лишь мертвым грузом.

У нее не получалось проснуться. Айви боролась изо всех сил, но бессознательное состояние, казалось, сопротивлялось, удерживая ее, как рука на лице утопающего. Ей даже стало трудно дышать и все труднее было отличить страх родственников от собственной нарастающей паники.

«Проснись, Айви, — приказала она себе. — Ты им нужна. Проснись и помоги им. Сделай это. Сейчас».