Последняя осень. Буря (СИ) - Весенняя Надежда - Страница 25

– Так с кем Волгин спал, кроме Насти? – спросила Маша, чтобы сменить тему.

Динара назвала Вику, но Кирилл возразил, указав на конфету:

– Она не ест карамельки.

Следующие пять минут они безуспешно препирались о том, как барбариска попала к Глебу, соглашалась ли неизвестная на секс и что именно привело к трагедии.

– Итак, у нас три версии: неудавшееся изнасилование, причинение смерти по неосторожности, умышленное убийство, – с напускной уверенностью подытожила Маша. – Нужно будет всех опросить, проверить переписки Глеба, сопоставить факты, ну и что там еще делают следаки. Кстати, где телефон Волгина?

Кирилл покачал головой. Троица поспешила в вожатскую.

По комнате, некогда сиявшей чистотой, будто промчался ураган. Шторы были настежь распахнуты, на подоконнике блестели пустые стеклянные бутылки, кровати оставались заправленными, но на покрывалах проступали складки, словно там кто-то сидел или лежал. На тумбочке валялись помада, розовая расческа и остатки еды, с правого настенного светильника свисал черный бюстгальтер.

Ребята приступили к поискам. В огромных шкафах нашлись лишь одежда, заботливо разложенная по стопкам, аккуратно выставленные шампунь для окрашенных волос, гель для душа, зубная щетка в футляре и тюбик пасты. В дорожной сумке хранились зарядные устройства, тонкая красная папка и всевозможные мелочи, необходимые для поездки.

Смартфона нигде не было. «Куда он делся? – гадала Маша. – Неужели Леонид прав? Волгина действительно столкнули, а телефон забрали как улику?»

Дверь распахнулась. На пороге, захлебываясь в слезах, дрожала Настя.

– Э-это я, – она привалилась к косяку. Из-за рыданий слова звучали глухо. – Я убила Глебушку.

Глава 5. Неожиданная находка

Впервые Маша познакомилась с Настей Лебедевой в день первокурсника. Девушка с пепельными волосами и броским макияжем мало чем отличалась от вчерашних одиннадцатиклассниц, которые пафосно разгуливали по университету, смеялись над «шарагой», а сами с превосходством глядели на тех, кто не сумел поступить на юрфак. Когда преподавательница по английскому языку спросила, почему Лебедева захотела изучать право, та похлопала длинными ресницами и ответила: «Юристы классно зарабатывают. К тому же на нашем факультете много перспективных парней». Первое заявление было весьма спорным, ведь прожить в регионе на мизерную зарплату начинающего специалиста, не имея связей и внушительного стажа, представлялось крайне непростой задачей. Однако Настя, задвинув учебу на второй план, начала встречаться с Глебом, о чем неустанно напоминала в соцсетях, чередуя советы по продуктивности с постами про любовь.

Сейчас, сжавшись под удивленными взглядами ребят, Лебедева словно потускнела: прическа растрепалась, лицо опухло, глаза покраснели. Она ерзала на стуле, накручивала на палец нитку, оторванную от чайного пакетика, доставала бумажные платочки, мяла и раскладывала комки перед собой, будто создавала инсталляцию.

– Я мечтала стать дизайнером, даже закончила художку. Хотела привносить во вселенную нечто уникальное, устраивать перформансы, чтобы общество забеспокоилось о важных проблемах. Мама не одобрила: «На дизайне одни девчонки, там не найти хорошего мужа». Пришлось тухнуть с занудами, зато мне повезло с Глебом. Он такой, такой, – она шмыгнула носом, – умный, красивый, потрясающий. У нас все было идеально. Я его безумно любила, просто до дрожи, до потери пульса, а теперь он умер. Все из-за меня.

Маша и Динара переглянулись. По дороге до холла Настя бормотала нечто бессвязное. Сейчас ее речь стала чуть разборчивее, но то, что она говорила, вызвало множество вопросов.

– Что произошло? – мягко осведомился Кирилл.

– Я предала Глебушку. Не оправдала доверия, – пролепетала та, опустив голову, – сильно накосячила. Не понимаю, что на меня нашло. Обычно стараюсь не ревновать, но вчера взбесилась из-за рыжей сучки.

– О чем болтаете? – с наигранным весельем спросил Женя, плюхнувшись рядом с Машей.

– Не перебивай, – шикнула Динара и обратилась к Насте: – Значит, ты решила отомстить Волгину из-за Вики?

Лебедева кивнула.

– Впервые со мной такое. Мы с Глебушкой никогда не ссорились, не скандалили, мы уважали и принимали друг друга. Любимый исполнял все мои желания: заваливал комплиментами, подарками, водил по ресторанам и дорогим кальянным, вдохновлял на саморазвитие. Раньше я скромно одевалась, жила скучно и ограниченно, но любовь меня преобразила. Глебушка поддерживал, приносил классную одежду, косметику, записывал на бизнес-тренинги, курсы по женской энергии и сексуальности. Однажды мы даже сходили на мастер-класс по шибари, – улыбнулась Настя, но, взглянув на рыжего, сникла. – Извини за подставу. Мне очень стыдно.

– То есть Женя – пострадавший? – вскипел Кирилл. – Это ему девушка изменила с лучшим другом? От него скрыли правду?

Настя дернулась.

– Если тебе так принципиально, пойдем пообщаемся без свидетелей, – бросил Женя. – Хотя какой в этом смысл? Было – и ладно, пора забыть.

На лбу Кирилла запульсировала жилка, он вспылил:

– Ублюдок, будешь мне указывать? Предал, украл деньги, потратил их на ставки, наплевал на нашу дружбу и ждешь, что замнется? Ни фига. Все узнают, какая ты мразь.

Лицо рыжего парня покрылось пятнами, глаза недобро сверкнули.

– Сам столько говна сделал, а строишь из себя святого, – сердито буркнул он.

– А ну повтори.

Воздух словно искрился. Парни, как соперники на боксерском ринге, готовились сцепиться в любой момент, но ими двигала не жажда победы. Между ними закручивался клубок из злости, обиды и гнева. Маша заволновалась из-за намечающейся драки, мысленно перебрала варианты того, как прекратить зарождающуюся потасовку. В холле, словно вняв ее беззвучным просьбам, появился Леонид. Он протянул Жене листок и сказал слишком будничным тоном:

– Мизинцы плохо отпечатались. Позже намажу краской, подержу подольше, вдруг станут четкими. Все подписано схематично: «П» – правая, «Л» – левая, «Без» – безымянный, дальше по такой же логике. Если не разберешься, спрашивай.

– Положи на стол.

– Ни в коем случае! Мы тут едим, – выпалила Динара. – Леня этими руками трогал сначала покойника, а потом бумагу.

– Я был в перчатках.

– Неважно. Продезинфицируй ладони, лучше до локтя, чтобы точно смыть заразу, сверху полей спиртом. Вдруг с Волгина натек трупный яд?

Она поднялась, достала из тканевого мешка пакет, приблизилась к крылу, где возился Марк, положила на пол и, отбежав подальше, махнула Леониду. Тот усмехнулся, завернул страницу в целлофан, направился к ребятам, но задержался, чтобы Динара подготовила еще несколько упаковок и бросила ему под ноги.

– Туда же сунь перчатки, – приказала она. – Аккуратно, не задень края.

– Городские. У тебя в школе не было уроков биологии? Если человек умер не от инфекции, не начал гнить и разлагаться, то тело неопасно. Мы, когда дед-алкаш крякнул, помыли его, а в тазу, в котором тряпку мочили, стирали вещи, солили огурцы, иногда сами купались, и ничего, все живы-здоровы.

Динара издала звук, одновременно выразивший удивление, отвращение и ужас. Кирилл кашлянул и сел, Женя рассеянно потер шею. «Наконец-то угомонились», – выдохнула Маша, но радость продлилась недолго. Воображение нарисовало полезную в хозяйстве эмалированную посудину с испачканными лоскутами, плесенью и мутной жидкостью. В такие моменты пригодилась бы возможность легко, как по щелчку, отключить фантазию. Однако мозг, как назло, продолжал мучить картинами с отвратительными подробностями.

– Глебушка не заразный, – встряла Лебедева. – У него не было СПИДа. Я видела справку.

– Еще один биолог, – хмыкнул Леонид, опустив пластиковый комок в указанное Динарой место, – ВИЧ передается либо половым путем, либо через кровь, либо от матери к ребенку. Я не трогал рану, не интересуюсь ни мертвецами, ни парнями, молчу про роды. Будьте проще. Если постоянно обрабатывать все вокруг, любой, даже сильный иммунитет, не выдержит и ослабеет.