Искаженный мир: Ключники (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 18

Снова. Я словно проваливаюсь в двухгодичное прошлое, в момент проведения того, первого ритуала. Нет страха, тем более паники, зато присутствует сожаление о том, что тогда не удалось кое-кого удержать, дать случиться непоправимому.

Мир снова заволакивает густой туман, напрочь вырывая место проведения ритуала, маскируя и защищая его от посторонних воздействий. От внешних воздействий, само собой разумеется. Раньше я этого не понимал, зато теперь, после всего прочитанного получив «азы», а затем и «основы» в числе изученных умений, уже могу утверждать подобное с уверенностью. Вопрос лишь в степени маскировки и защиты, но не в самом факте их наличия.

Сияние линий и символов. Только сейчас оно гораздо ярче, нежели тогда. Причина? Очевидна и даже банальна — тогда я был просто любопытный пацан, творящий не пойми что и внезапно обнаруживший себя не в игре, а в самой что ни на есть суровой и опасной реальности, густо переплетённой с мистикой, Теперь я хоть и начинающий, но мистик, Ключник первого замка, что бы это ни значило. Вот начертанная мной структура и получилась более насыщенной. Туда перешла большая, чем в тот раз, часть энергии, заключённой в листе-артефакте. Том самом листе, что у меня в руках, который также светится. Сильно, ярко, аж глазам немного больно становится.

Зато дышится легко и свободно. Не чета минувшему опыту. Тогда искажённый мир был мне чужим, незнакомым, вызывающим инстинктивное отторжение. Сейчас всё иначе. Совсем иначе, ведь я практически всё время нахожусь в состоянии восприятия всех граней реальности, «отключая» своё видение искаженной части бытия лишь в редкие моменты, когда это необходимо. Например, для сравнения и выделения различающихся элементов. Иногда это действительно и необходимо, и даже любопытно. Но основа для меня именно полное восприятие. Искажённый мир… не совсем правильное название. Скорее уж мир прежний искажен, искалечен в сравнении с настоящим, полноценным.

Преисполненное паники мычание, причём сдвоенное, разной тональности. Ага, жертвы очнулись, они же источники необходимой для ритуала силы. Но они и должны были очнуться, ведь исход силы идёт эффективнее тогда, когда её источник находится в полном сознании и воспринимает происходящее, испытывая всю ту специфическую гамму эмоций, доступную лишь жертве. Страх, тоска, отчаяние, безысходность. А тут ещё и боль, которая не являлась необходимым фактором, но присутствовала у обоих жертв. Удары, полученные от меня, а в случае Рамзана ещё и от других, хм, доброжелателей. Дополнительный, но небесполезный фактор, однако. А ещё паралич. Полный, но почему-то на сей раз не затрагивающий речь. Стоп, затрагивающий. Просто этот вариант ритуала, как более гибкий, счёл наличие кляпов за достаточную гарантию молчания источников силы. Мда, воистину тут гибкость внесённых при разработке установок внушала серьёзнейшее уважение к неведомому автору. Самому бы научиться. Увы, интуиция подсказывает, что до подобного уровня познания должны пройти годы, если и вовсе не десятки лет.

Истечение жизни. Не у меня, понятное дело, у Маги с Рамзаном. Сильное, но равномерное, как раз подстроенное под нужды ритуала. Ага, скорость истечения от Рамзана замедлилась, хоть и осталась равномерной. Самоподстройка. Символы вокруг того «гнезда», где он находился, обладали ещё и диагностическим эффектом. Вот и была произведена оценка его здоровья, после чего внесены корректировки. По типу того, чтобы оба источника «закончились» одновременно, а не один раньше другого.

Звучат последние слова и вот оно, ожидаемое — лист в руках осыпается невесомым пеплом, а в проступающей из тумана стене подсобного помещения лицея возникает дверь. Очень знакомая дверь, которую я и через долгие годы не забуду! Резная рама, вычурная медная или там бронзовая ручка, основа из неизвестного, но солидно выглядящего дерева. Золотые, серебряные и хрен пойми какие ещё узоры… Раньше были узоры. Теперь же они трансформировались из чего-то абстрактного во вполне явные символы. Не все, но малая часть. Символы абсолютно незнакомые, но всё как один вызывающие смутную тревогу и инстинктивное желание держаться от них подальше.

Инстинкт, говорите? Давить его, заразу этакую! Я уже успел понять, что инстинкт инстинкту рознь, а вот этот, всплывший при взгляде на загадочные символы, он из числа атавизмов, близкий к страху перед чем-то, изначально противным человеческой природе. Природе того хомо, которых боялся грозы в древние времена, первых образцов техники, сейчас разного рода генных модификаций и прочих высоконаучных достижений. Плохой инстинкт, плохой… Пшёл прочь из моего подсознания! Волевое усилие и, словно бы получив ментальный пинок, чувство тревоги угасает, сменяясь на привычное мне лёгкое любопытство вперемешку с естественной осторожностью.

Да, символы из числа «проявившихся» из частей серебряно-золотых узоров были чужеродны. Только это не мешало внимательно на них смотреть, запоминать, пытаться найти какую-то систему, сравнивая с уже известными, хоть и немногочисленными. Увы, но сходства не наблюдалось. Жаль, ну да ничего, потом будет время как следует подумать, может даже поэкспериментировать. Потом, но точно не сейчас. Дверь открывается.

Открывается, сцука такая! Тихо, без скрипа, как в прошлый раз, но вот голос, напевающий какую-то песенку на непонятном языке, он мне тоже знаком. Это что, если дверь та же, то и находящееся за ней аналогично предыдущему?Проклятье! Вот кого я меньше других хотел видеть, так это стародавнюю знакомую, способную, по своему желанию, обольщать любого мужчину, если он не гомик или там евнух, либо пугать всё живое до трясучки в коленях и иных частях тела, а не особо крепких ещё до самопроизвольного расслабления определённых частей. Специфического такого, мда.

Она, падла! На сей раз не закутавшаяся в плащ, а набросившая его почти на голое тело. Плащ цвета ночи и нечто вроде полностью прозрачного сиреневого пеньюара под ним. Не чёрные, платиновые на сей раз волосы и… И тут же смена облика красавицы на в тот раз продемонстрированную двойственность, половинчатость. Одна половина тела остаётся прежней, принадлежащей изумительной красотке. Другая же…

Не то, что было раньше, но очень схожее. Видимо, просто разные вариации на одну и ту же тему. Не полуистлевшая, а словно принадлежащая больной проказой женщине кожа. Сухие её чешуйки, осыпающиеся вниз и при прикосновении к полу шипящие, обращающиеся прожигающей камень кислотой. Глазница уродливой половины не пустая, но оттуда высовывается нечто вроде тонкого щупальца, раззявившего полную мелких, но острых зубов пасть, клацающая ими, пытающееся вырваться из «плена» держащего его тела. А вот улыбка, помимо сухих и поражённых язвами губ с одной стороны, на сей раз «порадовала» полным набором кусалок. Заострённых и то обычных, то прямо на глазах удлиняющихся. Клыки любой змее на зависть, да и остальные зубы аж сверкают. И второе лицо на животе, просвечивающее сквозь ткань пеньюара,. Калейдоскоп сменяющих друг друга лиц, на сей раз молчащих, но корчащих гримасы, среди которых были желание обладать тем или иным, но несомненно извращённым образом. Видел я такие рожи… и уж можете поверить, их желания были и впрямь из числа тех, которые вызывали отвращение у большинства нормальных людей. Мужские лица, только мужские. Молодые, пожилые, старики… но на сей раз без детей. Понимаю, очень уж специфические чувства они выражали. Детям такое недоступно, не подросли они для такого, да и мало у кого достигнут подобный уровень деградации души.

Полукрасотка, продолжая улыбаться, кивает мне, явно признав знакомую персону, после чего — на этот раз не плывя в десятке сантиметров над поверхностью, а словно телепортируясь по полметра за долю секунды, размываясь в пространстве — оказывается рядом с Рамзаном. Оказавшись, привычно дотрагивается до его лица кончиками затянутой в сиреневую же кружевную, по локоть, перчатку нормальной, не «прокажённой» руки. Того аж трясёт, тело жертвы мистической сущности содрогается в мучительных корчах, но почти полный паралич не даёт сделать никаких осмысленных движений. Зато откуда-то из-за спины, из-под плаща сущности появляются с десяток щупалец-хлыстов, усеянных шипами, ключьями, иглами, с некоторых из которых сочатся капли чего-то непонятного, но явно не безобидного. И все эти управляемые волей существа придатки обрушиваются на жертву. Удары с оттяжкой, «нежные» поглаживания крючьями и шипами, обхваты и вонзание внутрь тех самых игл. Два наиболее внушительных и вовсе решили устроить этакий вариант «камасутры», используя те два отверстия, которые имелись у данной жертвы.