Я тебя найду, Колючка (СИ) - Андреева Ася - Страница 21

Тут мы оба заулыбались, а следом засмеялся и Кузя.

- Так быстро, у меня так не получалось никогда, - его улыбка осветляет всю комнату.

- А ты очень давно маму знаешь?

- Давно. До тебя ещё дело было. Ну, что скисла снова? Марго, я уже всё понял.

- Что понял? – испуганно спросила я.

- Всё. Ты знаешь, о чём я говорю. Как только Кузьма переступил порог… Тебе придётся всё мне рассказать.

Я киваю.

- И ему.

Я молчу. Никита не говорит, что он это сделает сам в противном случае. Будет ждать моего признания.

- Я сделаю всё, как ты скажешь.

- Вот и умничка. А сейчас успокойся. Всё уже позади.

- А что впереди?

- Разберёмся. И всё решим. Уж поверь, я сделаю всё, чтобы ты больше не исчезла. И даже больше.

Меня немного стало колотить.

- Ну, ну, спокойно. Это не то, что ты подумала. Я не буду заставлять тебя жить со мной.

Его слова резанули острым ножом так, что моя лихорадка только усилилась.

- Слушай, Маргарита! Так дело не пойдёт. Ты себя потиху убиваешь. Только больше не плачь. Всё будет хорошо. Будем теперь вместе Кузьму растить, - и подмигнул сыну.

- Что, это правда? Теперь у меня будет папа? Настоящий? Как у Фёдора?

- Да, малыш, - я потрепала его по голове, а у самой в этот момент свалился камень с души, и, правда, всё позади. – Я всё ему расскажу, - эти слова уже относились к Никите.

Никита одобрительно кивает и снова улыбается. Так, как и тогда, пять лет назад, обворожительно, словно сойдя с обложки журнала.

А ведь он стал ещё лучше. Краш – так бы сказала моя здешняя подруга Аня, любительница социальных сетей. Немного прибавил в весе: ему идёт, теперь этот факт вкупе с неизменной лёгкой небритостью делает из него солидного мужчину среднего возраста.

Моё состояние ухудшается, а при таких мыслях руки и ноги слегка сводит судорогами. Вспоминаю, как сердце от его прикосновений проваливалось в живот. Вот и сейчас оно пропускает удары.

И следом боль. Ничего у нас с ним больше не будет. Он не сможет простить то, что я сделала. Никогда. Пять лет – это очень много. И нет мне никаких оправданий. Он только что сам мне об этом сообщил. Я одна во всём виновата.

Раскосые глаза ласково смотрят, как будто и не было этих пяти лет.

- Как ты чувствуешь себя?

- Хорошо.

- Опять врёшь?

Я ничего не отвечаю. Ощущение, словно мы там, в минской гостинице. Я заболела, а он ухаживает за мной. Руки гладят мою кожу… И я вижу только его карий взгляд, который меня раздевает…

Я встрепенулась. Он тоже меня разглядывает. Ой, как же, наверное, я сейчас плохо выгляжу. Когда плачу, лицо распухает, словно пчёлы искусали. Но, кажется, он всем доволен. И на секунду, мне показалось, вновь засветились озорные огоньки в его глазах. Да нет, показалось.

Непроизвольно одёргиваю летний халатик, в котором я лежу перед ним. На улице стоит жара, на носу август месяц. И в голову никому не пришло бы меня укрыть. Моя кожа легко с начала весны всегда приобретает устойчивый бронзовый оттенок, а волосы становятся почти белого цвета – выгорают на солнце. И я так же, как и раньше, особенно в жару, часто заплетаю косу.

Он будто читает мои мысли и проводит рукой по расположившейся на подушке толстой косе. Довольно улыбается:

- Ты совсем не изменилась. Пару маленьких деталей добавилось. Но мне нравятся эти изменения.

Не успеваю подумать, что всё это значит, потому что Кузя, внимательно наблюдая за нами, резюмирует:

- А мне повезло. В нашем посёлке папа есть не у всех.

- Повезло, сынок, - подтверждаю я.

Никита в ответ на мои слова нежно улыбается.

- Никита, а почему ты зовёшь мою маму Марго? Я никогда не слышал, чтобы её так называли.

- А что, мама против?

- Нет, мне нравится.

- И мне, - сообщает Кузя.

Мне действительно это нравилось тогда. И сейчас нравится, потому что появился он. А до этого момента я вздрагивала, когда слышала имя Марго по телевизору или читала книгу с таким именем у героини. Это всё слишком остро напоминало о нас. И это было очень больно.

- Кузя, а когда ты пришёл? Ты же должен был только через час появиться дома?

- Так я чуть-чуть покатался. И захотелось тебя поцеловать. Приехал на самокате, а тут возле кровати Никита сидит. Он мне объяснил, что ты от радости в обморок упала. Так, Никита?

- Так, всё так. Почувствовал, значит, - ответил Никита, а мне незаметно моргнул.

- Спасибо, - тихо ответила я.

- Вот мы и познакомились, пока ты спала.

- Долго это было? – спрашиваю у Никиты.

- Долго. Очень долго. Чуть с ума не сошёл. Минут двадцать. Уже всё испробовал. Потом просто стал тебя звать. А Кузя помогал мне.

Они, эти двое мужчин, всё говорили и говорили. То со мной, то между собой. Сидели рядом, а от них исходило такое тепло, что моя лихорадка не была уже такой неприятной. В какой-то момент я почувствовала снова, как тогда в гостинице, когда рядом со мной стояла белая корзиночка с оранжевыми розами, что должно скоро непременно произойти что-то хорошее. Попыталась словить этот момент, находясь между моими любимыми людьми, но на веранде послышались шаги.

- Скорую тут вызывали?

- Дежавю. Марго, ну что у нас с тобой за встречи? Я нахожу тебя, а потом приезжает скорая.

- Не понял, - удивился доктор.

- Мы вызывали. Только наша мама сама очнулась.

- Сейчас осмотрим вашу маму.

- Кузя, сбегай, пожалуйста, на кухню за ложечкой, чтобы маме горлышко посмотреть, - Никита деликатно отправил сына из спальни, а сам даже не пошевельнулся.

Его бровь приподнялась: мол, я никуда отсюда не уйду, пока не узнаю, что скажет доктор. Но сегодня на мне присутствует нижнее бельё. Радуюсь, что с утра надела новое. Это же надо, чтобы так совпало. В кои-то веки мне повезло. Не приходится краснеть. Впрочем, приходится. Никита с меня не сводит глаз.

- Вы муж?

- Да, - Никита снова уверенно врёт, как и тогда.

Прибегает Кузя. Приносит ложечку.

- Очень хорошо. Ничего страшного не нахожу, - Кузя и Никита довольно улыбаются. – Говорите, был сильный стресс?

- Да, очень сильный, - отвечает вместо меня Никита, я так понимаю, чтобы весь огонь взять на себя, если что.

- Положительный?

- Да, - тороплюсь ответить, чтобы не подставить Никиту.

Никита хмурится и показывает мне кулак.

- Раньше были у вас обмороки?

- Никогда.

- К сожалению, положительный стресс, если очень сильный, может вызвать такую же реакцию, как и отрицательный. Давайте градусник, - доктор изучает. – Похоже на термоневроз. Почти тридцать девять. Поднялась температура на сильный однократный стресс, как при очень сильном испуге. Чаще выше тридцати семи с половиной не поднимается в таких случаях. Более высокая обычно бывает, когда за близких переживают, - вижу, как снова хмурится Никита на слова доктора. - Сбивать будем?

- Нет, - хором отвечаем мы с ним, и тут уже довольно улыбаюсь я.

Никита хитро щурится:

- Я сделаю укол, если понадобится. Вы говорите, на что обращать внимание.

- Сможете?

- Уже делал, - я при этих словах краснею ещё больше, хотя и так уже давно пунцовая от волнения и температуры.

- Хорошо. Внимание обращайте на все непонятные симптомы. Короновирус никто не отменял. Ограничения по району ослаблены, но уровень заболевания так быстро не снижается. Маловероятно, конечно, что так совпало в вашем случае. Но всё же, если появится одышка, сразу нас вызывайте.

- Спасибо, доктор! Я провожу, - Никита, как всегда, всё взял в свои руки.

Они уходят, а Кузя набрасывается на меня. Мы с ним валтузимся на кровати, как обычно, он хохочет, а я лохмачу ему волосы на голове. Только спустя какое-то время замечаю, что Никита стоит в проходе и молча за нами наблюдает.

Я могу только представить, о чём он сейчас думает. Я помню, каким он может быть добрым, порядочным… Но сегодня он впервые видит сына. Я вздыхаю. Смотрю ему в глаза. В них боль и какое-то отчаяние. Вижу, как пытается улыбнуться мне.