Рычаг локтя (СИ) - Тыналин Алим - Страница 50

Из сладкой неги меня вырвал скрип двери. На пороге стоял Степаныч, непривычно взъерошенный и возбужденный.

— Витя, ты молодец! — с порога начал он. — Фантастическая была схватка, фантастическая! Судьи отметили. Но расслабляться некогда. Давай быстро собирайся и готовься к последней схватке. Надо тебя подготовить перед финалом.

— Каким еще финалом? — не сразу понял я.

Тренер посмотрел на меня как на умалишенного.

— Так ведь через два часа у тебя встреча с Харитоновым! За выход в призеры. Ты что, забыл?

Я застонал и обхватил голову руками. Черт, и правда! Финальная схватка, как же это вылетело у меня из головы? Хотя, после такого накала страстей с Котиковым немудрено и запамятовать.

— Понял, Олег Степанович, — пробормотал я, с трудом поднимаясь. — Сейчас переоденусь и сразу подготовка к новому поединку.

Тренер одобрительно хлопнул меня по плечу, но не спешил уходить. Вместо этого он пристально посмотрел мне в глаза и негромко произнес:

— Знаешь, Витя, сейчас я тебе одну историю расскажу. Из своей спортивной молодости. Авось, поможет настроиться на нужный лад перед схваткой.

Я молча кивнул, давая понять, что весь внимание. Степаныч помолчал, словно собираясь с мыслями, а потом неспешно заговорил:

— Было это в 56-м, на чемпионате СССР в Ленинграде. Я тогда выступал в среднем весе, и надо сказать, конкуренция была — не чета нынешней. В финале мне предстояло бороться с Мишей Корнеевым, легендой нашего самбо. Он к тому времени уже два года как был чемпионом, считался почти непобедимым.

Тренер усмехнулся, погружаясь в воспоминания. Я слушал, затаив дыхание.

— Я тогда, по молодости лет, здорово мандражировал перед схваткой. Все думал: куда мне против такого мастера? Одно дело — заявиться, выйти на ковер. И совсем другое — рассчитывать на победу. Сомнения одолевали, в общем.

Степаныч сделал паузу, окинул меня внимательным взглядом. Потом вдруг подался вперед и с нажимом произнес:

— И знаешь, что сказал мне мой тренер, царство ему небесное? Он сказал: «Ваня, запомни раз и навсегда. В борьбе нет авторитетов — есть только характер и воля. Тот, кто в себя верит, уже наполовину победил. А дальше — дело техники». И ведь как в воду глядел, старик!

Я нетерпеливо заерзал на скамье:

— И что было дальше, Олег Степанович? В смысле, чем закончилась ваша схватка с Корнеевым?

Тренер лукаво прищурился:

— А дальше случилось вот что. Вышел я на ковер — и будто преобразился. Нет больше того перепуганного мальчишки, одна собранность и холодная ярость. С первых секунд навязал Корнееву свой темп, свою волю. Он и опомниться не успел, как я его уже болевым приемом дожал. Красиво получилось!

От сердца у меня чуть отлегло. Но тренер еще не закончил. Рассмеявшись, он снова посерьезнел и негромко добавил:

— Ты, Витя, парень способный. Говорю тебе с глазу на глаз. Одаренный, трудолюбивый — всем от бога взял. Но теперь тебе главное — в себя поверить. Как тогда поверил я. Запомни: ни один Харитонов не устоит против твоего характера. Так что дерзай — и срази его, на куски!

С этими словами Степаныч подмигнул мне и вышел из раздевалки. А я остался сидеть, осмысливая услышанное. История тренера неожиданно придала мне решимости. Словно в душе разжалась какая-то пружина, освобождая внутреннюю силу.

Да, Харитонов — грозный противник. Самый опасный из всех, что попадались мне на ковре.

Но ведь и я не лыком шит! У меня есть своя техника, свой стиль, свои козыри. И, главное, у меня есть несгибаемая воля и вера в победу. А с таким настроем, как верно заметил тренер, можно горы свернуть!

Харитонов… Этот человек — мой главный соперник и главная загадка в мире самбо. Одаренный от природы, упорный в тренировках, гребаный колдун, он уже по праву считается лучшим в стране.

В нашей предыдущей схватке ему здорово повезло. Но сегодня, я это знал, будет решающий бой. Момент истины — и для него, и для меня.

Я до хруста сжал кулаки. Должен победить, чего бы это ни стоило. Должен доказать всем — и Харитонову, и самому себе — на что я способен. На ковре и в жизни. Иначе грош цена всем моим сегодняшним успехам.

Я ожесточенно провел ладонями по лицу, словно пытаясь стереть остатки неуверенности. Встряхнулся, глубоко вдохнул.

Обвел взглядом раздевалку, будто запоминая каждую деталь интерьера. Шкафчики, облупленные стены, лавки со стульями… Сколько пота пролил, сколько связок растянул в таких стадионах. И сколько раз в мыслях побеждал всех, включая Харитонова.

Но сейчас важно отбросить лишние мысли. Впереди — решающая схватка.

И готовиться к ней надо осмысленно, без истерик. Первым делом — разобрать по косточкам нашу прошлую встречу с Харей, найти слабые места.

Потом — восстановиться физически. И наконец — хорошенько настроиться ментально. Как любит повторять Степаныч: самбо — это шахматы, только здесь фигуры — мы сами.

Я в последний раз оглядел раздевалку, решительно поднялся и направился к выходу. План на ближайшие полтора часа был готов. Сначала в буфете потом — в зал, на легкую разминку. Параллельно — обдумать тактику боя, вспомнить коронные приемы Харитонова. Ну и напоследок — хорошенько собраться, представить нашу схватку от первой до последней секунды.

На ковер надо выйти с холодной головой и горячим сердцем. Особенно против Хари.

В конце концов, для того я и тренировался столько времени. Для того раз за разом бросал вызов судьбе и самому себе. Чтобы в решающий момент быть готовым на все. Даже превзойти собственные возможности.

Сейчас наступили финальные поединки. Я сидел на трибуне и внимательно наблюдал, как Харитонов и Ульянов вышли на ковер.

Назар Харитонов, невысокий, но крепко сбитый, одет в синюю самбовку и шорты. Его мощная шея и бычий загривок явственно выделялись даже под курткой. Короткий ежик темных волос, широко расставленные глаза под густыми бровями, тяжелый подбородок с ямочкой посередине — все в облике Харитонова говорило о незаурядной физической силе и лидерских качествах. Наверное, за это его и прозвали «Харей» — за грубоватую, но притягательную мужественность, граничащую с наглостью.

Александр Ульянов, его противник, являл собой иной типаж самбиста. Высокий и жилистый, с тонкими чертами лица и русой шевелюрой, он производил впечатление скорее интеллигента, чем борца. Но это впечатление было обманчивым. За внешней мягкостью скрывался упорный, труднопредсказуемый борец из Ленинграда, многократный призер турниров. Белая самбовка Ульянова лишь подчеркивала благородство его облика.

Рефери дал свисток, и поединок начался.

Харитонов, как обычно, занял любимую стойку — чуть присев, выставив вперед левую ногу и опустив руки. Его взгляд был сосредоточен, он буквально сверлил им Ульянова.

Ульянов тоже опытный борец. Он осторожничал, не спешил сближаться, пытаясь оценить противника. Делал обманные движения, но Харитонов и не думал на них реагировать.

Я заметил, как он начал едва заметно шевелить пальцами рук, будто плел невидимую паутину. Его фирменный прием, секрет многих побед. Что он делал? Как залазил в мозги оппонента?

Может, он мысленно представлял, что опутывает соперника гигантской паутиной, лишая свободы движений? Я много раз слышал об этом, но сам стал жертвой лишь однажды, в нашей последней схватке. Ощущения не из приятных, скажу я вам.

Но Ульянов, казалось, не поддавался мысленной магии противника. Он продолжал двигаться уверенно и расчетливо. Видно, что Харитонову приходилось прилагать больше усилий, чем обычно.

Вдруг Ульянов перешел в атаку, пытаясь провести переднюю подсечку. Он захватил куртку Харитонова под локтями, сделал правой ногой шаг вправо и вперед, поставив носок под прямым углом снаружи левой стопы соперника. Одновременно он сделал сильный рывок руками, словно пытаясь перебросить Харитонова через свое левое плечо.

На мгновение показалось, что прием сейчас пройдет. Харитонов начал терять равновесие, привстал на носки. Но успел среагировать и ушел от подсечки, отставив левую ногу в сторону.