Рыцарь в стиле хай-тек - Франковски Лео - Страница 21

• Предыдущая
• 21/60
• Следующая

— Делайте, что необходимо, пан Конрад. А что касается вашего дьявольского варева, то я однажды попробовал его и предпочту боль в ране боли в желудке.

Толпа росла и напирала на нас.

— Яша, убери людей отсюда. И сделай что-нибудь с ними, — приказал я, указывая на коней, инструменты и трупы.

К тому времени, как прибыла Кристина, я уже обработал рану. Девушку сопровождала Анастасия, еле сдерживавшая истерику.

— Кристина, ты больше подходишь на роль портнихи, чем я. Почему бы тебе не зашить его? Два ребра сломаны и рана достаточно глубокая, но зато ни одна артерия не задета, и не думаю, что повреждена полость желудка… Анастасия, придержи-ка его голову, по-моему, ему не слишком удобно.

Итак, наши прекрасные дамы принялись за дело, а я отошел в сторонку.

Зашив рану, Кристина положила сверху пухлую прокладку из сушеного мха с торфяных болот. Девушки поклялись, что растение обладает антисептическим действием. Я уже давно истощил все запасы своей аптечки, так что нам больше ничего не оставалось, как положиться на народную медицину. Думаю, в их верованиях была крупица истины, потому что у нас редко потом случались проблемы с инфекциями.

Крестьяне применяли не тот коричневый мох, который продают в современных аптеках, но само зеленое растение, срезанное и засушенное. Мох — хороший абсорбент, лучше бумажного полотенца, и он впитывает запахи, так же как и жидкость. Кроме лечения ран, дамы использовали его в качестве прокладок.

Если задуматься, мох не гниет. Вот почему мы взяли именно его. Новые поколения вырастают на старых. Может, убийство чужеродных организмов от природы антисептическими листьями позволяет получить питательные вещества для молодых клеток? В любом случае это сработало.

Подошел Яша.

— О лошадях позаботились, инструменты на складе, а собственность пана Владимира в его хижине, кроме доспехов, которые отдали кузнецу на починку. Но что делать с трупами?..

— Похоронить, я полагаю. Наверное, надо привести священника.

— Для пары воров, которые пытались убить доброго пана Владимира? Да вы что, никакой священник не позволит похоронить их на освященной земле, даже если бы мы и отыскали его.

— А что насчет их семей?

— Эти двое — холостяки. Никогда не слышал, чтобы они упоминали о родственниках.

— Тогда возьми двенадцать человек, отнесите трупы подальше в лес и заройте там. И лучше сделайте это сейчас.

— Да, мой господин. Мы не будем помечать могилы.

Вечером я все еще чувствовал себя виноватым за то, что накричал на раненого Владимира. Когда я заглянул в его хижину, девушки обхаживали его с такой заботой, какой позавидовал бы и граф Ламберт.

— Пан Конрад, вы поставили охрану на ночь?

— Да, всю ночь на часах будут стоять двое крестьян с топорами. Пан Владимир, давеча я вот вам сказал…

— Забудьте об этом, пан Конрад. У вас было полное право разозлиться.

— Правда?

— Конечно. Я не только убил двоих из ваших людей без разрешения, но еще и таким образом поставил под сомнение ваше высшее право суда над своими крестьянами. В действительности я только защищался, но вы в то время еще ничего не знали.

— Ну, спасибо за то, что прощаешь меня.

— Я сказал — нет проблем. Но если вы хотите сделать что-нибудь для меня в ответ, то у меня есть просьба.

— Говорите, пан Конрад.

— Послушайте моего совета. Я раньше помалкивал, потому что здесь ваши земли, вы — хозяин. У вас странные методы управления поместьем, но это не мое дело. Однако то, что вы тут творите со своими крестьянами, до такой степени глупо, что я не могу больше молчать.

— Но… что же я такого сделал?

— Ничего! В этом вся загвоздка. Одно дело нанять людей для работы в городе или на землях другого господина. Это обычно и понятно. Но вы взяли в свою вотчину целые семьи и дали им работу, а взамен предложили всего лишь деньги! Вы понимаете, почему эти двое утром не чувствовали себя чем-то обязанными вам? Вы не дали им места здесь! Вы используете их как лакеев, которых нанимают, а потом выбрасывают на улицу. Вот к примеру, дома, которые вы строите. Кто будет в них жить?

— Ну, я думал, найму…

— Наймете. А чем плохи те люди, которые уже вам принадлежат?

— Да ничем. И что мне делать?

— Делать? Ну, конечно же, привести их к присяге!

— Присягнуть мне? Думаете, они согласятся? — Я заволновался.

— Только полный идиот откажется. Другие ваши крестьяне, в корчме и на литейной, все богатеют, и народ знает об этом. К тому же они выяснили, что вы — мягкий человек. Вы не выпороли ни одного человека, с тех пор как мы прибыли сюда.

— И вы думаете, мне стоит всех привести к присяге?

— Ну, я-то вам присягнуть не могу. Я уже присягнул отцу. Но остальных стоит.

— Прекрасно, пан Владимир. Я соберу людей завтра за обедом.

— Ваш план удастся, только если вы возьмете с наших дам клятву молчать. Иначе с первыми лучами солнца все жители долины будут толпиться вокруг вас.

Так все и случилось. На рассвете Яша пришел ко мне и спросил, не может ли он присягнуть мне и стать моим человеком. Томаш, десятник каменщиков, наступал ему на пятки с той же просьбой. Через несколько минут сбежалось уже все население. Меня такое проявление преданности действительно тронуло, даже едва удалось сдержать слезы.

Люди по одному поднимали руки к солнцу, то же самое делал и я рядом. Они клялись служить мне верой и правдой до конца жизни, а я клялся защищать их до самой смерти.

Когда все мужчины присягнули мне, я удивил собравшихся, спросив, не хотят ли женщины последовать примеру мужей.

Все захотели. Получалось, что я беру на себя ответственность за них даже в случае смерти их супругов.

Кристина серьезно смотрела на меня.

— Пан Конрад, как вы думаете… то есть не могли бы мы…

— Вы, девушки, тоже желаете присягнуть?

— О да! — прозвучало пять голосов одновременно.

— Тогда мы сделаем это.

Ни у кого глаза не остались сухими.

Обед припоздал на два часа, но каким-то образом они сумели переделать гораздо больше дел в этот день, чем в предыдущий. Теперь крестьяне работали на своей земле, строили свои собственные дома, что было видно и по тому, как они работали, и даже по тому, как ходили по долине.

Свою ежемесячную поездку в Окойтц я предпринял в одиночку. Анна летела как ветер, и все путешествие заняло у меня меньше часа, тогда как с девушками и их медленными степенными лошадками понадобился бы целый день.

Граф все еще оставался крайне неразговорчив и не желал упоминать о нашем пари. Один из рыцарей рассказал мне, что, по его догадкам, у графа возникли некоторые финансовые трудности из-за венгерской жены. Я решил, что данное обстоятельство объясняет и необычную для Ламберта скупость и его грубое поведение. Но поделать я ничего не мог, оставалось только смириться.

Витольд, плотник, и Анжело, красильщик, прекрасно справлялись со своими обязанностями. Фабрику почти закончили, появилось свыше сотни новых тачек, что весьма ускорило работу.

Честно говоря, я практически все два дня провел в беседах с фермерами о новых растениях, которыми их снабдил.

Почти все злаки прекрасно взошли, но вот когда собирать урожай? Сможет ли этот сорт пережить зиму? Как тот овощ готовить? Чаще же всего задавали такой вопрос — а какую именно часть того или иного растения едят?

Цветы распускались потрясающие, всех поразили размеры и количество соцветий. Самыми популярными стали подсолнухи, которые вымахали в три ярда высотой. Их цветы поворачивались к солнцу в течение дня.

В первый день праздновали свадьбу, и невеста с гордостью держала в руках единственный подсолнух в качестве свадебного букета. Я уже приготовился возражать против установления подобной традиции, потому что в букете содержалась одна двенадцатая всех известных миру семян подсолнуха. Но церемонию прерывать не годилось, и мне пришлось ждать ее окончания.

• Предыдущая
• 21/60
• Следующая