Камень 1993. Книга 1 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 40

— Пишите признание! — заявил следак, едва мы с Валеркой выдохнули.

Вот что за человек этот Павел Евгеньевич? Только я его недавно похвалил мысленно за успехи, а он опять начал грубо работать.

— Признание в чем, извините? — я старался говорить вежливо, хотя внутри все, честно говоря, клокотало. В голове даже промелькнуло несколько жестких вариантов ответа Арзамасцеву, но мое взрослое сознание помогло сдержаться.

— Упираться не советую, — стоял на своем следователь, но я скорее почувствовал, чем услышал, что его голос дрогнул.

— Да вы о чем, нафиг?

Я придержал за руку возмутившегося было Валерку, повернулся к нему, покачал головой — мол, я сам разберусь. Медики тем временем продолжали паковать умершего наркомана и на нас уже не обращали внимания.

— Нам не в чем признаваться, товарищ Арзамасцев, — твердо сказал я. — А вот вам лучше бы следить за словами. Во-первых, у вас это пока плохо получается, а во-вторых, знаю я вашу милицейскую привычку пытаться на простого свидетеля что-то повесить.

Вышло немного грубовато и прям по лезвию, но я знал такой тип людей, которые только так и понимают.

— Я готов дать свидетельские показания, и мой брат тоже, — я указал на Валерку, и тот кивнул, улыбаясь во весь рот. — Подчеркиваю, свидетельские.

Я специально сейчас не дал Арзамасцеву сразу высказаться, а сам предложил нужный вариант. У меня и так теперь есть опасения, что молодой следователь еще меньше станет меня любить. А у обиженных милиционеров есть неприятные рычаги давления. К счастью, сказалась моя уверенность, куча свидетелей и неопытность самого Павла Евгеньевича.

— Да я сразу понял, что вы тут ни при чем, — он вполне дружелюбно улыбнулся. — Но, сами понимаете, профдеформация…

Какая у тебя, к лешему, профдеформация уже после института? Так хотел сказать я, но не стал.

— Согласись, Каменев, твоя вездесущесть, — продолжал, между тем, следак, — наводит на определенные подозрения. А тем более еще тот труп на набережной… Другие бы вообще тебя под подпиской о невыезде задержали.

И опять он начинает.

— Павел Евгеньевич, — я все-таки не стерпел. — Насколько я знаю, расследование по серийным убийствам ведете не вы, и мне даже интересно, откуда у вас информация о чужом деле. А во-вторых, какая еще подписка о невыезде? Я свидетель. Вы что, процессуальный кодекс не знаете? Давайте до книжного дойдем, вместе почитаем.

Валерка наблюдал за моим выступлением с громадным интересом. Да и не только он — медики то и дело косились, а молоденькая медсестра даже пару раз хихикнула. Патрульные, с которыми приехал Арзамасцев, смотрели на меня, напротив, весьма недобро.

— Ну, это я так, факты озвучиваю, — Арзамасцев опять превратился в рубаху-парня. — Время не будем зря терять, садитесь писать.

— Вадюха, ну ты просто сила! — Валерка был под впечатлением, но сумки свои теперь не выпускал из рук. — Я и не знал, что ты у нас таким крутым стал! А то бегал маленький шкет, смородину поедал… Помню, ты потерялся, твой батька, дядь Слава, и мой отец с ног сбились. Искали, искали — а ты лежишь под кустом и ягодки кушаешь!

Он ударился в воспоминания, а я задумался, почему мы с двоюродным братом перестали общаться. Валерка с такой теплотой сейчас говорил обо мне, так восхищался, хотя был постарше, что мне стало даже неловко. А ведь это не он меня бросил… А я! Сам! Похоже, что меня, успешного бизнесмена, в какой-то момент стал напрягать простоватый родственник из деревни. Сколько же я наворотил в прошлой жизни… А как обошелся с папой, и вспоминать не хочу. Просто теперь все будет по-другому.

— Ты, главное, Валерка, держись меня, — сказал я, приобняв брата за плечо. — И спрашивай, если что нужно или просто непонятно.

— Спасибо, Вадюха, — кузен просиял. — Вот как знал, что на тебя можно положиться. И бате своему так сказал: ты, говорю, в своем брате уверен, в Славке, а я, говорю, в своем — в Вадюхе. Слушай, из сумки протекает… Похоже, разбилось что-то, пока мы с тобой по участкам бегали. Блин!.. Мать с бабкой вам всего собрали — варенья, грибов соленых, огурцов всяких. А батька даже утятины вам прислал, с Куртоном на охоту недавно ходили.

— Так давай посмотрим.

Если честно, я даже удивился, что Валерка свои сумки не потерял. Сначала от милиции уходили, потом история с наркоманами… Наверное, в какой-то момент задел обо что-то или даже уронил. Несколько банок действительно оказались разбитыми, из них вытекал рассол. Но в целом там лежало столько разнообразной снеди, что до меня окончательно дошло, почему у нас в девяностых почти всегда был относительно сытный стол. Это все дядя Максим, его жена тетя Нина и бабушка Люся. И еще целая куча деревенских родственников по папиной линии.

— Эх! — в возгласе брата было столько горечи и безнадеги, сколько в сплиновской песне «Выхода нет». Ее бы я, кстати, сейчас послушал, но выйдет «Гранатовый альбом» только через пять лет.

Зато из проезжавшей мимо «семерки» с открытыми окнами дребезжала песня Укупника: «Восток — дело тонкое, Петруха».

— Пойдем, — я похлопал Валерку по плечу. — Дело уже к ужину идет. Пока разместишься, как раз и поесть можно будет. А потом я тебя и с друзьями своими познакомлю, и с девушкой. А завтра помчим в Ярик, дела делать.

— Идем…

На стадионе кто-то копошился, и я, приглядевшись, увидел, что это Саня с Дюсом — пришли после раскопок и надумали дополнительно позаниматься. Это радует.

— Парни! — я махнул рукой.

Познакомил друзей с Валеркой, они быстро нашли общий язык с Саней благодаря службе в армии. Но спокойного разговора все равно не получилось — как только я рассказал о нашем приключении с Ромахой и наркоманами, Дюс буквально протараторил последние новости. Настолько его распирало, что он еле дождался.

— Перестрелка недалеко от нас была, представляете? — говорил Дюс. — Напали на видеосалон Жогина, двое убитых. Народ в панике, жуть что творится!

— Да ладно? — я вытаращил глаза. — Врачи скорой рассказывали о перестрелке, но про видеосалон не сказали. Просто про набережную говорили, и что это разборки бандитские. Ничего себе!

— Да, кого-то из Северовских грохнули, — подтвердил Саня, который был в курсе состава городских группировок.

— Из простых людей никто вроде не пострадал, — добавил Дюс, стараясь быть спокойным, но было видно, что он сильно нервничал. — Вот только я как подумаю… Там же зрители сидели, кино смотрели. Могли ведь и зацепить случайно — женщину там, старика или даже ребенка!

— Суки! — с чувством выругался Валерка. — Вот таких я в милиции и буду давить!

Я понимал праведный гнев парней и полностью его разделял. Но еще меня беспокоило то, что стрельба была как-то связана с Жогиным и его салоном. А для нас, для нашего бизнеса, он очень важен… Как минимум, нам теперь сложно будет этот салон продвигать — людская молва уже наверняка охватила весь город, и теперь туда просто не станут ходить, боясь повторения перестрелки. Может, это конкуренты Жогина? Тот же Судаков, например, держатель подобного видеосалона.

— Надо бы выяснить, что там точно случилось, — сказал я парням. — А то Жогин-то наш клиент… Придется теперь ему репутацию выправлять.

— Так давайте дойдем! — предложил Саня. — Тут же недалеко.

— Надо бы, — кивнул я. — Только нам еще девчонок встречать. Сколько у нас уже?

Посмотрел на часы, нахмурился — время поджимало. Надо только отца предупредить, что мы задержимся.

Неожиданно раздался странный стрекот — не сразу, но я распознал в нем выстрелы из автоматов. А вот Саня с Валеркой, служившие в армии, поняли это сразу.

— Из АКМа фигачат! — вскинулся брат.

— Где это? — Дюс закрутил головой, пытаясь определить направление.

Что-то грохнуло, потом выстрелы затихли. Из окон повысовывались люди, возбужденно переговариваясь. Папа вышел на балкон, за ним выглянул любопытный Серега, но тут же был отправлен назад.