Инженер Средневековья - Франковски Лео - Страница 40

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая

Чтобы их освоить, нужно время.

— Послушай, пан Конрад, ты же сможешь запустить станок к Пасхе? — поинтересовался граф.

— Ну, по крайней мере прясть и ткать, господин. Не думаю, что у нас достаточно помытой и расчесанной пряжи.

— Здесь я ушел вперед тебя. Я уже отправил послание своим рыцарям, чтобы они прислали мне всю свою шерсть, вымытую и расчесанную. Также они должны прислать мне две трети шерсти с весенней стрижки, а также должна быть удвоена площадь земель под посевы льна.

— Отлично, пан. Но ты же понимаешь, что для льняной ткани нужен немного другой станок. В нем должно быть больше нитей, расположенных плотнее друг к другу, и всего два гребня.

— И что с того? Теперь, после того как ты обучил Витольда, он изготовит больше станков. К следующему году у нас их будет целая дюжина! Ты должен лишь подумать над проблемой мытья и чесания шерсти.

— Мыть довольно просто, но я все же не уверен насчет чесания.

— Ты решишь этот вопрос.

Я так и не понял, выразил ли он этим уверенность в моих возможностях или же отдавал мне приказ. Овечья шерсть намного тоньше человеческих волос, и овцы никогда не причесываются. В результате она невероятно запутывается, и чесание — это и есть процесс распутывания.

— Пан Конрад, пока что ты видел нас как маленькое аграрное сообщество. Ты должен понять, что Окойтц — столица обширной провинции. После Пасхи сюда будут приезжать много гостей, и среди них мой дядя и феодал, герцог Хенрик Бородатый. Нам обязательно нужно произвести хорошее впечатление.

— Да, господин. Ты говоришь, Хенрик твой дядя?

— Вроде того. Его отцом был Болеслав Высокий, а мой дед, Мешко Хромой — брат Болеслава. Оба они получили титул от Владислава Изгнанника. В западных странах правителям давали номера. Мы, поляки, предпочитаем прозвища. Так звучит более дружески.

— После преждевременной смерти нашего отца Хенрик возвысил моего брата Германа и меня, пока мы не достигли совершеннолетия. Будучи старшим, он получил город Щецин с окрестностями. Я получил дорогу Висла-Одра, и потому мне пришлось построить свой собственный город.

Еще одно различие между Восточной и Западной Европой заключалось в том, что на западе наследование происходило по праву первородства. Старший сын наследовал все, а прочие оставались ни с чем. Они могли получить хорошую должность в Церкви или в армии, но по сути были простолюдинами.

В Польше принято делить наследство поровну между сыновьями, а дочери получали немалое приданое. Это более справедливая система, но имеет и свои недостатки: страна дробится, а это приводит к значительному ослаблению центральной власти. Столетием раньше Болеслав Криворотый, последний король Польши, разделил страну между своими пятерыми сыновьями, дав старшему лишь номинальную власть. Все это хорошо, если страна не подвергается нападениям.

— Поистине честолюбивый план, господин.

— Верно. Но мы на середине дороги, и Окойтцу приходится расти. Теперь, после того как у тебя было время осмотреть город, что ты об этом думаешь, пан Конрад?

Города нужно строить в конце дороги, где вьючные мулы обмениваются грузом с лодками, но я предпочел не упоминать этот факт. И четырехметровые деревянные стены — какое же это оборонительное сооружение? Монголы возьмут их за несколько часов. Но пока я не мог ничего сделать в этом отношении, и мне не хотелось раздражать своего феодала.

— Отлично, господин. Жилища бок о бок, с общей стеной, пристроенные к внешней стене, — хороший способ экономить материалы и удерживать тепло. Но меня беспокоит огонь. Пожар в одном из домов может уничтожить весь Окойтц. Я видел места, где каждая вторая перегородка построена из кирпича и служит защитой на случай пожара.

— Вижу, что у тебя нет ни малейшего представления о цене кирпича и цемента.

— Ты прав. Новая мельница должна дать хоть какую-то защиту. Водяной бак у нее будет выше, чем церковь. Я собираюсь сделать пожарный шланг, достаточно длинный, чтобы направить в любую часть Окойтца.

— Вот и займись этим.

Мне ничего не оставалось, как отправиться на замковую площадь, где я увидел странную процессию, проходящую через главные ворота. Пан Стефан гордо ехал впереди, а за ним следовала дюжина крестьян, которые держались за толстые цепи. Между крестьянами, рыча и пытаясь вырваться на свободу, шел большой бурый медведь.

— Это еще что? — спросил я Стефана.

— Собираюсь немного поразвлечься, пан Конрад, — ответил он, спешиваясь. — Мы целый месяц его ловили, а затем весь день заковывали и вытаскивали из ямы. Ну разве он не красавчик?

— Но зачем вам живой медведь?

— Как зачем? Будем его травить! Слушай, пан Конрад, предлагаю честное пари. Ставлю тысячу гривен, что этот медведь убьет шесть собак, прежде чем ему придет конец. А ты сколько поставишь?

У себя за спиной я услышал шепот:

— Это нечестно. Медведь легко задерет дюжину.

Я проигнорировал это замечание.

— Что значит — травить его?

— Разве ты не знаешь, как это делается? Мы привяжем медведя к столбу и выпустим на него собак. Хороший медведь, вроде этого, способен продержаться несколько часов, прежде чем его раздерут на части.

— Это же бессмысленно! — возмутился я. — Это омерзительно, жестоко, гадко!

— Черт побери! Не смотри, если тебе не нравится!

— Но ты не можешь так поступить! Здесь же дети!

— Ну и что? Им уже приходилось видеть, как травят медведя. И в любом случае, с какой стати ты будешь мне указывать, что делать, а чего не делать с моей собственностью?

— Тогда я куплю его у тебя! Сколько стоит медведь? — Я достал из кошелька несколько серебряных монет. — Ста гривен хватит?

Стефан оттолкнул мою руку, и деньги посыпались в снег. Никто из крестьян не осмелился поднять их.

— Он не продается, черт бы тебя побрал! Да и вообще, зачем тебе медведь? Сделаешь из него еще одного заколдованного зверя?

И в самом деле, если не брать во внимание эту чепуху о заколдованных животных, Стефан задал хороший вопрос. Что я мог сделать с медведем? Я не мог держать его у себя — он мог убежать и кого-нибудь убить. Я не мог его отпустить — это разъяренное животное наверняка кого-нибудь убьет.

К этому времени медведя привязали к столбу, и вокруг него собралась большая толпа. Натянув цепи, медведь стоял на задних лапах и отчаянно пытался вырваться.

Я ступил в круг.

— Кровавые развлечения жестоки и омерзительны! — крикнул я и взглянул на священника, надеясь найти у него поддержку, но тот лишь отвернулся. — Если вам наплевать на медведя, пожалейте хотя бы ваших собак!

— А для чего же еще нужны собаки? — насмешливо спросил Стефан. — Пан Конрад, ты так же смешон, как этот медведь!

У крестьян хватило ума молчать и не вмешиваться. Но они не расходились, желая увидеть, чем закончится эта история.

— Можешь смеяться сколько угодно, но я не позволю тебе издеваться над животным!

— Как же ты меня остановишь? — гадко усмехнулся Стефан.

Еще один хороший вопрос. Медведь прикован к столбу, его невозможно освободить, не приблизившись к нему, а медведь был взбешен. Единственное, что я мог сделать для бедного животного, — это позволить ему достойно умереть.

— Вот так! — сказал я, вынул меч и шагнул к медведю. Стоя на задних лапах, он был выше меня и, наверное, раза в три тяжелее. Медведь попытался достать меня.

Я увернулся и замахнулся на него мечом. Удар пришелся горизонтально, на сантиметр выше цепи.

Голова отлетела в сторону, фонтаном брызнула кровь, и внезапно освободившееся туловище покачнулось, чуть было не рухнув на меня. Я отпрыгнул в сторону, и оно задело мою ногу.

— Хорошо! — закричал я, стараясь не показывать нахлынувшую жалость. — Я хочу, чтобы тушу ободрали, а шкуру выдубили. А мясо пусть приготовят завтра на ужин.

Я повернулся уходить и убирал меч в ножны, и тут Стефан заорал:

— Ты, вонючий ублюдок! Ты, сукин сын! Ты, кровосмесительный…

— Хватит! — рявкнул Ламберт, подбегая к нам. — Вы, кажется, рыцари, а не дворовые шавки, схватившиеся из-за отбросов! Мы поговорим об этом наедине. Пойдемте со мной, оба.

• Предыдущая
• 40/57
• Следующая