Попаданец на максималках - 1 (СИ) - "Тампио" - Страница 23

Матушка улыбалась мне, а я — ей. Такая сладкая! Стоп! Я пью горькое какао. Горькое... ну это понятно, ключевое слово — какао. Шоколада-то здесь имеется? Интересно.

— Ваше Величие, а в Европе известен сладкий шоколад?

— Что это такое, сын наш?

— Это вкусное какао, только... только... оно почти твёрдое и его можно откусывать небольшими кусочками.

— Нет, о таком мы не слышали, — закачала головой императрица.

— А сколько молока производится в Империи. Точнее, в ближайших землях?

— Не знаем, — незаинтересованным голосом ответила маман. — Много, наверное, вот только куда его девать? Мы слышали, что масло из него делают и творог, но долго его хранить негде.

Я задумался. Если колонии поставляют сюда какао, которое не очень-то и популярно у населения из-за горечи, а сахар дорог безумно, то должны быть излишки какао-порошка. Здесь имеется молоко, которое просто негде хранить. Значит, можно начать производство сухого молока, из которого вкупе с какао-порошком довольно несложно получить молочный шоколад, так любимый женщинами. Остатки сухого молока, если они вообще будут, можно и зимой продавать.

— Ваше Величие, у Министерства двора имеются в подчинении какие-нибудь молочные фермы?

— Сын наш, странные вы вопросы задаёте. Неужели мы должны всё знать? Вот допейте какао и идите... в Министерство двора. От ваших вопросов у нас мигрень может начаться.

— От мигрени выпейте аспирин, — кладу на стол пакетик. — А в Министерство двора я уже иду...

Барон Андрей Сибелиус принял меня благожелательно.

— Андрей Константинович, — начал я разговор, — мне интересно узнать о молочных фермах в нашем государстве. Ея Величие послала к вам с этим вопросом.

— В подчинении министерства двора имеются три фермы по пятьдесят коров, — начал отчитываться барон. — Суммарно они дают около ста пятидесяти вёдер в день.

— И что делают с таким молочным морем?

— Часть отправляется на кухню, часть перерабатывается в масло и творог. Остатки продаются.

— Много остатков? — интересуюсь.

— Стараемся их не делать, но бывает до пятидесяти вёдер... по разным причинам, конечно.

— Хорошо-хорошо, — потёр я руки. — Андрей Константинович, зимой потребности молока выше или ниже?

— Зимой потребности такие же, как и в любое другое время года. Но надои ниже, и остатков почти не бывает.

— А сыр делает здесь кто-нибудь?

— Сыр? — задумался барон. — Если мягкий, то да, кто-то делает.

— И ещё вопрос: стеклянная посуда с очень плотно закрывающимися крышками имеется в продаже?

— Ваше Высочие, ответ на этот вопрос не в моей компетенции, но нечто подобное вроде бы существует.

— И последний вопрос перед уходом: мне нужен слесарь или механик местный, чтобы мог механизмы всякие из металла делать.

На этот вопрос барон долго не отвечал. Наконец, будто что вспомнив, ответил:

— На пороховой мануфактуре имеются такие. Вот только не знаю, подойдут ли они вам, Ваше Высочие.

— Адрес напишите, пожалуйста.

***

Я и не знал, что здесь поблизости располагается пороховой завод. Хотя и понятно, что где такой иметь, как не около столицы. Мануфактура, скажу прямо, так себе оказалась... старьё ужасное. Но это с позиции человека начала двадцать первого века. Для этого времени она, возможно, и приличная.

Пришёл к директору и сразу взял быка за рога. Он виду не показал, что испужался, но вспотевшие ладони оставили на столешнице характерные следы. Спустились мы в цех, где меня и познакомили с мастерами: Пётром Никаноровичем и Макарием Евстафьевичем. Обоим где-то лет по сорок или пятьдесят. Начал объяснять, что хочу заказать, а это, между прочим, установка для производства сухого молока. Попаданцу сделать её, — плёвое дело, не сложнее автомата Калашникова, даже проще намного. Но у меня нет инструментов, металла и времени.

Мастера потыкали носы в мой рисунок, и так посмотрели, и этак. Даже перевернули вверх ногами. Сделаем, говорят. Сто пятьдесят рублёв, барин, гони и через две недели получи. Даже собрать пообещали после перевоза на нужное место. Офигеть расценки! Торговался я почти убедительно, и хотя стоимость злодеины не скинули, но пообещали сделать некоторые запасные детали и скребки для сбора порошка бесплатно.

Пришлось гарантировать, что деньги будут, но задаток всё равно вытребовали, хоть и наследный принц я. Теперь стал жалеть, что занят другими проектами, а так бы на коленке смог бы сделать, благодаря моим двум высшим образованиям. Ладно, надо банки искать для герметичного хранения сухого молока, иначе всё бесполезно

Следующим пунктом была ближайшая молочная ферма. Ну там всё просто. Колхоз, он и в параллельном мире колхоз. Доярки, конечно, тут знатные... даже в дрожь бросило от размеров. Я бы дояром поработал и надои уж точно увеличил, правда не факт, что у коров.

Здесь мне было проще, поскольку супротив наследного принца ничего и подумать нельзя. Присмотрел я место под установку и успокоился, — поместится. Научу доярок с ней управляться, и даже нанимать никого не надо будет... наверное.

Эх, мечты, мечты! Сладкие мечты. Зубным врачам уж точно работы прибавится. Бормашину, что ли изобрести? Да, придётся. Ведь её можно использовать в строительстве, ремонте, косметологии. Гравировки разные делать «на добрую память», к примеру. Вот только где электричество взять? От дизель-генератора, конечно. А дизель гнать из нефти. Сибирь для добычи чёрного золота не подойдёт, поскольку глубоко оно там залегает. А есть где на поверхности? В Америке, на Ближнем Востоке... Да, придётся всё-таки мне расширять границы Российской империи. Без электричества никуда. Вот, блин, чем я сейчас занимаюсь? Мне лейб-гвардию надо создавать, а я шоколадки собираюсь продавать... Тьфу.

Глава 11

— Проходите, граф, присаживайтесь, — почти приветливо улыбнулась Елена Седьмая.

Министр двора был удивлён, что его пригласили на завтрак, который обычно является семейным мероприятием. Я тоже раздвинул уголки рта, показывая гостю своё расположение. Мужчина подсел к столу, и ему принесли тарелку, из которой он собрался было есть, но увидел в супе таракана.

— Благодарствую, Ваше Величие, я сыт, — начал отнекиваться граф Вязмитинов, стараясь не смотреть на изюм, как его назвал один из официантов в девятнадцатом веке.

— Да уж уважьте нас, ваше сиятельство, — с нажимом в голосе начал я. — Шеф-повар, учившийся во Франкии, старался.

— Простите, Ваше Высочие, вынужден откланяться, поскольку дела сами себя не сделают.

— Вот и я, граф, думаю, — продолжил я, — что нам с этим Пьером делать. Может, выпороть?

Спокойное до этого лицо министра дёрнулось, но он быстро взял в себя в руки, напустив обычную важность.

— По контракту с ним подписанным, пороть никак не можно, — вруг воспротивился Вязмитинов. — Даже наказывать рублём не можно чаще одного раза в полгода.

— Во как?! — неожиданно удивился я. — И можно полюбопытствовать, кто к такому удивительному контракту руку приложил.

— Супружница вашего дяди принца крови Дмитрия Прокопьевича, — неожиданно отозвалась маманька. — Он её любимец.

— Да, Ваше Высочие, — подтвердил граф. — Так что ни пороть, ни ещё как до крови на него воздействовать никак нельзя. На обучение Пьера было потрачено много казённых денег, так что если он уволится, то всё будет зря.

— А как-то иначе можно на него воздействовать?

— Можно, принц.

— Хорошо, граф. Я вас понял. Буду воздействовать не до крови.

Министр двора откланялся и поскорее ретировался, оставив после себя больше вопросов, чем ответов.

— Что вы задумали, сын наш?

— Забаву одно, Ваше Величие. Думаю, что все придворные оценят по достоинству, и долго её будут вспоминать...

Эту неделю дворец охраняла гвардейская рота, с лейтенантом которой я пару раз успел пообщаться, и показался он мне человеком простым и отзывчивым. К нему я и обратился: