За мечту. За Веру. За любовь (СИ) - Онегина Женя - Страница 13

Я ходил между детей, отрабатывающих в партере броски. Поправлял, помогал, хвалил. А сам уже был на татами, продумывал связки и никак не мог решить, что важнее в этом бое – победить или проиграть?

– Закончили, – скомандовал Влад. – Строимся!

Я закрыл глаза. Сделал глубокий вдох и дочитал до десяти.

– Готов? – спросил Измайлов.

– Готов, – ответил я и занял свое место внутри круга, на ходу натягивая перчатки.

Взаимное приветствие.

Поклон Ладе – скорее привычка – но девчонка засмущалась, и щеки ее заалели.

– Хаджиме!

Легкий челнок. Челюсть прикрыта руками. Я максимально расслабил все мышцы, но мозг лихорадочно работал, боясь пропустить удар. Я был уверен, что Влад пойдет нахрапом. И не ошибся.

Град из маваси обрушился на мои плечи. Стиснув зубы, я выдержал натиск, и пошел на противника тяжелым джебом. Этого мальчика не учили бить руками по лицу. Он пошатнулся от первого удара, следующий – по корпусу – заставил его отступить. Измайлов рыкнул, внезапно опустил руки. Мае-гери в солнышко выбил из меня дух. Я захрипел и согнулся пополам, хватая ртом воздух. Последовавший за ним удар коленом рассек мне бровь. Я чуть не рухнул на ковер, но в этот момент Анька закричала:

– Время!!!

И только тогда я понял, что за трезвон стоит у меня в ушах. Таймер!

– Макс, у тебя рассечение, – прохрипел Измайлов. – Кровища. Лада, аптечку!

Девчонки засуетились вокруг. Я все-таки опустился на ковер, чтобы хоть немного помочь им. Холод коснулся моего лба, кожу защипало. Я недовольно поморщился. Анька выглядела испуганной, а Лада… Лада закусила губу и методично приводила мою физиономию в порядок.

– Время! – напомнил Сашка, и Аня шикнула на него и покраснела.

– Макс? – уточнил Влад.

– В порядке, – кивнул я. – Продолжаем.

На этот раз я не оставил ему ни единого шанса. Обрушил серию тяжеленных лоу-киков на опорную ногу, на третьем мальчишка поплыл, и прикрыв основной удар легкой серией, я жахнул апперкот, прошедший точно между локтей. Влад рухнул на ковер.

И я сам крикнул:

– Время!

Измайлов поднялся не без труда, недовольно тряхнул башкой. Из распухшей нижней губы на подбородок тонкой струйкой стекала кровь.

– Зубы целы? – спросил я.

Влад кивнул.

– Продолжаем?

– Дай минуту, Русланов! – возмутился Измайлов. – Будь человеком! У меня тут судьба решается!

– У тебя? – я усмехнулся. – А теперь без шуток, Владик. Продолжаем?

– А ты как думаешь, Русланов? Нужен тебе такой тренер?

Он атаковал мгновенно. Серия прямых в голову, отступление, быстрый челнок. Вертушка, угодившая мне в ухо, и следом хай-кик. Голова загудела как колокол. Уже ни о чем не думая, я зарядил два мощных лоу-кика. Но если первый достиг своей цели, то на втором я провалился в пустоту и тут же огреб локтем с разворота. Но наплевав на боль, я перешел в клинч. Сетки октагона за нашей спиной не было. И Влад, не выдержав напора, рухнул на ковер. Я упал сверху и быстро подмял мальчишку под себя.

Он трепыхнулся пару раз, пытаясь меня скинуть, и затих.

– Зачем я тебе, Русланов? – пробормотал он.

Я с трудом поднялся и протянул ему руку.

– Ты крутой ударник, Влад, – ответил я. – Других причин у меня нет.

– Тогда у меня остался только один вопрос. Как зовут того, кого ты хочешь подвинуть?

– Это важно?

– Да.

– Я хочу вызвать на титульный бой Богдана Соломатина.

– Я согласен, Максим Александрович, – произнес Измайлов просто.

А я зажмурился, все еще не в силах поверить.

Я справился.

Я смог.

Вера

До обеда мы с Митей читали книжку. "Двадцать тысяч лье под водой" Жюля Верна.

Лекарство подействовало быстро, потом мы созвонились с его мамой и получили дальнейшие распоряжения. Она хотела приехать, но Митя убедил ее, что все в полном порядке. А потом признался, что приволок к ним с Сашей в комнату котенка. Котенка, на которого у него аллергия. Я смотрела на Митю огромными глазами и ничего не понимала.

– Но он замерз, Вера Витальевна! И он был один! Без мамы! – оправдывался Митя.

– А ты не мог мне об этом сказать? Мы бы нашли ему крышу над головой. О чем ты вообще думал, Митя?

– Вы вчера все были нервные, – буркнул мальчик, и мне стало стыдно.

К сожалению, он был прав. Тысячу раз прав.

В итоге мы провели с ним вдвоем чудесное утро, читая и разговаривая.

А потом в окне я увидела их.

У Макса была рассечена бровь.

У Влада разбита губа. Они шли в окружении детей и смеялись. Только это удержало меня от того, чтобы со всех ног кинуться к ним навстречу. Вместо этого я снова достала аптечку и сразу направилась в комнату брата.

Когда я вошла, Влад был в ванной и аккуратно, стараясь не потревожить рану, стирал с колючего подбородка кровь. Я остановилась в дверях и протянула ему аптечку. Он криво улыбнулся и немедленно зашипел.

– Доигрались? – Я очень надеялась, что мой голос звучал насмешливо и даже безразлично.

– Мы решали важные вопросы, Вера.

– Да? И какие же?

– Я согласился войти в команду Русланова.

– Как тренер? – уточнила я.

– Как тренер, – усмехнулся брат и дотронулся до разбитой губы.

– Это твое дело, Влад. Но как? Ты уедешь?

– Скорее всего.

– А как же клуб? Дети?

– Вы с Геннадьевичем отлично справитесь, Вер. И потом это всего лишь год. До титульного боя.

– Спасибо, что предупредил, – буркнула я и выбежала из комнаты.

Проведать Макса я так и не решилась.

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Может быть, потому что погода стояла просто волшебная. Слишком теплая для июня, слишком безветренная для Прибалтики. Целые дни дети были на улице. Проводить вечернюю тренировку в душном зале нам показалось кощунством. Подвижные игры на пляже приносили куда больше пользы, а основы грэпплинга в песке усваивались гораздо быстрее. Особенно в мокром песке прибоя. Море тоже нам благоволило. Мы купались как сумасшедшие, боясь упустить хотя бы мгновение недолговечного лета. С Максом наедине я больше не оставалась. Мне нужно было принять, что из-за него моя размеренная, спокойная жизнь осталась в прошлом. Что как раньше уже не будет, и Владик, который всегда был рядом, просто уедет. На год или два. Или насовсем.

А потом наступил последний вечер, плавно перешедший в ночь. Мы сидели у костра, кутаясь в теплые вещи, и слушали далекий шум прибоя. Владик и несколько ребят жарили на тонких прутиках хлеб. Митя косился на рыжего котенка, пригревшегося на коленках у Сони. Аня и Лада о чем-то негромко спорили. А Макс рассказывал об океане. Непривычно скупо, даже рвано, с надрывом, от которого сердце против воли начинало биться быстрее. Это был какой-то другой Максим Русланов. Не язвительный балагур, не колкий тренер. Казалось, что он знает о море все и немножечко больше. И ребята слушали его, открыв рты. И Владик слушал. И улыбался. Немного грустно и обреченно. Едва часы показали полночь, Влад поздравил всех с окончанием сборов, поблагодарил за труд, терпение и выдержку и вручил всем памятные медали. Довольные и уставшие ребята разбрелись по комнатам, и только тогда я поняла, что Влад не сказал им главного. Что он уходит.

Я долго ворочалась без сна, с ужасом осознавая, что совсем скоро рассвет. Впереди был длинный тяжелый день, а перед глазами, словно кадры из фильма, мелькали мгновения, проведенные с Максимом. Поездка в Зеленоградск, разговоры в кафе. Ночные бдения на двоих и поиски Ани. Отсвет огня на его лице, когда он вместе с ребятами орал песни у костра. Я лежала, снова и снова проговаривая все то, что успела ему рассказать. И что не успела тоже.

Я думала о том, что могу больше никогда его не увидеть. И о том, что там, "на большой земле" все равно все будет иначе. Эффект летнего лагеря ведь никто не отменял. У Русланова наверняка должна быть постоянная девушка. А возможно и вообще жена. Ему ведь точно под тридцать. Почему-то от этих мыслей стало особенно горько. Я перевернулась на живот и уткнулась носом в подушку. Поэтому не сразу обратила внимание на тихий скрип со стороны окна. И только когда он перешел в противное царапание, я подняла голову, надеясь определить источник звука. Он, источник, нашелся сразу. Стоило мне только подойти к окну, как о стекло глухо ударилась небольшая шишка.