Выбери любимый жанр

«Неотложка» вселенского масштаба (СИ) - Агатова Анна - Страница 31


Изменить размер шрифта:

31

Я чуть ускорила шаг и взбежала по лестнице в благодатную тень, которая спрятала меня под своим блаженным покрывалом прохлады. И теперь под высокими расписными сводами гулким эхом отдавались мои шаги, будто отражённые от колонн полированного камня, что блестели глубоким желтоватым цветом, от каменного же пола в чудесных узорах. Но все эти красоты я замечала лишь отчасти, краем сознания, тем малым краешком, который нужен, чтобы не споткнуться и не поскользнуться на гладких каменных плитах, отшлифованных до зеркального блеска.

А всё потому, что Всёля снова показывала мне ролики.

— Визуализировала! — по её собственному выражению.

Коротенькие истории показывали мне «чудесные» картинки операций, о которых я только слышала или читала — раньше эти знания Всёля мне не давала в столь развёрнутом виде.

Сегодня же…

Сначала я несколько раз наблюдала, как рождается ребёнок. Собственно, я это уже видела, и не однажды, вживую. Только довелось мне пару раз принимать роды: один — в чистом поле, ночью, у костра, другой — днём, рядом с полыхающим пожаром. Условия были неидеальными, но оба раза детки были самыми обычными и шли головой. А вот сегодня Всёля знакомила меня и с другими вариантами: малюсенькие ягодицы или ножка, а то и вовсе ручка рождались первыми.

— Вот так придерживать, вот так поворачивать, — терпеливо подсказывала Всёля.

Потом начались какие-то совсем уж дикие картины. Такое даже в пьяном бреду не могло привидеться, разве что присниться в страшном сне. Хотя мои кошмары были совсем другого содержания...

Всёля впихивала мне в голову картинки, полные крови, и мне приходилось наблюдать, как тонкий нож надрезает кожу на большом животе, а пальцы другой руки делают рану шире, и снова нож, он режет что-то плотное, белеющее сквозь красные потёки, а вот пальцы отодвигают... мышцы? Ещё ножом, отворачивают слой, разрез на следующем. Это уже мышечный мешок. И из него — мощный поток, и рана захлёбывается в крови, но пальцы быстро ныряют внутрь, а ножницы делают разрез ещё длиннее, кровь прибывает, заливает всё, покрывая и делая невидимым рану. Какие-то ещё руки пытаются это кровотечение остановить, другие ныряют вглубь и выуживают что-то, что заполняет рану, выворачивая её края наружу, и наконец появляется… Что это? Головка младенца?! И те же руки достают из раны, ловко повернув в одну, потом в другую сторону темно-синего, в чём-то белом и крови измазанного ребёнка. Малюсенького, скрюченного. Фу!

И эти «весёлые» картинки прокручиваются в разных вариантах несколько раз — разрез то вдоль, то поперёк, то голова малыша показывается первой, то ножка. Снова и снова крови так много, что мне становится трудно дышать.

— Всёля! У нас сложные роды?

— Да.

— А давай как-то крови поменьше, а?

И кажется, что даже мысленный голос у меня дрожит.

— А как?

— Ну я не знаю... — жалобно пропищала, сдерживая спазмы в желудке. — А можно вообще без всего этого?

— Разве что непрофессионально…

Я вздохнула. Со Всёлей к единому мнению мы не пришли по вопросу методов: можно ли применять все возможные или есть какие-то ограничения. Я была не очень знающей, а она знала слишком много.

— Ну может, как-то перекрыть сосуды?

— Например?

— Чем-то заклеивать их? Сразу, как только разрезаешь.

Размышляя так, чтобы меня слышала Всёля, старлась идти очень неспешно, хотя дворец огромен, и времени, чтобы добраться до цели, у нас много. И путь сама открывался передо мной – сквозь картинки я видела людей. Наверное, это слуги.

— Чем можно заклеить? Напор крови немаленький.

Я морщилась и смотрела через картинки по сторонам: слуги, образовавшие живой коридор, опускались на пол, не давая ошибиться с направлением.

Но Всёля продолжала показывать отдельно действия с женщиной, чей живот зиял огромной кровавой раной, и отдельно — с младенцем, который постепенно менял цвет с темного на нормальный, человеческий, затем плакал, разевая беззубый ротик и морща крохотное личико.

— Всёля, я плохо вижу, куда идти, — попробовала я остановить свою великую помощницу.

Я не понимала тихих вскриков, что слышались вокруг, меня беспокоили люди, падающие на колени и утыкающиеся лицом в пол. Но вездесущая Всёля успевала и тут. Её голос в голове переводил, тихо нашёптывая на понятном языке то, что говорили слуги:

— Богиня! Богиня! Она пришла! Пророчество сбывается!

— Какое пророчество? — уточнила я.

Какая разница? Ты для них богиня, Ольга.

Дальше вообще были чудеса. Все двери передо мной открывались сами, кто-то шел рядом и причитая что-то мне рассказывал. Кто это был и что он говорил, я воспринимала с трудом — живые картинки всё ещё мелькали перед глазами: животы, острые лезвия, рассечение слой за слоем человеческой плоти, кровь, младенцы, иногда живые, иногда нет.

Я остановилась, когда у высокой двухстворчатой двери, сейчас прикрытой, меня встретил мужчина. Он собой перекрывал проход и что-то говорил мне.

— Всёленька, убери ролики, прошу!

Я слабо улыбнулась, наконец получив нормальное видение, смогла рассмотреть человека, что шёл со мной рядом. Одежда, осанка, выражение лица — всё выдавало в нём высокопоставленную особу.

Сложив дворец, падающих на пол слуг, трудные роды и его внешность, решила, что это царский лекарь, а роды у какой-нибудь приближённой к царю женщины.

— Прошу вас, повторите! Мне пришлось сначала разбираться в вашем языке.

Мужчина глянул на меня широко раскрытыми глазами. Удивился, что ли?

— Госпожа богиня! — обратился он ко мне.

— Я не богиня. Называйте меня госпожа Ольга. У вас роженица, — перешла сразу к делу.

Последнее уже не спрашивала, но круглые карие глаза мужчины расширились. Его явный испуг говорил, что Всёля неслучайно примчала меня сюда, едва не снеся помпезную белокаменную лестницу. Что ж, уровень развития в этом мире ещё ниже, чем в моём. А если все лекари у них такие же важные, как этот, то не удивительно, что не справляются со сложными родами.

— Говорите что и как. Быстро!

— Лейла — любимая жена, нежная, как лепесток, и такая же ароматная! Ей нужна помощь!

У меня бровь поползла вверх от странных и столь несвоевременных сравнений. Мужчина с уважительным поклоном распахнул двери за своей спиной, провожая меня в большую, затенённую комнату. У дальней стены стояла кровать, настолько огромная, что на ней терялась маленькая фигурка.

— Она так юна! И почти сутки не может родить... О госпожа, я так боюсь за неё, так боюсь!

Ну ещё бы. Царь голову прикажет снести, если жена, да ещё любимая, умрёт.

Фигурка на кровати с мучительным стоном выгнулась под белым покрывалом. Огромный живот торчал вверх и даже на вид, даже прикрытый, казался твёрдым.

Я только выдохнула.

— Туника! — скомандовала.

Нестройный грохот сопроводил мелькание белых пластин. Огляделась — вокруг кровати коленопреклонённые люди лбами прижались к полу. А я их и не заметила в полутьме. Досадливо сморщилась.

— Руки! — И белая искра пробежала по ладоням, делая их чистыми.

На ощупь живот был твёрдым, а любимая жена — насквозь мокрой от пота. Бледность на смуглой коже выглядела плохо, а тёмные круги под глазами, сердцебиение, слабое дыхание говорили, что она измучена до предела. А ещё – сама почти ребенок. Я скривилась.

— Сканировать!

Голубая тонкая плоскость между ладонями прошла от головы до самых пяток беременной.

Все — и женщина, и оба плода — были истощены. Один из младенцев лежал поперёк и не пускал другого. Его шея несколько раз была обвита пуповиной и не давала ему двигаться. И состояние малышей было опасным — сердцебиение приглушенное и замедленное.

— И что здесь делать? – я замера над совсем юной женщиной.

— Возможно, операция? — раздалось тихое в голове.

Так вот к чему Всёля показывала мне все эти ролики! Я широко раскрыла глаза и даже подавилась от страха, сделала шаг назад, готовая сбежать.

31
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело