Выбери любимый жанр

«Неотложка» вселенского масштаба (СИ) - Агатова Анна - Страница 28


Изменить размер шрифта:

28

Будто впервые посмотрела на то, что меня окружает, рассмотрела место, в котором провела так много времени. Всё белое, сверкающее, спокойное.

Где я? Как? Почему?

Безликая мебель, только необходимое, формы — самые простые и даже примитивные. Помещения большие и высокие, но их мало: комната, где я спала или просто лежала, уткнув взгляд в пространство, одна большая, в которую вели все коридоры, ещё одна — где из стен появлялась еда, если я ощущала голод.

Это Сibum aula, — подсказывал тихий свербящий голосок, и я понимала, что это подобие нашей столовой, только без дворецкого, слуг и повара.

Ещё была купель.

Balneum, — подсказывал тот же голосок.

А вот эта комната была разной. Вернее, обрывки воспоминаний о ней были разными.

Сначала это была большая белая ванна, как у родителей в загородном поместье. Запомнилась она этим сходством и фигурными ножками, каких я не помнила в той, знакомой ванне.

В другой раз это была уже не ванна, а огромная прямоугольная белая ёмкость, куда я помещалась во весь рост, и даже, разведя в стороны руки, не дотягивалась до боковых стенок.

А однажды... Однажды пришло огромное желание плавать, прямо нырнуть и плыть, плыть под водой, выпускать медленно пузыри, пока в груди не станет больно, пока в голове не застучит, пока панически не захочется глотнуть воздуха, пока... не захочется жить. И ёмкость на моих глазах стала ещё больше — и длиннее, и шире, а вода почему-то — лазурного цвета. И я прыгнула, как с мостков в реку, и сделала рывок под водой, ожидая удариться ладонями в стену. Но нет. Ещё рывок, и ещё один, и ещё, и только тогда коснулась грубоватых круглых камней, составляющих лазурную стену. Перевернулась, вынырнула схватить воздуха и снова — под воду.

Я плавала так долго, изнуряя себя до мушек перед глазами, ощущая, как вода гладит моё тело большой и теплой ладонью, как успокаивает и будто вымывает мои невыплаканные слёзы и боль. И я готова была плавать и плавать – так хорошо становилось на душе, легко, но в какой-то момент ощутила ужасную усталость, и тот самый, уже знакомый тонкий голос сказал: «Ольга, достаточно». И я почему-то послушалась. И выбралась из воды.

И не подумала тогда — как так: каждый раз ванна разная? И только потом, когда уже начала соображать и вспоминала эти первые дни, что-то такое закрадывалось в мысли.

А тогда на краю оказался большой отрез белой ткани. Я потрогала его, ощутив пушистую фактуру, повертела в руках, не понимая, что с ним делать.

«Завернись», — подсказал голос.

И я завернулась и присела на белую тумбу или лавку, или что это такое было.

«Топчан», — услышала подсказку ставшего привычным голоса.

Топчан? Ну пусть топчан. Присела, а потом и прилегла. Не помню, как заснула. А когда проснулась, большой купели с бирюзовой — такой необычной в окружавшей меня белизне — водой уже не было.

«Только пожелай и снова будет», — услышала я тихое в голове.

Но тогда я чувствовала сильный, просто какой-то звериный голод, от которого было больно в животе, и совсем не хотелось плавать, и об услышанных словах не задумалась, как и об увиденных странностях, о предложенных возможностях.

Вообще, ни о чём не задумалась. Я жила без мыслей, без времени, без чувств. Были только самые простые желания.

Я хотела есть — пошла искать еду. В голове рисовалось мясное рагу, чтобы мясо подкопчённое, а овощи разные, многоцветные, в соусе и много пряностей. И до того отчётливо я это почувствовала, что даже запах уловила. А в столовой, в круглом отверстии стены, уже стояло блюдо с едой.

Даже руки задрожали от голода, и слюна наполнила рот, когда я переставляла тарелку на стол. Ещё захотелось вина. Того самого, кислого, из ягод мрека, каким меня угощал когда-то Игорь.

Ольга, тебе нельзя алкоголь. Пока, — тихо пропищал голосок.

Вот в этот самый момент я впервые оценила странность того, что у меня в голове. Я это хорошо запомнила, потому что ещё мизинцем пошевелила в ухе — может, это вода после ныряния булькает? Но со вздохом смирилась и попросила горячего отвара из листьев тио.

Поев, застыла в задумчивости над посудой. Что я обычно с ней делала? Что-то ведь делала. Там, где меня уже нет (где это, кстати?), приходила горничная и убирала. Здесь я что-то делала с ней сама.

— Отпусти разум, — подсказал голосок.

И я отключила мысли, будто по приказу, впав в привычное уже состояние. Руки сами взяли тарелку с приборами и отнесли в большую нишу в стене и положили на её утопленное дно. А я и не заметила как-то.

— Всё будет чистым, не переживай, Ольга.

И на моих глазах посуда исчезла из ниши. Удивительно!

Огляделась – может, где-то рядом стоит незнакомый маг и посмеивается надо мной, вот так подшучивая? Но вокруг были только белые стены, чуть приглушенный белый же свет и ни единого человека.

Мои шаги глухо отдавались от металлического пола, блестящего, как дедушкин меч, а ноги принесли меня в комнату – большую, совершенно пустую, в ту, в которую выходили знакомые уже коридоры.

А теперь я с ясной головой ходила по этим помещениям и думала — где я? Зачем я здесь? Что со мной произошло? И кто этот невидимый, кто всё время тихонько пищит мне в уши?

Страшно не было, и это было странно: незнакомое место, нет ни окон, ни дверей, полнейшая тишина и ни единого человека. Почему нет страха? Почему мне здесь хорошо, спокойно и даже приятно? Эти почти пустые помещения, свет то яркий, то приглушённый — меня всё это успокаивало, умиротворяло, звало потрогать гладкую поверхность белой стены.

Я обходила раз за разом комнаты, трогала стены, смотрела на светильники под потолком, столы в столовой и улыбалась — хорошо, спокойно.

Обходя комнату, в которой стояла ванна, я заметила зеркало. Было оно раньше или нет, я не могла вспомнить, но сейчас оказалось важным подойти, посмотреть в него.

Огромное, от пола до... не знаю, не до потолка, но выше моего роста.

Подошла. Посмотрела на себя.

Или не на себя?

Да, это была я.

И не я.

Глаза были мои и не мои. Форма, ресницы и брови — мои. А вот взгляд... взгляд старухи, той старой цыганки, что как-то схватила меня за подол, когда мы выходили шумной компанией из очередного кабака.

— Дай монетку, девушка, — сказала старуха. Она сидела прямо на земле, под стеной. — Дай, я погадаю.

Я дёрнула к себе юбку, и чужая рука безвольно отпустила ткань, а я встретила взгляд. Взгляд седой, как и её волосы, и мои пальцы сами полезли в кошель на поясе.

Она улыбнулась, приняв монетку, но глаза её оставались холодными.

— Девушка, ты правильный путь выбрала, только узкий слишком. А тебя ждёт такой же, только шире. Ничего не бойся, иди...

Я дослушать не успела — Игорь грубо дёрнул меня за руку.

— Пошли, Лёля!

И я оторвалась от глаз цвета холодного пепла. Что же она видела на своём веку, эта цыганка, что даже глаза поседели?..

А сейчас из зеркала на меня смотрели такие же выцветшие, похожие на те, пепельные, глаза. Глаза старухи, повидавшей много и так же много испытавшей.

Я стала старухой?!

До этого момента я не задумывалась, как выгляжу, во что одета, и одета ли вообще. А сейчас... На мне была одежда, незнакомая, не моя. От брезгливости меня передёрнуло, и судорожно, с дикой поспешностью я стала срывать с себя полупрозрачную мешком сидящую хламиду, широкую, просторную, будто с чужого плеча.

Оглянувшись на зеркало, я замерла.

Вот она я. Фигура моя, хотя я никогда и не рассматривала себя вот так, в полный рост и без одежды. Но руки и ноги мои, мой зад, мои лопатки — я повернулась к зеркалу спиной, потом опять лицом — и грудь моя, и талия. А синяков нет.

Их не могло не быть!

Игорь бьёт наверняка, всегда туда, куда нужно, не промахиваясь. И боль… Я помню эту недавнюю боль, после которой оказалась здесь. Она не могла пройти бесследно. Но синяков не было.

Сколько я уже здесь?

28
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело