S-T-I-K-S. Хозяин Треугольника (СИ) - "Ви Тень Ка" - Страница 76

— Возьми мою часть споранами, — попросил Геймера, упаковывающего спек в рюкзак.

— Всю сумму споранами? — уточнил он.

— Да. Горох нам здесь совсем ни к чему.

— Что так?

— Мне и Первому нельзя, а Лом пока перебьётся.

— Ну, с тобой всё понятно, — Геймер постучал ногой по полу, намекая на мои изменённые ноги, то есть на мое квазизаражение. — Что с Первым то случилось? Вроде ещё недавно можно было.

— Ничё не случилось. Точнее случилось, но раньше. Короче, Первый вроде как хигтер, и чтоб его дальше правильно развивать… Одни проблемы, короче.

— Не знал, что у тебя была жемчужина. Не жалко было отдавать?

— Не было жемчуга. Это я с гороховым раствором начудил.

— Дааа? Ты только что себе ещё один приговор к пожизненному сидению в клетке подписал. Понимаешь? — Геймер сделал паузу. — Думай, что и кому говоришь. Лучше молчи. Но мне можно. И Первому скажи, чтобы не хвастал хигтерством

— Он еще не знает.

— Это хорошо. Но если что, говори ему, что жемчуг был.

Глава 42

Амплуа «пилигрим»

Глава 42. Амплуа «пилигрим».

Два дня назад.

— Так и будешь сидеть рядом?

— Мешаю?

— Нет. Просто я уже влез в работу и это надолго.

— Намекаешь что…

— Не намекаю — прямо говорю. Пойди, займись чем-нибудь. Вон с Первым пообщайся.

— С Первым не интересно. Я с тобой поговорить хочу.

— Говори.

— Ну, не… Чё сразу я? Может мне тебя послушать хочется. Неужели тебе нечего рассказать крестному? — Геймер демонстративно развалился в раскладном кресле-шезлонге.

.

.

.

— Знаешь, мне кажется, что просто возить спек для тебя мелковато.

— Ну, все с чего-то начинали.

— Я не о том. Ты же помнишь наш разговор, что нужно собирать информацию, чтобы понять, что от нас хочет Улей.

— И? Что не так? Что мешает с людьми общаться?

— Всё так. Просто мелковато. Никто не будет серьезно относиться к перевозчику спека, даже наоборот, будут пытаться от него избавиться. Или постараются к тебе ограничить доступ. К примеру, что будет делать Толстый, чтоб не дать тебе работать с его конкурентами? Думаю, как минимум будет шантаж, что на тебя могут стукануть за стену.

— И? Что надумал?

— Ну, ты так удачно прописался у байкеров, и так красочно рассказывал об этом, что я подумал, что нужно развивать это направление. Тебе нужно стать любимцем публики, ну, типа, странствующим поэтом-песенником.

— Прикалываешься? Какой из меня на хрен поэт-песенник?

— Ну да, никакой.

— Бля… Я думал ты серьезно.

— Тогда… тогда пилигрим. Да, точно, так даже лучше.

— Бля… Ещё лучше.

— Ну, не пилигрим, но образ подходящий.

— Образ монаха?

— Чё сразу монаха — загадочного странника, много где побывавшего и много чего знающего.

— Ага, а спеком этот твой загадочный монах промышляет от любви к ближним.

— Точно.

— Ну и зачем мне это?

— Как зачем? На любимца публики сложнее влиять. И общаться будет легче с людьми. У многих к спеку отношение не однозначное. А так, вроде как к спеку ты прямого отношения и не имеешь.

— Ладно, и как ты себе это представляешь? Думаешь достаточно будет сказать «я пилигрим» и люди ко мне потянутся?

— Не не не. Нельзя так говорить. Так тебя в сектанты сразу запишут. Нужен только образ.

— Ладно, так всё-таки, как ты это представляешь?

— Ну… приезжаешь ты значит в Котелок, весь такой уставший, в пыли… В грязи поваляйся, ну, там, одежду порви. Короче, приезжаешь где-то днем, ну, сам смотри, когда байкеров там меньше всего. Приезжаешь, спрашиваешь «чё там, как, где все», говоришь что будешь вечером и едешь за стену в баню. Думаю, люди Толстого там тебя и найдут. Назначишь Толстому встречу, к примеру, у Зефира, как ты любишь. На встрече покажешь список того что привез, и скажешь, что у тебя есть еще одно условие, точнее просьба. Что Толстый, выкупая спек, что получился сверх оплаты паутины, сам раздаст кому там что причитается. Потому что тебе уезжать завтра и вообще, все вот эти расчеты это не твоё. Но отдашь ты ему спек вечером при свидетелях, чтоб потом к тебе вопросов не было. Ну, вечером потом и отдашь при всех. Толстый к тому времени и оплату тебе подготовит. Как-то так.

— Ну ты бля… и стратег. Долго думал?

— Не. Только что.

— Оно и видно. Одно не понятно — на хрена такие сложности. Можно просто сразу Толстому отдать.

— А как же загадочность? Как показать, что это было одолжение с твоей стороны, ну, и всё такое.

— Ладно. Как тогда ему намекнуть на следующую партию?

— Не надо намекать. Думаю он сам спросит, может не сразу, но точно до твоего отъезда. Скажешь, что будешь опять здесь проездом через пару недель. Скажешь, что товара должно быть не много, максимум на пол сотни горохом. Что в качестве залога ты можешь оставить только дозу оранжевого спека, потому, что ты не хочешь быть должным. Мало ли что случится. Можешь ему даже оранжевый спек показать.

— Насчет паутины на пол сотни гороха, это ты загнул, но идея мне пока нравится. Остался вопрос — где здесь любовь публики?

— А это уже вторая часть представления. Значит вечером заявляешься у байкеров с выпивкой, ну, там, купи чего-нибудь не сильно дорогого, чтоб больше было, скажем, на горошину.

— То есть это ты уже моим горохом распоряжаешься?

— Твоими, моими — пофиг. Хочешь из моей доли споранов возьми. Короче, заявляешься у байкеров, отдаешь спек Толстому и проставляешься, типа как отметить удачную поездку. По любому кто-то спросит «за что пьем»? Ну ты типа что-то невнятное пробормочи. А потом скажи «давай те я вам историю расскажу», ну вроде как ты её только недавно услышал. Собственно всё. Вот тебе и любовь публики.

— Я по твоему, значит, на стендапера похож? Это ты меня так подвел к тому, что мне только публику веселить? Это…

— Не начинай… Это там, ну до попадания в Улей, ты был бы стендапером. А здесь, где нет Интернета, телевидения и газет — это что-то другое, большее. Ты вспомни, как мы слушали твой рассказ о байкерах. Люди в барах из раза в раз рассказывают одни и те же истории, а если появляются новые, то собираются послушать целыми группами.

— Ладно, и о чем мне рассказывать?

— Да о чем угодно. О том, что видел сам. О том, что видели другие. Ты же был в других стабах. Вот и пересказывай в Котелке, то что слышал в Речном и наоборот. Объедини несколько историй в одну. Приукрась. В конце концов — придумай.

— Не, насчет придумай и объедини — не мой вариант. Приукрасить ещё могу, а вот так чтоб придумать… А давай вместе. Ты придумаешь, а я приукрашу. А?

— Ну… давай.

.

.

.

— Короче, история такая.

Некий Вася, с детства воспитанный армией, и дослужившийся до капитана в элитном подразделении спецназа, сидит на губе. Днем ранее он нассал в ботинки командиру, но сидит он не за это, а за то, что попался. Ибо опозорил право называться спецназером.

Камера его находится в одном из подвалов на страшно секретном объекте. А сама военная тюрьма является прикрытием для тайного входа в еще более страшно секретную зону объекта. Поэтому там находится усиленный взвод охраны, который вроде бы для того, чтобы охранять арестантов. Но это не суть важно.

Появляется странный кислый дым, после которого начинается зомби-апокалипсис. Предательская решетка не дает ему поотрывать зомбакам их тупые головы. И все что ему остается — это громко их материть. Увлекшись, он не замечает, как в подвале появляется группа военных, одеты они странно и разномастно, но действуют четко и быстро убиваю всех зомбаков.

Оценив храбрость и хорошо поставленную речь, крупный мужик, с ноздреватой пятнистой кожей лица, с позывным Ржавый, признаёт в Васе нормального чела и выпускает из камеры.