"Фантастика 2024-64". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - "Vells" - Страница 37

От взрывной волны меня откинула назад и в бок, от чего я кубарем прокатился по снегу, и попытался встать на ноги, не имея пока возможности даже нормально видеть.

Но разогнуться мне не дали, тут же влепив по мне крючковатый удар в лицо снизу вверх, такой силы, что меня приподняло и перевернуло в воздухе, вновь уронив навзничь на снег.

В голове стоял перезвон, а я пытался вновь встать, но тут же получил удар по рёбрам тяжелым сапогом, а потом ещё и ещё один.

— Безродная скотина, — рычал избивающий меня человек. — Княжеский выкормыш. Думал твои выходки останутся безнаказанными! — Заорал явно уже сформировавшийся мужской голос, после чего я вновь получил удар по рёбрам с боку, потом и снизу, от чего меня приподняло, а мне в лицо влетел удар носом сапога.

От такого удара лицо сразу обожгло горячей кровью, а я сам перекатился на живот, получив тут же очередной удар в спину сверху вниз, а моё тело вмялось в снег.

— Неужели ты думал, тебе всё сойдёт с рук чёртов молокосос! — Всё рычал словно обезумевший человек, нанося и нанося мне удары по спине. — Эй вы! Хватайте избитых, да утаскивайте их. Как видно от вас пока мало толку. — Шипел он уже на тех, кто пытался меня избить.

Я же из последних сил, терпя постоянные удары ногами, придя в себя, сотворил печать, и хлопнул что было сил рукой по снегу.

В ту же секунду подомной задрожала земля и из неё вырвалась, устремившись верх стена, которая подкинула моё тело вверх, после чего я упал в снег, с другой стороны преграды, которая теперь разделяла меня с неприятелем.

По лицу текла кровь, застилая взор вперемешку с талой водой от снега, а я, сотрясаясь от боли во всём теле, вновь сложил печати, после чего часть стены буквально разнесло в дребезги, от чего её куски, словно шрапнель, полетели в ненавистного мне человека, который чуть не забил меня до смерти ногами.

— Ублюдок! Сдохни чернь! — Раздался полный гнева и боли крик моего врага, после чего в мою полуразрушенную преграду, за которой я скрывался, влетел огненный болид, а меня откинуло к стволам деревьев ударной волной под брызги камней от разрушенной защитной стены.

Влетев спиной в массивный ствол дуба, я вновь на миг потерялся в пространстве. Когда же смог хотя бы слегка сфокусировать зрение, то увидел, как в отдалении спешно исчезали серо-чёрные фигуры в темноте лесной зоны, а со стороны аллеи вдали тускло мерцали огни света, которые явно быстро приближались к истоптанной окровавленной поляне.

Я же сполз по стволу дерева, опускаясь в сугроб, смотря перед собой на грязный от земли и крови снег.

— Сведёт судьба. За всё отплачу сполна. — Скривил я губы, обнажая измазанные кровью зубы, тяжело дыша при этом ртом, после чего задрал окровавленное лицо вверх, подставляя его метели, ожидая тех, кто спугнул моих недругов.

Прошли сутки после того как меня атаковали на пути к княжне Худаловой.

За это время я уже практически полностью восстановился от полученных травм, и только два сломанных ребра пока ещё никак не заживали.

В тот вечер тех отморозков спугнули смотрители женского общежития, во главе с Марией Павловной. Они то и доставили меня в лазарет, где я и провёл целые сутки.

На фоне этого инцидента, у княжны с графом Глицыным вновь произошёл конфликт.

Как я понял, сперва, это касалось только меня, но уже через десять минут их разговора, всё планомерно переросло уже за границы данного инцидента.

Мария Павловна вновь заговорила о территории вверенной ей в Николаевской гимназии, где в этот раз конфликт перерос обычную драку, и перешёл в разряд мощных родовых техник боя, которые могли стоить жизни, а также возможно задеть её подопечных, если таковые бы проходили мимо в момент драки.

Афанасий Михайлович вновь из равной силы на этом фоне опять перешёл в посредственную, от чего дальнейший их разговор уже протекал не на равных, а в формате, упрёки и доводы от княжны, и оправдания и клятвенные обещания от графа.

Я же прекрасно понимал, кто был инициатором всего этого действа, которое хотели выставить, как общий гнев гимназистов.

Василий Андреевич Брилов. Граф, который тут выполнял роль учителя, и который не простил мне, моё вмешательство в его дела с Лидией Романовной.

Если бы он сам не вмешался в ту драку, в которой его люди чуть не потерпели фиаско, то я бы может ещё подумал, на один два процента, что это действительно воли изъявление гимназистов.

Хотя нет, не подумал бы. Уж больно явно всё было. Вот если бы он выждал время с недельку, то да. Можно было бы ещё слегка поломать голову, кто и за что. А тут всё ясно как белый день.

Сам вмешался в драку, да и за языком не сладил. Уж если полез меня по земле возить, то хоть бы молчал в тряпочку. Мало того, что его голос можно было узнать. Так и своими фразами он сдал себя с потрохами.

А вот, что мне совсем этим делать был большой вопрос.

Любая прямая конфронтация с учителем, да ещё в придачу графом, грозила мне неминуемыми проблемами.

Во-первых, от его здешнего окружения, которые, скорее всего, могли пакостить, и таким образом мстить за своего друга.

Во-вторых, я не знал, насколько влиятелен этот человек. И насколько его связи играют роли за пределами гимназии и в её пределах.

В-третьих, гимназисты были явно его подчинёнными, а это совсем ненормально. Тут и вовсе попахивает неким тайным формированием внутри Николаевской гимназии.

Так же не надо списывать со счетов его вмешательство. Либо он глуп как пробка, либо у него сильное покровительство сверху, от чего он может такое творить, не опасаясь за последствия.

Можно конечно рассказать всё княжне, и попросить помощи. Но тут тоже полно нюансов. Начиная от того, что Худалова не всегда сможет меня прикрыть. И в дальнейшем это может сыграть со мной злую шутку. Заканчивая тем, что я могу попасть между двумя враждующими группировками во власти. Тогда дело будет вообще труба. Да и быть, или становиться зависимым от влияния и покровительства кого-то мне совсем не хотелось. По крайней мере, в данный момент.

Однако спускать с рук такой акт возмездия, я был не намерен. Тут даже не столько была замешана месть, сколько необходимость в информации. А всё потому что, граф Брилов мог подумать, что его месть ещё не совершена полностью, а так же из-за Лидии, которая явно была той чёрной кошкой, которая между нами пробежала.

Собрать тайно информацию, насколько возможно, по графу. И только после этого понять, нужно ли что-либо предпринимать, дабы обезопасить себя в дальнейшем.

Так я думал до вечера дня моей выписки из лазарета. Однако этим вечером всё поменялось.

Новость, которая до меня тогда дошла, заключалась в том, что Степан был избит неизвестными, также вблизи женского общежития, куда он отравился на свидание со своей девушкой.

Несколько неизвестных гимназистов вооруженные палками, показали Степану все навыки фехтования, которые сейчас в усиленном порядке нам преподавали.

В этот раз уже без родовых техник несущих разрушение, но выбранное оружие явно о многом говорило. И больше чем точно, было выбрано специально.

Это для меня могло означать несколько вариаций.

Первым предположением могло быть то, что уроды, которые получили от меня нагоняй, просто отыгрались на Степане. Явно показывая этим, что это произошло из-за меня.

Но эта мысль была весьма спорна. Так как после ночного инцидента, они должны были, хотя бы пока идёт разбирательство затаиться. Но нет. Они вновь учинили беспредел.

Тогда получалось, это была не акция мести за побои, а весьма продуманная операция.

Во-первых, нападение вновь рядом с территорией княжны. И вновь на гимназиста, который имеет отношения с девушкой. Что может навести всех на мысль, что все эти драки просто акт неприязни к тем, что более тесно общается с гимназистками. Граф Глицын, так точно бы в это уверовал.

К тому же этим поступком, они могли явно дать мне понять, что в любой момент они могут это повторить, так как не бояться действовать, даже когда идёт разбирательство. А значит, у них есть прикрытие сверху.