Выбери любимый жанр

Тени южных скал - Тамоников Александр - Страница 7


Изменить размер шрифта:

7

В вагоне они пристроили запасы для передовой поближе к двери, майор Белкин тут же соорудил себе лежанку рядом, чтобы по прибытии так же быстро перекидать из вагона на землю сопровождаемый груз. Наташе и Глебу места на лавках, где уже вповалку дремали десятки бойцов, не нашлось, поэтому разведчик уложил скатку на пол, усадил девушку рядом и накинул на ее плечи свою куртку, защищая от сквозняка из щелястых досок. В темноте Белкин принялся расспрашивать ее об опыте на фронте, как вытаскивала бойцов из-под пуль. Вдруг он замолчал. Наташа протянула руку, тронула темную фигуру майора и тихонько ахнула:

– Уснул. Совсем замотался, бедный.

Глеб улыбнулся ее словам: до чего жалостливая, для каждого есть место в ее сердце. Поправил сползший край куртки:

– Ты тоже поспи. Помнишь, как я тебя учил? На фронте каждая спокойная минутка на счету, а на передовой и ее не будет. Молодец, что других жалеешь, сердце у тебя огромное. Не забывай и себя жалеть. Поспишь, наберешься сил и еще больше людей спасешь.

Девушка вдруг доверчиво прижалась к нему, зашептала в самое ухо:

– Вы хороший такой. Помогли мне, учите меня, кормите. А я ведь соврала, соврала про немца.

Капитан Шубин почувствовал, как снова струйка горячих слез потекла из глаз девушки по его шее. В самое ухо Наташа шептала горячо, спешила поделиться секретом, который так ее мучил:

– Я солгала, всем солгала. И вам, и политруку! Неправду сказала, жжет теперь изнутри. Я ведь знала, что немца спасаю, почти сразу поняла, а не смогла бросить его. Скинула раненого в окоп и обратно по полю, смотрю – лежит. Я к нему, а он мне по-немецки – хилфе, хилфе. Пальцами меня держит, а у самого рука в крови. Обычный ведь человек, почти как наш. Плачет лежит, словно ребенок, плохо ему, больно, умирать не хочется. Я ведь немцев никогда вживую не видела, они всегда там, по другую сторону поля боя. Говорят, вот фрицы, враги, гитлеровцы, а он не черт с рогами и не злой совсем был, товарищ Шубин! Обычный, слабый и ужас какой испуганный. Плачет, и кровь горячая, человеческая бежит. Вот я и не смогла его бросить там помирать! Схватила за рукав, на себя взвалила и вперед. Тащила его и плакала, оттого что стыдно: немца спасаю. А бросить не могу: он ведь человек. Вот и вышло, что только всем хуже сделала. Никому от моей доброты не было пользы. Политрук меня выстыдил перед всем санбатальоном, да и немец этот несчастный помер. Всё зря. Тяжело мне, тошно, будто грязью измазалась. Совестно, что соврала всем и не спасла никого. Никчемная я, совсем никчемная.

Глеб погладил вздрагивающие плечи через толстый слой ватника:

– Не говори так, Наташа. Ты хорошая, очень добрая. Такой и должна быть девушка, ты ведь будущая мать и жена. Война – жестокое место, где люди превращаются в зверей. Выжить хотят, а выжить можно, если убьешь врага. Он тебя ударит, а ты его еще сильнее в ответ. Просто ты человеком осталась, не озверела. Значит, любить умеешь и жалеть, и тебе хочется спасти каждого. Я опытный разведчик, – он вдруг признался Наташе в том, о чем боялся даже думать с собой наедине, – только жить мне тяжело от моих подвигов. Сны снятся страшные, мертвецы в них. Все, кого убил, кого не спас, приходят ко мне. Лица, лица, лица. Я ведь им смерть принес, не уберег от выстрела или убил, чтобы самому выжить. Днем не помнишь об этом, а ночью страшно и на душе тоскливо. Тошно от того, что не быть мне больше никогда обычным человеком. Кровь у меня на руках. Не хотел я такой жизни, а пришлось из-за войны. Такая работа у военных, особенно у офицеров. Должны мы защищать родину и когда страшно, и когда плохо. Никому убивать не нравится, но надо, это наш долг – бороться с врагом.

– Вы герой. – Наташа перестала плакать, но голос у нее по-прежнему был полон тоски. – Про вас в боевом листке писали. Разве вы зря убивали – вы ведь спасали свою жизнь или выполняли приказ. Вот я никчемная. Полгода как на фронте, даже не смогла немцу отказать в помощи. Еще трусиха ужасная, плакса! Ползу и плачу всегда от страха, что умру сейчас. Девчата и песни поют, когда раненых тащат, чтобы отвлечь их от боли, дотащить живыми. А я не могу петь: слабая! Смерти боюсь, что не доживу до конца войны, до победы. Замуж не выйду, и детей не будет. Ничего не останется от меня, только могила и строчка в списке погибших. – Тонкие пальчики несмело сжали рукав гимнастерки разведчика. – Я ведь хотела в Ленинграде в институт поступать, зубрила в школе целыми днями, чтобы одни пятерки были в аттестате. На лечфак документы собиралась подавать, врачом стать и в наш совхоз воротиться, чтобы людей лечить. С золотой медалью меня бы взяли. А в большом городе мороженое хотела попробовать, денег на него скопила. Мечтала, что приеду на вокзал и сразу оттуда в парк культуры пойду. На каруселях буду кататься, газировку пить, мороженого съем три порции! Пять рублей скопила за лето, в совхозе помогала ветеринару за поросятами ходить. Одноклассницы смеялись надо мной, что свинаркой работаю. Они на танцы, в кино бегали с ребятами, на реку костры жечь, гуляли с женихами. Я же, глупая, всё мечтала о том, как осенью в городе у меня начнется новая жизнь. Но вместо новой жизни началась война… И всё никак не кончится, я бы сейчас на третьем курсе училась… Поэтому боюсь я, что так ничего и не исполнится. Ни мороженого, ни парка культуры не будет. Умру на поле боя. Никому дела не будет, что жила такая Наташа Громова. В документах поставят отметку, что выбыла из-за смерти. А я даже не целовалась никогда и на танцах не была.

Торопливая речь девушки постепенно превратилась в сонное бормотание, а потом и совсем затихла. Наташа задремала на плече у разведчика, и он сам тоже от тепла и монотонного покачивания вагона провалился в сон.

– Затон! Затон!

Крик дежурного вырвал из сна. Разом засуетились все: бойцы принялись помогать вытаскивать мешки и ящики на землю около вагона; Белкин в темноте на ощупь пересчитывал груз. Уже когда вагон дернулся и заскрипел перед началом движения, он опомнился и объяснил капитану:

– Через десять километров полустанок, Вишневка. Там на передовой через лес располагается третья стрелковая рота. Найди лейтенанта Осипчука, хороший парень, молодой, со сноровкой. Сообразит, как на ту сторону переправить тебя до Боруна. Молнирую ему, как доберусь до штаба, и дам знать о твоем прибытии.

– Приглядите за Громовой Наташей, – попросил Шубин. – Тяжело ей на войне.

Вагон тронулся и медленно поплыл в темноте дальше. Неожиданно тонкая рука обвила шею разведчика, а сухие губы прильнули к его губам в горячем поцелуе. Через долю секунды тоненькая фигурка спрыгнула на насыпь, выкрикнула на прощанье:

– Теперь не страшно!

Глеб Шубин в растерянности от смелого поступка девушки шагнул назад в глубину вагона. Состав набирал скорость, и уже в проеме не было видно ни Белкина с его десятками мешков и ящиков, ни Наташи, которая всё-таки смогла исполнить хотя бы одну свою мечту. Разведчик снова остался один на один с собой; вокруг сопели и храпели десятки бойцов, стучали колеса теплушки, через приоткрытую дверь со свистом врывался ветер. Лишь военный не спал – в темноте касался пальцами своих губ, на которых до сих пор горел поцелуй девушки, подаренный на прощанье. Он сам не замечал, что вместо привычного сосредоточенного серьезного выражения лица у него на губах, как невесомая бабочка, застыла легкая улыбка. Улыбка от восторга, что, несмотря на страх и горе, которые царят на войне, всё-таки жизнь оказывается сильнее смерти. Как в этой хрупкой девочке, Наташе Громовой. Она ведь через ужас, слезы продолжает жить, надеяться, всем сердцем испытывать жалость и любовь. Мысленно Глеб пожелал хрупкой девочке удачи: «Пускай вернется тебе любовь. Спасенный немец будет присматривать за тобой с небес, а я тут, на земле, в своих мыслях». Хоть и был капитан фронтовой разведки коммунистом, не верил в Бога, никогда в жизни не был в церкви, но почему-то был уверен, что Наташа под охраной спасенного ею врага, под чьей-то надежной заботой, которая теплым плащом укроет санитарку от смерти и лишений.

7
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело