Завещание Единого бога (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич - Страница 16

— Это еще почему? — Аста фыркнула и легко пожала плечами. — Агир был частью Кеная. Рональд является наследником герцога Харальда, а тот договор заключался не с территориями, а с людьми! Магистр Моне сказал, что посланника определяют в герцогстве? Вот я туда и отправлюсь! Вы уведомите Императора, а на следующий день прилетит голубь.

— И зачем тебе это нужно? — не унимался Фарис. — Ты что-то узнала?

— Нет, — Аста покачала головой. — Но я чувствую, что должна туда поехать. Возможно, у меня получится остановить кровопролитие. Не знаю как, но…

— Подождите! — магистр остановил ее жестом и, скосив взгляд на аббата, предложил: — Давай поступим так… Ты сейчас нам расскажешь о том, что происходило в походе, а потом мы решим, когда прилетел этот голубь?

— Да, конечно, — Аста кивнула, сделала глоток отвара и начала свой рассказ.

[1] Капитул — Здесь: Общее собрание членов монашеского или духовно-рыцарского Ордена.

Ашерон, Марада

1039 оборот от Великого Разлома,

32-й день второго весеннего месяца

Девушка танцевала красиво. Смуглая, с большими выразительными глазами и мягкими, как у большинства местных, чертами лица. Черные волосы танцовщицы были собраны в высокую прическу, открывая длинную шею и подчеркивая висящее на груди ожерелье из ярко-бирюзовых камней. В полупрозрачных шароварах и невесомой накидке, она двигалась по площадке рывками, фиксируя на мгновения каждую позу, и ее выверенным движениям позавидовал бы любой мечник.

В какой-то миг ритм танца изменился. Рывки сменились изгибами, и девушка стала похожа на крупную кошку. Она грациозно прошла по площадке, изогнулась, взмахнула руками и часть факелов в зале погасла. Музыка на мгновение оборвалась, на площадку выбежала вторая танцовщица…

Я вздохнул, обвёл взглядом зал, сделал глоток вина и поставил пиалу на стол. Вот же случается… Никогда раньше не бывал в Ашероне, но за неполную декаду уже успел влюбиться в эту страну. Нет, на первый взгляд здесь слишком пестро и шумно. Особенно для человека, проторчавшего целый оборот на кладбище, но когда ты привыкаешь к царящей здесь атмосфере, начинаешь понимать всю красоту и очарование юга.

Стройные тонконогие лошади, пластинчатая броня, изогнутые мечи и островерхие шлемы. Бусы, ленты и тюрбаны на торговцах… Пряности, благовония и женщины… Смуглые, кареглазые и очень красивые. Закутанные в разноцветные шелка, или наоборот — очень легко одетые.

— Красивые, — словно прочитав мои мысли, Канс кивнул на танцовщиц и, взяв с блюда кусок мяса, принялся заворачивать его в лепешку. — Только долго лучше на них не смотреть. Закружат нашего брата, а потом проснёшься утром с больной головой и без денег.

— А я говорил тебе много не пить, — назидательно произнёс сидящий справа от меня Грон. — Как был балбесом, так им и остался. Хорошо я из брони тебя вчера вытряхнул. А то б и ее тоже пропил.

— Да ну тебя, — Пересмешник улыбнулся и поискал взглядом вазочку с соусом. — Ты нудный и скучный, а у меня теперь будет что вспомнить.

— И что ты там вспомнишь? — Грон хмыкнул, откинулся на подушки и вопросительно посмотрел на брата.

— То, что их было три! И все красавицы! — Канс картинно-мечтательно посмотрел на танцующих девушек, затем макнул кусок мяса в соус, отправил его в рот и зажмурился от удовольствия.

— В том виде для тебя и собака была красивая, — небрежно пробасил Грон. — Видел я этих красавиц, ага… Когда тебя пьяного забирал.

— Да что бы ты понимал, — ничуть не смутившись, Канс усмехнулся и потянулся за следующим куском. — И вообще — отстань! Деньги все равно у тебя были. Сколько я там пропил…

В Калару мы добрались утром двадцать шестого дня, и я бы не назвал ту дорогу хоть сколько-то сложной. Единственной проблемой было ранение Канса, но мы с Гроном обыскали по дороге пару усадеб и нашли резную повозку с большими колесами. Белобрысого уложили на подстилку из шерсти, туда же покидали мешки и дальше двигались налегке. Я, в смысле, налегке, а урх тоже налегке, но таща за собой повозку с раненым братом. Впрочем, на скорости нашего движения это не сказалось никак.

Джейна и правда каким-то непонятным образом уничтожила Погань. Возможно, я ошибаюсь, но в дороге нам не встретилось ни одной хоть сколько-то опасной твари. Вернее две все-таки встретились, но никакой опасности они не представляли, поскольку подохли незадолго до встречи. Никаких повреждений на их телах не было, и Канс предположил, что чудовища уснули, как рыба, вытащенная на берег. Ещё он предложил погрузить одно из них на повозку и продать труп в Ашероне, но нас с Гроном такая перспектива не вдохновила.

На двадцать третий день месяца мы добрались наконец до южной границы поганых земель и сразу же попали в объятия пограничного патруля. Это ведь только в легендах и сказаниях герои путешествуют без подорожной, а в реальности все немного сложнее. Впрочем, никто нас не обижал. Скорее наоборот… Солдаты проводили до небольшого городка с незапоминающимся длинным названием и откланялись, получив за труды пару монет.

Рана у Канса к тому времени уже полностью зажила, но повозку мы продавать не стали. Купили в городке пару лошадей, запрягли их и добирались до Калары как аристократы из Лидда. В том смысле, что так нас называл Пересмешник.

Столица северной провинции Ашерона стояла на пересечении южных торговых путей и напоминала огромную крепость. Серые мрачные стены высотой никак не меньше двух десятков локтей, подъёмные мосты и огромные круглые башни с установленными на них орудиями. Со стороны город выглядел неприступным, и мне даже сложно представить тех идиотов, которые решились бы на него нападать.

Народу в Каларе проживало не меньше чем в Джарте. В столице провинции можно было встретить представителя любой народности материка. Зеленоглазые алатийцы, рыжие северные варвары с заплетенными в косы бородами, горбоносые бреонцы, смуглые вакийцы и чернокожие дикари из Синих лесов. При этом никто не ругался, кровь на улицах не лилась, но оно и понятно. Сородичи Грона очень гостеприимный народ, но за порядком в своем доме следят и очень строго наказывают тех, кто пытается его нарушать.

Первый день пребывания в городе оказался для нас самым тяжёлым. Дело в том, что родни у Грона было немало. Его мама, три младших брата, две сестры, их жены и мужья, а ещё дяди, тети, двоюродные и троюродные братья.

В тот день меня посетило давно забытое и такое забавное чувство из детства. Когда ты макушкой едва достаёшь до подбородка отца, но уже вынужден ходить на приемы. При этом все тебе улыбаются, слушают как взрослого и серьезно кивают, а ты смотришь по сторонам и мечтаешь побыстрее вырасти, чтобы взять в наконец в руки нормальный меч и надеть подаренную отцом кольчугу.

Вообще, урхи очень похожи на северных варваров. Почитают старейшин, поклоняются всем шести Элементам. Мужчины — прирожденные воины, а женщины похожи на женщин. С нормальными фигурами и выпуклостями в нужных местах. Красивые и не очень, веселые и хмурые, но все как одна высокие, сильные и уверенные в себе. С клановыми татуировками на лицах и собранными в хвост волосами.

Весь день я с кем-то знакомился, отвечал на вопросы, рассказывал и, конечно же, пил. При этом пить старался немного, но к вечеру уже еле стоял на ногах.

Пересмешнику повезло меньше. В том смысле, что разговорами и выпивкой для него тот день не закончился. Узнав, что у парня не осталось близкой родни, семья Грона его усыновила. Канса отвели в центральное святилище города и там он проторчал до позднего вечера. Теперь у парня есть целая куча родни, но пообщаться он с ними не успел, поскольку уже на следующий день нам пришлось убираться из города.

Дело в том, что той же ночью к жрецу, проводившему обряд усыновления, пришла Хозяйка Удачи. Во сне или наяву — непонятно, но он ее сразу узнал. Темная Валькирия повелела нам троим уходить из Калары, и никто с ней, разумеется, спорить не стал. Ну а я так вообще выдохнул с большим облегчением. Ведь даже страшно представить, сколько бы мы ещё проторчали в Каларе, празднуя возвращение Грона и появление нового члена его огромной семьи.