Малая: Жизнь после тебя (СИ) - Салах Алайна - Страница 35

Не в силах выдавить ни звука, я медленно киваю вместо приветствия. Закричать во весь голос и умолять о помощи по-прежнему не выходит. То ли из-за шока, то ли от понимания, что Родион слишком мягок и безобиден, чтобы хоть как-то помочь. На моей памяти любой конфликт он пытался решить мирными переговорами, которые сейчас абсолютно бесполезны.

— Ты, не вздумай зихерить, — приглушенно цедит Андрей, отпуская мою руку. — А то обоих на пустыре закопаем.

Не имея возможности оценить правдивость его слов, я предпочитаю им поверить, продолжая молча смотреть на Родиона, который тоже никак не может решить, что делать: то ли ехать дальше, то ли выйти из машины и поздороваться.

Через пару секунд он выбирает второе. Толкнув дверь и представившись, по очереди пожимает руки моим конвоирам, после чего сосредотачивается взглядом на мне.

— Давно ты в городе? — В его глазах сверкают непонимание и обида. — Могла бы и сообщение написать.

Мне требуется усилие воли, чтобы начать говорить. Мысли хаотично мечутся. С одной стороны не хочется навредить Родиону, с другой — страшно потерять этот мизерный шанс на спасение.

— Вернулась относительно недавно, — хриплю я. — А ты… Ты здесь по работе здесь?

— У меня склад здесь, если ты не забыла. У тебя как дела? Все нормально?

Вложив во взгляд все свое отчаяние, я намеренно мешкаю с ответом. Хочется дать понять, что я здесь не по своей воле. Только вот чем Родион может мне помочь? Драться он едва ли он умеет, да и не выстоять ему одному против троих здоровенных взрослых мужиков.

— Да, все нормально.

То ли мой ответ прозвучал не слишком убедительно, то ли затравленный взгляд возымел свое действие, но Родион начинает с подозрением коситься на моих спутников.

— Ладно, друзья, поехали, — вмешивается Андрей, замечая неладное. Его рука по-хозяйски ложится на мои плечи, отчего я дергаюсь. — Шашлыки сами себя не пожарят.

Нахмурившись, Родион отступает назад. Идея того, что я собралась за город в компании мужчин почти в двое старше, не вызвала в нем сомнения.

«Север», — успеваю беззвучно прошептать я перед тем, как Андрей увлекает меня за собой.

Будь на моем месте героиня киношного боевика, она бы наверняка действовала более эффективно. Для начала не села бы добровольно в машину Андрея, а если бы и села, то обязательно нашла бы способ вырваться. Выпрыгнула бы на ходу или применила удушающий бы захват, тем самым обезоружив похитителя. И завидев знакомое лицо, точно сумела бы получить помощь.

Закономерно, что меня никогда не приглашали сниматься в кино. Я проявила себя самонадеянной идиоткой, решившей, что криминальный мир ей по зубам. Трусливой идиоткой, которая в критической ситуации полностью утратила способность действовать и соображать.

— Залезай, — цедит Андрей, толкая меня к пассажирской двери. — Быстро.

Машинально прикрыв ладонью занывшее предплечье, я забираюсь на задний диван, на который следом плюхается тот, кого называли Рыжим. В нос ударяет грубый мужской запах: табака, пота и бензина.

Ощутив прилив тошноты, я максимально придвигаюсь к противоположной двери.

— Ты чего такая стеснительная, — ухмыляется он, в очередной раз обшаривая меня взглядом. — Нам с тобой еще ночь коротать. А то и не одну.

Проглотив набежавшие слезы, я отворачиваюсь к окну. Грудь ломит от участившихся вздохов, руки трясутся. Я полностью утратила контроль над своим моральным состоянием.

— Эй, ты чего там устроила? — доносится до меня ворчливо-раздраженный голос Андрея. — У тебя истерика, что ли? Ну-ка успокойся.

В ответ из горла вылетает протяжное всхлипывание. Плотину прорывает. Дрожа и раскачиваясь, я начинаю рыдать без остановки. Мне страшно, страшно до смерти. Отец далеко, маме плевать, Север… На этот раз Север может не успеть. Меня изнасилуют эти бандиты… Или убьют. Они больше звери, чем люди. Ошибкой было думать по-другому.

— Поистерит и успокоится, — равнодушно хмыкает тип на переднем сидении в подтверждение моих мыслей. — Ехать-то осталось минут сорок.

— Может, баню кстати затопим? — подхватывает Рыжий. — Веники вроде были.

Придвинувшись ближе, он опускает ладонь мне на колено и сдавливает. Взвизгнув, я крепче вжимаюсь в обивку двери. Помимо пота от него разит похотью.

— Хватит рыдать, красотка. Сейчас пивка накатим и попарим тебя от души.

56

Место, куда меня привезли, напоминает заброшенную дачу: посреди двора, поросшего сорняками, стоит покосившийся парник, у входа — ржавый мангал.

— Заходи и располагайся. — С этими словами Рыжий подталкивает меня к комнате, находящейся на втором этаже бревенчатого дома.

Обняв себя руками, я захожу внутрь и, найдя взглядом продавленный диван, молча сажусь. Моя истерика успела стихнуть, и ей на смену пришла апатия. Я не в силах ни плакать, ни говорить.

— Надолго не прощаемся, — его мерзкий рот кривится в такой же мерзкой улыбке. Дверь захлопывается, раздается хруст поворачиваемого замка.

Я жмурюсь в отчаянии. Меня заперли как хозяин запирает собаку. Отняли телефон.

Черт, как же страшно. Находится в замкнутом пространстве без права выйти, и при этом знать, что когда дверь откроется, станет лишь хуже. Эти нелюди могут сотворить со мной все, что угодно. Даже если Родион сообщит о нашей встрече с Северу, ему потребуется время меня найти — если он, конечно, захочет это сделать. И, скорее всего, будет слишком поздно.

От звука отпираемого замка я вздрагиваю и машинально забиваюсь в угол. Почему так быстро? Я не хочу… Не хочу…

— Ты чего так шугаешься-то? — миролюбиво произносит Андрей, переступая порог. — Успокойся немного. Такая ведь бойкая еще недавно была.

— Ты моральный урод, в курсе? — сиплю я, глядя в сторону. — Втроем запугиваете одну женщину.

— Не пытайся мне на совесть давить. Можно подумать, ты белая и пушистая при таком-то папаше. — Он плюхается на диван рядом. — Пиздела мне напропалую. И про бабло, и про то, что с Севером никаких контактов не имеешь. Потому что если не имела, то какого хера он тебе звонил?

Выудив из кармана мой телефон, он тычет пальцем в экран, на котором видны два пропущенных вызова.

— Я глянул: вы и сегодня созванивались. И вчера. Не потому ли ты слиться решила, а? Чтобы бабло ему в клюве принести?

— Север не в курсе нашей договоренности, — шепотом отвечаю я, отодвигаясь. — И мы разговаривали совершенно не об этом.

— Дай догадаюсь, — Голос Андрея становится злым и саркастичным. — О птичках? Или он тебе любовные серенады пел?

Ответить мне не удается, потому что в этот момент его телефон громко звонит. Бросив взгляд на экран, Андрея дергает челюстью и резко встает.

— Какие люди. И как это ты до звонка мне снизошел?

Внутри меня робко вспыхивает надежда. Надежда на то, что собеседник по ту сторону — это Север, и он сумеет все утрясти.

— Линда? — Резко повернувшись, Андрей хлещет меня взглядом. — Да, где-то здесь была. Но она сейчас занята. Мы с ней в баню собираемся. Так что ты нас отвлекаешь.

Ответа я не могу расслышать, потому что Андрей, плотнее прижав трубку к уху, выходит из комнаты.

Зажмурившись, я подтягиваю колени ко лбу и начинаю молиться о спасении. О том, чтобы в арсенале Севера оказалось достаточно аргументов, чтобы заставить Андрея меня отпустить. Удивительно, что два человека, принадлежащие одному миру, на деле оказываются такими разными. У Севера есть принципы, Андрей же их не имеет.

— Так, нас прервали. — Дверь со стуком ударяется в стену.

Лицо Андрея покрыто бурыми пятнами, словно ему надавали оплеух.

— Короче, слушай сюда, красотка. Твой хахаль, ясен хер, на британский флаг порвется ради бабок, но я тоже не лох. И если я тебя на кусочки порежу и на заднем дворе закопаю, ни одна уличная собака на меня криво не посмотрит. Потому что свои обещания нужно держать. И неважно, мужик ты или баба. Те парни внизу сюси-муси, как я, разводить не будут. Они на деньги тоже рассчитывали и сейчас очень злы. И рот и жопу тебе порвут, ебать будут до рвоты. Рекомендую тебе до такого не доводить и прямо сейчас отдать все, что наобещала.