Начальник милиции (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 24

— Где? В милиции?

— В какой милиции-на? Письмо тебе! — Ахметов вытащил из кармана халата конверт. — На вахте смотрел от своих весточку, а вот нашел тебе адресованную.

— Письмо? От кого?

— А ты плясать будешь?

— Ай на-на! Ай на-нэ! — я сел на кровати и, так уж и быть, изобразил руками сидячую лезгинку. — Давай конверт, почтальон Печкин!

— На… — протянул он мне бумажку.

Я взял, прочитал в строке незнакомого отправителя, почесал бровь.

— Ты чо, Мороз? Вскрывать не торопишься? Всё же матушка пишет…

Я повертел конверт со штампиком Угледарского почтамта и с вдруг набежавшим волнением оторвал верх заклеенного клапана.

Извлек листочек в ученическую клеточку. Там ровным и по-женски округлым почерком были выведены строки:

Привет, сынок! Как у тебя служба, почему не приезжаешь в гости? Тебе до Угледарска двадцать километров всего, а будто живем на разных полюсах. Нравится тебе новая должность? Может, все-таки лучше следователем было остаться? Сынок, что бы ни случилось, знай, что я всегда тебя поддержу. Даже если у тебя не получится в милиции… Мне кажется, все-таки ты человек тихий и мирный и не создан для тягот службы. Это все отец, зря он настоял, чтобы ты поступал в школу милиции, но чего уж теперь говорить. У нас все хорошо, а вот соседку Тётю Полю похоронили, отмучилась. Барсик окотился, оказалось, что это не кот, а кошка. Отец ходит чернее тучи, злится на тебя. Бурчит, что, дескать, зря ты на сержантскую должность согласился уйти, из области в захолустный Зарыбинск. Но я-то тебя понимаю, сложно тебе в милиции, сынок, особенно в следствии. Надо было на агронома идти учиться, как ты и хотел в школе. Отцу втемяшилось, что сын тоже, как и он, должен обязательно погоны носить, сам понимаешь, зациклился на своей службе в армии. Но иногда вижу, как вздыхает на кухне, нет-нет и намахнет стопку-другую. Столько лет отслужил, а выше капитана не поднялся. Видно, в тебе хотел увидеть свои мечты офицерские, чтобы сын до, как они говорят, высоких звезд дослужился. А я вот капитанская жена. Ну да ладно, чего уж теперь говорить. Держись сынок. Служи честно, два годика осталось, а там и уволиться можно будет. Выбери время и приедь к нам. Или мы сами к тебе наведаемся… Целую. Мама.

Я свернул листочек и снова сунул в конверт, будто боялся, что кто-то подсмотрит.

— Мороз, че случилось? — спросил Нурлан. — Стоишь, ворон считаешь. Эй! Ты здесь вообще?

— Слушай, сосед, а тебе мои родители как? Нравятся?

— Чего?

— Ну… как люди они хорошие?

— Ты че, дуркуешь? Или меня проверяешь? Кто же про родителей плохо скажет? Особенно про чужих… У меня папа чабан, а мама ковры ткет. Сам рассказывал, что у тебя батя военный, в люди выбился, а ты вот не в него. Был… в последнее-то время ты другой какой-то стал.

— Какой другой? — спросил я на всякий случай, чтобы убедиться, что Ахметов точно меня не раскусил (я пока еще чувствовал себя немного мошенником, который обманным путем завладел оболочкой доверчивого советского парнишки).

— Борзый… — чуть поразмыслив, ответил казах.

— А, ну это от бати… да… проявилось, значит.

Свалились же на мою голову незнакомые родичи. Нет, я, конечно, знал, что у моего предшественника есть предки — в первый день попадания, то есть позавчера буквально, прошерстил все документы, что были в комнате. В том числе и свидетельство о моём рождении. Там в графе «родители» значились чужие мне люди, я даже заморачиваться не стал и не запомнил. А теперь эти самые «чужие» встретиться со мной хотят. Приехать грозятся. Вот блин. Надо как-то решать вопрос… Похоже, что отец (буду назвать его так, раз все-таки ДНК у нас общая теперь) хотел, чтобы из сына вышел толк. Так и получилось — толк вышел, а бестолочь осталась… И мне теперь отдуваться. А хочется, чтобы они просто подарили мне носок и сказали, что Добби свободен, но не выйдет. Все-таки мам-пап принято почитать и слушаться, особенно в СССР. Почитать я готов, а второе — увольте… Придется как-то притворяться, ведь кто, как не они, смогут понять, что я — не я.

Задачка, однако.

Утром следующего дня я встал пораньше и пошел на школьный стадион. Нужно немного приводить себя нового в физический порядок. Ограждение стадиона — железный заборчик из сетки — я обрулил и пролез в какую-то дырку. Очутился на футбольном поле с беговой дорожкой по его периметру, засыпанной чем-то вроде шлака, без всяких модных покрытий, естественно. На трибуне красной краской горит лозунг: «О спорт, ты — жизнь!»

Присмотрел я турник и брусья, но перед занятием, размяться решил, да выносливость заодно потренировать неспешным бегом. Трусцой намотал пару кругов стандартных, по четыреста метров, и немного сдох. М-да. Работать мне еще и работать над оболочкой своей. Ну да ничего, как говорится, вся жизнь впереди. Планов громадьё, лишь бы два года продержаться в ментовке, а там… Ух!

В это раннее время на стадионе пусто. Обычно в Советском Союзе на подобных площадках всегда почти аншлаг. Занятия физкультурой в учебных заведениях старались, в основном, проводить на воздухе. Планировали их так, что стадион никогда не пустовал. Помимо обычных уроков физкультуры, на школьном стадионе сдавались нормы ГТО, проводились занятия старшеклассников по начальной военной подготовке. Сам помню, как в детстве гранату метал, военруку чуть в лоб не зарядил. Плюс всякие соревнования дворовых команд частенько перекочевывали со спортплощадок на просторы школьного стадиона. Жизнь кипела и бурлила. Это потом стадион повесят лишь на физрука. А сейчас тут много организаторов спортивного досуга всяких. Взять хотя бы старшую пионервожатую, что есть в каждой школе. Она тоже занималась организацией мероприятий на стадионе, от построений до показательных выступлений. Проводник ученического самоуправления, глас патриотического воспитания и массовик-затейник в одном флаконе. Если вожатая видная да ладная, а не только горластая, то и работа у нее спорилась, и коллектив ее обожал. Известно, что пионеры в таком интересном возрасте, когда за красивой девушкой, хоть в огонь, хоть в воду. Сам когда-то был влюблен в вожатку. Даже мелом на стене написал — «вожатая дура». Ну, безответно потому что.

Пока я усиленно упражнялся, на беговой дорожке появился вдруг еще один человек. Девушка в белой, как молоко, футболке и синих коротких шортиках. Легкоатлетка? Не похоже, те в шиповках бегают, а эта в обычных кедах.

Мой взгляд почему-то сам примагнитился к ее загорелым ножкам. Не бежит, а плывет. Я уже поболтался на турнике, сделав несколько подтягиваний. Отдыхал, а тут красота по стадиону бегает. Снова пришлось «разминаться», и пустился я рысью по дорожке. Будто так и задумано, после турничка — пробежка.

Но тело не железное, и даже не деревянное, а обычное кинологическое. Свой лимит сил я изрядно уже потратил. Поэтому девчонку не догнал. Она явно не разминалась, а бежала резво и целенаправленно. Быстренько сделала три круга и так же испарилась в никуда, как и появилась. Ну и ладно… Ну и беги…

А у самого червячок засел — где я эту девушку раньше видел? Определенно видел… Но где и когда? Не так долго я здесь, чтобы забыть. Перебрал в мозгу всех, с кем столкнула меня судьба за эти три дня новой жизни — и вспомнил.

— Точно! — выкрикнул я вслух и хлопнул себя по лбу. — Это та, что на пляже локонами своими меня щекотала! Ангел в купальнике… Сразу видно, спортсменка, комсомолка и просто красавица. Если спортсменка, то обязательно придет еще на стадион. Еще встретимся. Вот и дополнительная мотивация появилась спортом тельце свое утруждать. Поделав растяжку, уставший, но довольный, я побрел в общагу. Нужно еще очередь в душ отстоять. Это хорошо ещё соседи не каждый день моются, так бы вообще утром беда была.

Помылся и побрился, позавтракал традиционно яичницей, которую сварганил Нурик, и направился на службу.

Даже не опоздал в этот раз на планерку, а перед ней успел Мухтара покормить. Кашу ему варили во дворе суточники еще с вечера на утро, в самодельной печурке, сваренной из трубы. Надо бы продумать его питание, всё-таки сытая собака — добрая собака, а раз мне от него никуда не деться, то так хоть проще будет с ним управляться. А пока что миску с кашей пришлось палкой в вольер проталкивать. Мухтар вовсе не пылал ко мне щенячьей любовью, ну да ладно, привыкнет, наверное. После процедуры кормления я направился на планерку в кабинет начальника.