Влюбленный герцог - Фоули Гэлен - Страница 14

• Предыдущая
• 14/68
• Следующая

Она подняла на него глаза и просияла ласковой улыбкой.

— Ваша светлость!

— Надеюсь, я не помешал, — не без иронии проговорил он.

— Вовсе нет. — Она протянула ему руку, словно принцесса, одаривающая его своей милостью.

Он покорно подошел к ней, взял ее руку и запечатлел поцелуй на кончиках тонких пальцев. Фиолетово-синие глаза просияли, когда она приветствовала его, и, если он не ошибся, эта молодая красавица куртизанка явно покраснела.

— А я гадала, придете вы сегодня или нет, — смущенно произнесла она.

Он тихонько рассмеялся:

— Вы в этом сомневались?

Она улыбнулась и покраснела еще сильнее. Они смотрели друг на друга, очарованные, и молчали. Его сердце замерло.

— Что это вы читаете? — спросил он, чтобы не поддаться искушению схватить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия.

— «Куотерли ревю».

— Вот как? — Удивленный тем, что это не какой-то глупый готический роман, он положил руку на спинку кушетки и наклонился к Бел, чтобы посмотреть, какой именно выпуск она читает. Он уловил нежный, чистый запах, исходящий от нее, неповторимую смесь розовых бутонов, сладкого миндаля и жасмина. Запах ударил ему в голову.

— Я только что прочла весьма интересную статью под заглавием «Призыв к всеобщему международному уничтожению рабства». Автор ее — герцог Хоуксклиф. Вы слышали о таком?

Хоук зарделся от неожиданности.

— Скучный тип, не так ли? — хмыкнул он смущенно.

— О, напротив! Я нахожу, что эти эссе написаны профессионалом. Ваша аргументация логична, стиль убедителен, и осмелюсь сказать… ваши сочинения пронизаны страстностью, которая производит неизгладимое впечатление на читателя. Интересно только, не пугает ли это ваших коллег-тори.

— Почему вы так говорите? — удивленно спросил он.

— Некоторые ваши взгляды близки к взглядам вигов. Он смотрел на нее, удивленный и негодующий. В конце концов, она всего лишь женщина! Что она может знать о политике?

— Вот как? — снисходительно протянул он.

— Конечно. — Она взяла сложенный экземпляр «Эдинбург ревю», который лежал перед ней на столе. — Вам было бы приятно познакомиться с другом Харриет, мистером Генри Брумом. Я читаю журналы обеих партий, и ваши мнения кое в чем очень схожи.

Хоук удивленно поднял брови. Он никак не мог решить, оскорблен ли он, потрясен или ему просто забавно, что его так непринужденно сравнивают с его самым главным политическим противником и судией.

Мисс Гамильтон с невинным видом повернулась к нему.

— О, так вы уже знакомы с мистером Брумом, ваша светлость?

— Э-э-э… мы встречались.

С крайне озабоченным видом она отложила «Эдинбург ревю» и пробежала глазами «Куотерли ревю».

— Еще я читала ваше эссе «Наказание должно соответствовать преступлению». Ваши идеи о реформе пенитенциарной системы вдохновляют. Я не притворяюсь, что мне понятны все оттенки, но я уважаю того, кто понимает, что хорошо, а что плохо. Таких очень мало, — добавила она величественно.

Стараясь скрыть смущение и несколько обескураженный ее рассуждениями, Хоук взял у нее журнал.

— Полноте, мисс Гамильтон, сегодняшний день слишком хорош, чтобы сидеть в четырех стенах и читать скучные политические статьи.

Его приглашение вызвало довольный блеск в ее глазах. Она вскочила и пошла за шалью, шляпкой и зонтиком от солнца.

Оставшись один в гостиной, Хоук никак не мог перестать улыбаться. Шумно вздохнув, он опустил голову и провел рукой по волосам, пытаясь обрести равновесие. Ей-богу, он не ожидал, что она так же умна, как и красива.

Вскоре она вернулась, готовая выйти на улицу. Они быстро спустились по скрипучей лестнице и вышли на яркое солнце.

Он усадил ее в экипаж, а сам сел на место кучера. Уильям вскарабкался на запятки. Взяв в руки вожжи, Хоук ловко хлестнул по спинам своих чистокровных гнедых, и карета быстро покатила по улице.

Доехав до Гайд-парка, они обнаружили, что Ринг заполнен всадниками и открытыми экипажами; был разгар сезона, и знать выехала на воскресную прогулку.

Хоук сразу заметил взгляды, направленные на них. При виде Белинды молодые люди разевали рты, а матроны поглядывали на него негодующе, но это было только начало. Он знал, что слухи распространятся быстро и скоро все узнают, в том числе и Долф, что его видели сопровождающим в поездке по городу куртизанку — предмет всеобщих вожделений на сегодняшний день.

Пока же он задавался вопросом, как себя чувствует его прекрасная спутница, когда они проезжали мимо светских дам, которые бросали на нее презрительные взгляды, или, что еще хуже, когда они встречали мужчин, еще вчера вечером выказывавших ей безграничное уважение, а сейчас, оказавшись в компании своих жен и детей, делающих вид, что не узнают ее — что ее просто не существует. От подобного лицемерия в нем с яростной силой вспыхнул инстинкт защитника.

Он видел, что его красавица огорчена, потому что она смотрела прямо перед собой застывшим взглядом — таким же он был у нее вчера во время разговора с Долфом. Хоук помрачнел. Куртизанка она или нет, но он никому не позволит так с ней обращаться.

Он свернул к Большой западной аллее там, где Гайд-парк переходит в Кенсингтон-гарденз, и не останавливался до тех пор, пока экипаж не увез их подальше от враждебных и завистливых взглядов.

Подъехав к Лонг-Уотер, он остановил лошадей и, повернувшись к мисс Гамильтон, обнаружил, что она вопросительно смотрит на него.

— Я подумал, что, может, вы захотите немного погулять по берегу, — улыбнулся он.

Она кивнула, явно испытывая облегчение, что ее увезли оттуда, где благовоспитанная публика всячески выказывала ей свое неодобрение.

Они оставили экипаж на грума и двинулись по усыпанной гравием дорожке вдоль пруда. Он шагал, заложив руки за спину, и поглядывал на молодую женщину, которая шла рядом с ним, скрестив руки на груди и стянув на узких плечах шаль из прозрачного голубого шелка.

— Кажется, ваш грум вполне надежен, хотя и очень молод, — заметила она, неловко пытаясь нарушить затянувшееся молчание.

— Поверите ли, что раньше он был трубочистом? — отозвался Хоук, радуясь, что она начала разговор. — Несколько лет назад хозяин послал его чистить камины в Найт-Хаусе, и моя кухарка нашла его в обмороке на полу в кухне. Мы поняли, что мальчик истощен от голода. Кухарка и миссис Лаверти — моя домоправительница — оставили его у себя и выходили. Когда он поправился, они сделали его мальчиком при кухне, но вскоре оказалось, что он любит лошадей, и мы перевели его в конюшню. Уверен, через несколько лет он станет главным кучером.

— Какое чудесное, доброе дело! — восхитилась она. Он опустил голову, смущенный ее похвалой.

— Это все миссис Лаверти. Кстати, я бы хотел, чтобы вы называли меня Робертом.

Она повернулась к нему:

— Хорошо.

Они остановились за густой стеной деревьев, и она робко улыбнулась.

— Боюсь, после нашей поездки по Гайд-парку авторитет «Олмэкса» пошатнется.

— Подумаешь! — фыркнул он, вспомнив о скучных кадрилях, которые покорно танцевал с чопорными барышнями на выданье — дочерьми его коллег. На одной из них он, наверное, женится в течение года.

От этой мысли ему стало тошно.

Скорее всего дело закончится тем, что он женится на немой дочери Коддфелла — больше из жалости или благородства, чем из нежных чувств, которых он, кстати, к ней не испытывает. Насколько он мог судить, леди Джульет — славный, послушный ребенок. Ему казалось, что он должен сделать это потому, что никто больше не женится на хорошенькой бедняжке из-за ее физических недостатков.

— Однажды я чуть не побывала в «Олмэксе», когда мне было семнадцать лет, — заметила мисс Гамильтон со вздохом и просунула руку ему под локоть, предлагая идти дальше.

— И что же? Вы не пошли?

— Моя мать умерла незадолго до моего первого выезда…

— Прошу прощения.

— Ничего страшного. — Она задумчиво улыбнулась. — Конечно, я была в трауре и никуда не могла выезжать.

• Предыдущая
• 14/68
• Следующая