Любовный треугольник (СИ) - Савицкая Элла - Страница 71

То, что с ней что-то не так, улавливаю с первой же секунды. Мари не умеет скрывать эмоции. Ее лицо как калька, пропускающая все, что внутри.

- Привет, - мнется, пока проходит по кабинету.

Выглядит бледной и растерянной.

- Что случилось? - нетерпеливо пытаюсь поймать ее взгляд, но она на меня не смотрит.

- Давид… - Замолкает, а у меня внутри уже фонтан причин ее такого состояния. Вряд-ли это Демьян. Он за неё на британский флаг разорвет кого угодно. Тогда что?

- Мариам, говори. Ты себя плохо чувствуешь?

Подойдя к столу, дёргает головой.

- Нет… Я просто… Боже, я не знаю как тебе сказать, - прикрыв рот рукой, осмеливается поднять взгляд.

У меня в этот момент что-то внутри обрывается. То, что я вижу в ее глазах, это “плохо” не для неё. Это для меня. И поэтому она снова сочувственно отводит их.

Процессы жизнедеятельности затормаживаются под действием предчувствия или как ещё назвать это зудящее ощущение, зародившееся за ребрами.

- Мари, говори, - цежу глухо.

Секунда, ещё одна. Пока она медлит, покусывая губы, я горю заживо.

- Я на днях говорила с Олей. Знаю, ты просил не делать этого, но я все же попыталась завести разговор о тебе и о том, что ты разводишься, но она, услышав твоё имя, попросила ничего не говорить. Мы очень давно закрыли тему «вас», но я думала, что если она узнает, то… в общем, Оля сказала, что на то, чтобы закрыть дверь в прошлое ей понадобилось немало сил, и напоминать о тебе запретила. А только что, - ее голос срывается, - только что она мне позвонила и пригласила через неделю на свою свадьбу…

Теряю какую-либо связь с миром.

Сердце будто извергло порцию цианистого водорода и стремительно распространяет его с кровью по организму.

- Я даже не знала, что у нее кто-то есть… - пульс разрывает вены, голос сестры искажается, как звук зажеванной пленки, - она ничего мне не говорила. Я не понимаю почему… - зато я понимаю... Прикрываю веки, чувствуя, как конечности наливаются тяжестью. Внутри меня заводится часовая бомба, - оказывается, она вместе с Петром уже больше полугода. Он врач. - тикает, накачивая клетки ядом. Травит. Убивает, - А летом они уедут заграницу.

Мариам замолкает, а я смотрю перед собой. Не чувствую ничего. Мотор заглох и не продает признаков жизни.

Не замечаю, как медленно поднимаюсь.

- Давид?... Давай я все же скажу ей о том, что ты разводишься. Или сам позвони. Слышишь?

- Не смей этого делать.

- Но…

- Выйди Мари.

- Что? - растерянно всматривается мне в лицо, - Давид, ты позвонишь?

- Выйди пожалуйста, Мариам.

- Давид…

- Я сказал выйди, - ору не своим голосом.

Всхлипнув, Мари быстро выбегает из кабинета, а я, ощутив неподъемную тяжесть на плечах, опираюсь ладонями на стол. Вдох, выдох, циркулирую воздух. По рукам струится электричество, и не в силах его контролировать, я смыкаю пальцы на краю стола и рывком опрокидываю его, отшвыривая на метр вперёд. Компьютер, документы, чашка с блюдцем - все летит на пол. Под треск пластика и звон керамики запускаю пальцы себе в волосы.

Грудь раздирает вопль.

Знаешь, я все ищу тебя здесь по ночам Знаешь, я все еще бесконечно люблю Я все время искал тебя, тупо искал И как будто нашел, но опять потерял (с)NЮ

Пустота, как те лангальеры, которые пожирали вчерашний день, жрёт всё моё прошлое.

Наше знакомство с Олей… Первый целомудренный поцелуй в машине, когда она меня сама поцеловала, а потом настоящий возле клуба, после которого всё перевернулось с ног на голову. Её звонкий смех, когда мы смотрели какой-то фильм в машине, потому что ни у меня дома, ни у неё мы этого не делали.

Нам всегда было «нельзя». С самого начала наши отношения строились на проклятом «нельзя»…

Впившись зубами в воспоминания, эти твари жрут наш первый раз, разговор, после которого я сломался внутри и вернулся к жизни только спустя три года. Все редкие встречи, взгляды…

Всё это остаётся там, откуда больше не достать.

А брошенное давно признание Оли о том, что она не выйдет замуж за того, кто ей нравится стало пророчеством на всю жизнь…

Вот только теперь она выйдет… не за меня.

Зажмурившись от того, как в очередной раз дергается сердечная мышца, опрокидываю в себя коньяк.

Он ни черта не помогает. Наверное, забыться в нем можно, когда хочешь этого. А я не хочу. Забываться и забывать её не хочу. Два года… семьсот пятьдесят дней без неё… и в каждом этом дне была как минимум минута крошечной надежды на то, что однажды я снова утону в ней, а она – во мне.

Оперевшись локтями на колени, роняю в ладони голову.

Внутренностей у меня нет, их испепелило, оставив только оболочку.

В дверь раздаётся звонок, но я не открываю…. Сижу в коматозе. Я в таком анабиозном состоянии вот уже несколько часов. Как домой дошел не помню.

Во второй раз он звучит настойчивее, а после пары минут моего игнорирования, в замочной скважине прокручивается ключ.

Шуршание пакета, шаги, и низкий выдох.

Поднимаю голову, встретившись глазами с Демьяном.

Он сканирует стол, на котором почти пустая бутылка и рюмка, а потом скидывает с себя куртку и вешает её на спинку стула. Достает из буфета вторую рюмку, ставит на стол и достает из пакета новую бутылку коньяка. Откупорив её, наливает себе и махом выпивает. Тоже самое проделывает во второй раз, наполнив вместе со своей и мою.

Выудив из пакета мясную нарезку, бросает на стол. Туда же уже нарезанный слайсами лимон.

Пьём молча. Он закусывает, я – нет.

- Дава, по поводу свадьбы… - говорит после пары-тройки доз коньяка, - мы не можем не пойти…

- Вы обязаны пойти, - кручу в пальцах пустую рюмку, а потом перевернув её вверх-дном, толчком отправляю вперед. Демьян ловит её у края, не позволив упасть на пол. Подталкивает обратно ко мне. – У Оли должны быть рядом родные люди в этот день.

Достав сигареты, подкуривает, а мне даже дым не лезет в легкие.

- Может, вам все же поговорить? Бля, ну не верю я в эту любовь.

- И что ты прикажешь мне ей сказать? Привет, любимая, я развелся, теперь люби меня снова?

- Ну ты же так и планировал, разве нет? Или ты не собирался к ней ехать после развода?

Рывком встаю из-за стола и отхожу к окну. Опираюсь на подоконник ладонями.

- Собирался. Если бы у неё никого не было. А сейчас…

- Сейчас она может просто согласиться выйти за кого-то, чтобы не чувствовать себя одиноко.

Отрицательно мотаю головой.

- Это же Оля. Она не пойдёт замуж из-за одиночества. Только если уверена в своём выборе и по-настоящему счастлива.

И когда я озвучиваю эти слова, они как ядовитые змеи жалят сознание.

Оля бы не согласилась на такой шаг без чувств. Значит, полюбила другого… На этот раз по-настоящему. Не как того Лёшу. После пережитого она бы не решилась снова на «залатывание» дыр.

- И что теперь? Это всё? Конец?

Пальцы складываются в кулаки, сердце дробит ребра.

Конец у нас был давно.

Я рассчитывал на новое начало. Начало без шлейфа вины, без слез и вопросов «а что, если бы?».

Только начало это было отложенное на неопределенный срок. Срок, за который она научилась быть счастливой… А я не имею права рушить её счастье.

В какой раз за эту жизнь уже? Как не появлюсь, у неё всё идёт наперекосяк. Может, не встреть меня, её судьба сложилась бы иначе. Ни слез, ни мук выбора, ни ответственности за чужие жизни. Не было бы у неё всей этой боли, которую она через себя пронесла, и с которой жила целых три года.

Всю неделю я существую в какой-то параллельной реальности. Работаю здесь, а мысли мои – там с ней, с тем, как она готовится к свадьбе и вот-вот станет чьей-то женой. Моя девочка станет чужой.

Этот шаг осознанный, означающий, что для нас больше не осталось ни малейшей надежды. Она, как песок просочилась сквозь пальцы времени.

И вроде как я готовился к этому, но быть готовым и теплить надежду – разные вещи.