Любовный треугольник (СИ) - Савицкая Элла - Страница 29

Через несколько минут, мужчина уже в состоянии выпрямиться и даже скупо улыбнуться.

- Спасибо тебе.

- Да не за что… Все в порядке?

- Да… Возраст, - отшучивается, но глаза при этом остаются серьёзными.

- Да сколько там вам? Не преувеличивайте.

- Ну-ну… Уже и слабостей что ли у меня не может быть?

- Могут… Но не такие.

Он медленно отходит от дерева, а я забираю свой стакан и иду рядом, бросая на мужчину обеспокоенные взгляды.

Удивительная штука жизнь. После того, как этот человек поступил с Мариам я не хотела его даже видеть. Он в моих глазах был ещё большим предателем, чем даже её мать, от которой я ожидала подобного. И вот пожалуйста. Именно с ним мне нужно было встретиться, когда нас отпустили раньше.

Иногда мне кажется, что у судьбы на меня какие-то особые планы, которых я не понимаю. Всякий раз, когда я думаю, что разорвала связи с их семьей, она меня сталкивает с кем-то из Даниелянов снова и снова.

- Как твои дела, Оля? Давно не видел тебя и не слышал.

Не удивительно… Если мы и пересекались раньше, то только благодаря Мариам.

- Всё в порядке, - отвечаю, отпивая остывший кофе. - Учусь, подыскиваю работу.

- Разве ты не работала?

- Работала. Но пришлось уйти. Мало кто готов взять человека без высшего образования ещё и на несколько часов в день.

Понимающе кивнув, он привычно закладывает руки за спину.

- Деньги нужны?

- Ну… а кому они не нужны?

- Это точно. Время сложное.

- Ничего, думаю найду что-то. Как говорится, было бы желание.

Мужчина одобрительно усмехается.

- Нравится мне твой оптимизм. Молодец. Сколько тебя помню, ты всегда была целеустремленной.

- Как и Мариам, - фраза у меня вылетает не нарочно.

Просто я привыкла в разговоре с Тиграном Армановичем обсуждать Мари, вот и тут ляпнула, не задумавшись. Осекаюсь почти сразу. Резко поворачиваю к нему голову и вижу, как мужские губы складываются в тонкую линию, а сам он натягивается струной.

Оборвет меня сейчас? Скажет, что не хочет говорит о ней и уйдёт?

Но ничего подобного не происходит. Мужчина просто молча идет вперёд.

- Как у неё дела? – спрашивает неожиданно спустя пару минут.

- У Мариам? - опешиваю я.

Мимолетом кивнув, он выглядит равнодушным. Только в испещренных морщинками глазах я замечаю самую настоящую неподдельную тоску.

Это наблюдение шокирует…

Неужели, он тоскует по дочери? Мне ведь не кажется это?

Так неожиданно видеть у него эту реакцию. Хоть и прикрытую маской безразличия, но она есть.

После того, как он с его женой поступили с Мариам я думала он и слышать о ней не захочет. А тут сам интересуется…

Снова исподтишка бросаю взгляд на сосредоточенное лицо, но злости или ненависти в нем вижу.

Только отпечаток грусти и нетерпения.

Он ждёт мой ответ.

– Эээмм, всё хорошо, - растерянно отвечаю, - Мы созваниваемся иногда, но разница во времени не позволяет этого делать часто. Поэтому по большей степени списываемся. Вы же знаете, что она перевелась на заочное и вместе с Демьяном улетела на время в Штаты?

- Давид говорил.

При упоминании Давида моё сердце неконтролируемо вздрагивает.

Быстро опускаю глаза в асфальт, чтобы его отец этого не заметил.

- Ну… Тогда вы в курсе.

Не знаю, что ещё сказать. Если Давид рассказывает ему о Мариам, то зачем было спрашивать у меня? Думает, расскажу что-то новое?

Мысленно я не раз высказывала этому человеку всё, что думаю о их семье, сейчас же, увидя его истинное состояние, чувствую себя странно.

До конца парка мы доходим молча.

- Если вы точно себя хорошо чувствуете, то я пойду, - останавливаюсь около перехода.

На всякий случай ещё раз внимательно всматриваюсь в уставшее мужское лицо.

- Всё в порядке, Оля. Спасибо тебе, - заверяет меня Тигран Арманович.

- Что ж, тогда ладно. До свидания.

Вежливо улыбнувшись, разворачиваюсь и уже собираюсь уйти, когда он вдруг останавливает меня.

- Оля.. Постой..

- Да? – встревоженно оборачиваюсь. - Все-таки плохо?

- Нет. Дело не в этом, - улыбается он, - Ты сказала, что ищешь работу на неполный рабочий день?

- Ищу.

- А я ищу человека, который мог бы мне помогать в ресторане. Я уже двоих сменил. Все не то. Один еду выносил с кухни, а вторая по телефону трепалась каждую свободную минуту. Мне бы человека, которому я смогу доверять. А тебя я знаю давно. Как и то, что ты очень ответственная. Неполный рабочий день меня вполне устраивает. Зарплатой не обижу. Я был бы тебе очень признателен, если бы ты не отказала.

- И что ты ответила? – встревоженно спрашивает Мариам.

Включив громкую связь, я сижу около окна с чашкой горячего чая и смотрю на разноцветные листья, неторопливо падающие с деревьев под действием усилившегося ветра.

- Отказала. После того, как твой отец поступил с тобой, думаю, работать на него было бы с моей стороны как минимум, неправильно.

На самом деле предложение Тиграна Армановича ввело меня в ступор. Я ожидала чего угодно – вплоть до того, что он даже не заговорит со мной, ведь я подруга его дочери «предательницы»… Но предложение работы – это что-то прямо из разряда фантастики.

- Оль, - тихо говорит Мари, - я на днях говорила с Ани. Она сказала, что родители тяжело переживают то, что я ушла.

Сжав крепче чашку после услышанного женского имени, подношу чай ко рту и делаю большой глоток.

Подруга часто возвращается к этой теме. Понимаю, что у неё болит. Знаю, как сильно она их любит, и несмотря на то, что сейчас она счастлива с Демьяном, она все равно так или иначе тяжело свыкается с новыми обстоятельствами.

- Мари, знаешь… может это и неправильно… но я рада, что они тяжело это переживают.

- Оль…

- Что? Ну, а как? Ты знаешь, я никогда не пойму этого. Перестать хотеть тебя видеть из-за чего? Правил? Неизвестно кем придуманных дурацких устоев?

Она вздыхает, а я понимаю, что меня несёт не в ту степь. Виновато выдыхаю.

- Прости… Ты знаешь, как я реагирую на всё это.

- Знаю. И я благодарна тебе за поддержку. Но они мои родители. Я всегда буду их любить и волноваться за них, что бы не случилось.

Наверное, я бы тоже так переживала о своих. И ведь переживала… Когда папа спился и в какой-то момент ненавидел меня, обвиняя в том, что это я сделала из него инвалида, я все равно любила его и ждала его одобрения. Хоть малейшей улыбки в мой адрес, теплого слова…

Родители всегда будут нашими родителями.

- Как он, Оль? – спрашивает Мари, - Ани сказала, что мама жалуется на его состояние здоровья.

- Выглядит не очень, если честно, - ставлю чашку на подоконник и берусь за пачку оставшихся сигарет. Курить я бросила еще летом, но иногда, когда справиться с эмоциями не получается, беру одну и долго кручу в пальцах, - не похож на себя.

- Да? Так плохо всё? Боже, - в голосе Мариам сквозит искренняя тревога.

Слышу, как она начинает ходить, потому что дыхание учащается.

- Но, если он спросил о тебе, думаю, это значит, что он волнуется, - делюсь своими мыслями.

- Да? Ты тоже так подумала? Я даже допустить эту мысль боюсь.

- Думаю, да. Во всяком случае, изменился он сильно. Сердце болеть на ровном месте не начинает.

- Ох… папочка… - Мариам всхлипывает один раз, а потом второй, - Оль, милая… а если ты устроишься к нему?

- Что прости? – от неожиданности даже отрываюсь от холодильника и беру в руку телефон.

- Давида там не будет. Вы не пересечетесь. Он почти не общается с родителями. Ани жаловалась, что он перестал даже в гости к маме ездить. Только её с мальчиками отвозит и всё.

Я резко встаю со стула и, отключив громкую связь, тоже шагать начинаю из одного угла кухни в другой.

В груди растекается волнение.

Давид…

После нашего разговора на свадьбе, он звонил мне два раза. Первый звонок я пропустила, потому что ночевала тогда у Миши. Домой ехать не стала. Отчего-то было подозрение, что Давид может приехать, а я не хотела этой встречи. Не выдержала бы её.