Мой пылкий лорд - Фоули Гэлен - Страница 1

• 1/77
• Следующая

Лондон, 1814 год

С высоты балкона он смотрел на переполненный бальный зал. При мерцающем свете свечи, колеблемом ветром, казалось, что человек то выступает из небытия, то вновь возвращается обратно. Неровный свет отражался на его волосах цвета воронова крыла и выхватывал из темноты глаза цвета ртути, взгляд которых наводил на мысль о бессмертии Макиавелли.

Терпение. Все в порядке. Самое важное — это подготовка, а он занимался ею особенно тщательно. С циничной усмешкой лорд Люсьен Найт поднес к губам свой хрустальный бокал с бургундским, подержал его, вдыхая насыщенный аромат вина, а потом выпил. Он еще не знал лиц и имен своих врагов, но чувствовал, что они приближаются, словно стая шакалов. Его это не пугало — он готов. Он поставил ловушку и снабдил ее хорошей приманкой, пустив в ход распутство и соблазнительный флер опасной политической интриги, перед которым не устоит ни один шпион.

И теперь ему оставалось только наблюдать и ждать.

Весной этого года подошли к концу двадцать лет войны. Наполеон потерпел поражение, отрекся от престола и отправился в ссылку на остров Эльба, расположенный в Средиземном море. Наступила осень, и главы европейских правительств собрались в Вене, чтобы подписать мирное соглашение; но любой здравомыслящий человек понимал, что, пока Бонапарта не перевезут в более безопасное место где-нибудь в Атлантике, войну нельзя считать законченной. Эльба — это всего лишь скала, оторванная от итальянского берега, но ведь есть и такие, кому мир не по душе, — те, кто в возвращении на французский престол короля Людовика XVIII Бурбона не видит для себя никакой выгоды, кто хотел бы вернуть Наполеона. Будучи одним из самых опытных тайных агентов английского правительства, Люсьен получил приказание от министра иностранных дел виконта Кэслри не терять бдительности, пока мир не будет ратифицирован.

Он сделал еще глоток, и его серебристые глаза грозно сверкнули. Пусть приходят. Он заманит их в ловушку и сокрушит, как сделал это со множеством других. Право же, он сумеет поставить их на колени.

Внезапно снизу, из бального зала, донеслись приветственные возгласы, и толпа взволнованно загудела. Ну-ну, герой-победитель! Люсьен наклонился вперед и прислонился плечом к перилам балкона, наблюдая, как его брат-близнец, полковник лорд Деймиен Найт, входит в парадные комнаты. Он выглядел очень представительно в своей алой военной форме, держался сурово, с достоинством архангела Михаила, только что победившего дракона. Блеск его парадной шпаги и золотых эполет, казалось, создавал вокруг Деймиена сверкающий ореол. Всем известные суровость и не улыбчивость полковника не обескуражили рои очарованных им женщин, пылких адъютантов, младших офицеров и разного рода подхалимов, всегда готовых выказать свое преклонение перед героем. Все они мгновенно окружили его. Деймиен всегда был любимцем обитателей олимпа.

Люсьен покачал головой. При виде триумфа Деймиена он почувствовал мрачное удовлетворение, однако его улыбка и надменный взгляд скрывали боль, с недавнего времени поселившуюся в его душе. Деймиен, как старший из близнецов, вскоре станет графом в результате некоего выверта в их родословной. Однако Люсьен испытывал не досаду на превратности судьбы, а скорее недоумение от того, что его бросил самый верный союзник. Деймиен был единственным человеком, который действительно понимал его. Большую часть своей жизни близнецы Найт были неразлучны. Во времена их разгульной молодости, а сейчас им было по тридцати одному году, друзья прозвали их Люцифером и Демоном, и встревоженные матери девиц, начинавших выезжать, предостерегали дочерей от «этой пары дьяволов». Но те беспечные денечки давно остались позади.

Деймиен так и не принял решения Люсьена оставить армию ради тайной службы в дипломатическом корпусе. Как правило, офицеры считали шпионаж делом недостойным. Для Деймиена и ему подобных шпион ничем не отличался от змеи. Деймиен был прирожденным воином — всякий, кто хоть однажды видел его в бою, с лицом, испещренным черным порохом и кровью, переставал сомневаться в его предназначении. Но без постоянного потока информации, которую посылал ему Люсьен, при чем посылал против предписаний, рискуя своей жизнью, потому что информация эта касалась вражеских позиций, сил, численности войск и наиболее вероятных планов атак, — без этой информации не было бы всех этих многочисленных побед. Конечно, гордость великого командира сильно уязвляло, что он не добился бы такой славы без помощи брата-шпиона.

«Ну и пусть, — цинично подумал Люсьен. — Все равно именно я знаю лучше кого бы то ни было, как заставить этого титана вернуться с небес на землю».

— Люсьен! — внезапно окликнул его кто-то тихим шепотом.

Он повернулся и увидел в дверном проеме соблазнительный силуэт Кейро.

— О, дорогая леди Гленвуд, — промурлыкал он, с мрачной улыбкой протягивая ей руку. Вот уж разозлится Деймиен.

— Я везде вас искала! — Женщина бросилась к нему, шелестя черным атласом, и кукольные локоны, свисавшие по обеим сторонам ее лица, взметнулись вокруг нарумяненных щек. Она робко улыбнулась, открыв очаровательный маленький зазор между двумя передними зубами, взяла его за руку и позволила ему привлечь ее к себе. — Здесь Деймиен…

— Кто? — пробормотал Люсьен, скользя губами по ее губам.

Кейро тихонько застонала под его поцелуем и припала к нему, черный атлас ее платья чувственно скользнул по белой парче его вечернего жилета. Накануне ночью вот так скользила по его коже ее кожа.

Двадцатилетняя баронесса носила траур по своему покойному мужу, однако Люсьен сомневался, что она пролила хоть одну слезинку. Муж для такой женщины, как Кейро, — досадная помеха в погоне за удовольствиями. У ее черного платья был узкий лиф, в котором едва помещались пышные груди. Платье цвета полуночи делало ее кожу похожей на алебастр, а малиновые губы гармонировали с розами, украшавшими темно-каштановые волосы, уложенные в затейливую прическу. Спустя мгновение Кейро попыталась прервать поцелуй, упершись ему в грудь руками, затянутыми в перчатки.

Когда баронесса отодвинулась, он увидел, что она торжествует — щеки пылают, а глаза, похожие на темный изюм, сверкают в предвкушении окончательной победы. Люсьен скрыл свою оскорбительную улыбку, а Кейро коварно опустила ресницы и погладила лацканы его черного вечернего фрака. Конечно, она считает, что совершила невозможное, то, что никогда не удавалось совершить ни одной из ее соперниц, — заманила в ловушку близнецов Найт, покорила их и теперь может играть ими обоими, теша свое тщеславие. Увы, эту леди ждет большой сюрприз!

Люсьен знал, что он человек дурной, но все же не устоял перед искушением и решил немного поиграть с ней. Не отрывая пристального взгляда от ее лица, он облизнул губы, потом со значением посмотрел на соседнюю стену, окутанную тенью.

— Никто нас здесь не увидит, дорогая. Вы не откажетесь?

У баронессы вырвался самодовольный смешок.

— Вы порочный дьявол, я дам вам больше — но потом. А теперь я хочу, чтобы мы пошли повидаться с Деймиеном.

Люсьен поднял бровь, продолжая игру с совершенным мастерством.

— Вместе?

— Да. Я не хочу, чтобы он решил, что у нас есть что скрывать, — она бросила на него хитрый взгляд из-под ресниц и пригладила его белый шейный платок, — мы должны вести себя естественно.

— Я попытаюсь, ma cherie[1], — сказал Люсьен.

— Прекрасно! Так пойдемте же. — Она просунула руку в перчатке ему под локоть и потащила его к маленькой витой лестнице, которая вела вниз, в бальный зал. Люсьен шел с добродушным видом, и это должно было бы подсказать баронессе, что он что-то задумал. — Поклянитесь, что вы ему ничего не говорили!

• 1/77
• Следующая