Выбери любимый жанр

Адский договор: Переиграть Петра 1 (СИ) - Агишев Руслан - Страница 9


Изменить размер шрифта:

9

— Хр-р-р, — захрипел гость, сплевывая простую воду. В серебряном кубке, который ему только что с такой помпой преподнесли, была самая обыкновенная родниковая вода. — Тьфу! Тьфу!

В тут же повисшей во дворе тишине бледный, как смерть, Скуратов поднял кубок над головой и с силой его шмякнул прямо о землю. Не смог от стерпеть такого надругательства над своей чести, да еще от лучшего друга. Надо было такое придумать, при всех преподнести ему простой воды, выдав его за вино. Худшего оскорбления даже в голову прийти не может.

— Что же ты, боярин, так меня невзлюбил? Как шавку подзаборную на посмешище реши меня выставить? Воды мне простой налил вместо вина, — с сильной обидой в голосе говорил Скуратов, уставившись на хозяина дома. Воротынский же никак не мог взять в толку, что происходит. Он же пробовал это вина у кабатчика, что ему в особом кувшинчике отпить дал. Не дурак же он в самом деле, без пробы товар брать. — Не по чести это, не по людски, Михаил Петрович.

— Что… — боярин, с диким изумлением оглядывая двор, пошел к бочке. Оттолкнул какого-то служку, что услужливо пытался помочь ему зачерпнуть из бочки содержимого. Так со злости пнул холопа, что тот вверх тормашками полетел.

Громко глотнул из кружки, самолично опущенной им в бочку.

— А-а-а-а! — вдруг заревел он. Набычился, словно бодать кого-то собрался. Кружка вылетела из его руки и с хрустом глиняных осколков разлетелась о стену дома. — А-а-а! Стенька! Витька! Прошка! — кричал, зовя наивернейших холопов. Те, у него всегда по особым поручениям хаживали. — Кривого Емельку, кабатчика, сукина сына, немедля ко мне привести! Чтобы мигом! Коней возьмите! Под мои очи, этого стервеца! Обмануть меня решил! Подлюга! Плетьми до костей хлестать буду! — бушевал боярин, размахивая руками, как ветряная мельница лопастями. — Самолично… До костей, чтобы мясо лоскутами слезало! Апосля в подвалах сгною…

И тот и другой успокоились лишь тогда, когда выпили по чарке крепкой медовухи. Супружница Воротынского, женщина пожившая и все понимающая, быстро сообразила принести из подвала старого меда и подать обоим. Те, сверкая глазищами друг на друга, опрокинули по чарке, крякнули и словно под копирку губы рукавами кафтанов вытерли. После чарки на стол поставили и требовательно пристукнули ими о дерево. Мол, еще по одной нужно.

Вскоре уже виниться друг перед другом начали. Обида начала растворяться в крепком меде, вперед полезли старые воспоминания, извинения.

— Прости меня, друже. Все бес меня попутал. Я же к тобе, как брату старшому, — стучал по столу кулаком Скуратов. Того и гляди обниматься полезет, чтобы выразить свои братские чувства. — Сердце аж болит, — со всей силы рванул на своей груди кафтан, тот аж пуговицами выстрелил. — Совсем дураком стал…

Не отставал от него и Воротынский, чувствовавший за собой не меньшую вину. Не мог он себе простить, что невольно нанес старому другу такую сильную обиду. Ведь, и за меньшее могли злобу затаить и убивцев подослать. Нехорошо это, плохо.

— И я перед тобой повиниться хочу. Негоже было так делать, — гундосил боярин. — Я ведь, все проверил. Самолично попробовал. Кабатчик собака кувшин принес, сказал, что из этой бочки наливал. Паскудина! Все душу у него наизнанку выверну! Падаль такая! — поливал он кабатчика последними словами. — Скажи, что нужно. Все тобе сделаю. За мою обиду великую все исполню.

Скуратов сначала замотал головой. Мол, не нужно ему ничего, все есть. Только вдруг остановился.

— А есть у меня до тебя просьбишка, Михаил Петрович. Ведь и ехал до тебя для этого, чтобы поговорить с тобой, — подсел он ближе к хозяину дома. — Хотел до твоей милости обратиться. Ты ведь сам глава Разбойного приказа.

Воротынский при этих словах решительно отодвинул от себя чарку и блюдо с исходящим паром мясом.

— Говори… — мотнул он головой и хмеля в глазах, как не бывало. — Может, кто обиду тебе или твоей семье нанес. Али кто из соседей на земли твои зарится. Чем смогу, тем и помогу.

Гость тоже убрал руки от чарки. И так много выпили, а дело слишком серьезным было. Скуратов не стал «тянуть быка за рога», а сразу в лоб начал.

— … Совсем меня лихие людишки одолели. Спасу от них никакого нету, — жаловался он, хмуря лицо. — Никогда не было раньше, сейчас же цельная шайка завелась. Все моих людишек запугали. Те, вообще, перестали в лес ходить. Холопов в бронях с ружьями и пиками приходится с ними пускать, а то большой расход получается. Третьего дни, вообще, чуть мой дом не сожгли. Ночью, когда все спали, запалили один из сараюшков, где у меня брюква хранилась. Еле-еле остальное спасли.

Рассказывал про то, что душегубы совсем от него торговцев отвадили. Оттого у него много припасов пропало, что хотел продать. В убытки великие его ввели. Правда, это не помешало ему положить на стол увесистый мешочек с серебряными талерами. Мол, для доброго дела не жалко.

Много чего другого рассказывал гость, отчего лицо Воротынского все больше и больше вытягивалось. Ведь совсем недавно он самолично государыне царевне Софье рассказывал, что почти не осталось на Руси-матушке разбойников и душегубцев. Похвалялся, что очень многих извел, на кол посадил и в подвалах сгноил. Государыня за то изволила его похвалить и пожаловать его саблей булатной с самого Индейского царства[1]. Теперь же, выходило, что обманывал он саму государыню. За такое вряд ли погладят по головке…

— Вот, что сделаем Федор, — решительно произнес боярин, принеся из другой светелки пергамент, гусиное перо и чернила. — Самолично отпишу про твою просьбу главе стрелецкого приказа. Попрошу, чтобы немедля, послал на твои земли стрельцов. Пусть они там все вверх дном перевернут, а душегубов этих доставят под мои очи.

Почти пять десятков стрельцов с пушками пообещал Скуратову боярин, что по тем временам считалось более чем серьезной силой. Лесных разбойников обычно гоняли существенно меньшие отряды — десяток, может два десятка стрельцов.

— Еще вот что, Михаил Петрович, — оказалось, у Скуратова была еще одна просьба, которую он и не преминул высказать. — Есть у меня соседушка один. Худородный дворянчик, у которого в амбаре мышь на аркане повесилась. Ни рожи, ни кожи. Только землица у него уж больно хороша: все растет, лес густой, в озерах железной руды много. Мне бы оно очень хорошо подошло. Поместье бы округлилось.

Воротынский понимающе хмыкнул. Рядовая ситуация. Кому не хочется землицы к своему поместью прибавить? Лесок с речкой отхватить? Всем хочется. Это понимание их и сближало.

— Кто таков хоть? — кивнул головой боярин, берясь за гусиное перо. Следовало записать имя, а то за день столько всего наслушаешься, что многое забывать начинаешь. А может и возраст уже сказывается, чай не мальчик уже. Почти шесть десятков годков ему уже. Вот Воротынский и завел такую привычку все самое важное записывать. Он даже гордился этим. Мол, грамотный. — Как его звать?

Услышав имя дворянина Кобылина, боярин пожевал губы. Вспоминал, что за род такой, где само поместье располагается. Не вспомнил. Значит, действительно, род был худой, незнатный. С такими и говорить нечего.

— Сделаем, Федор. Все сделаем в лучшем виде. Придумаем что-нибудь. Говоришь, юнец там и вдовица. Тогда, считай, дело вовсе решеное, — успокоено проговорил хозяин дома. — Придумаем что-нибудь. Впервой что ли… Юнцу уже сколь? Новик уже поди. Значит, после смерти отца должен прийти на поместный смотр с оружием и боевыми холопами. Где он на все это гроши возьмет? Тут чуть ли полсотни рублем потребно, — усмехнулся Воротынский. — Коли хозяйство у них дырявое, значит, взять деньги неоткуда будет. Словом, после поместно смотра поместье отберем. Я словечко скажу, чтобы тебе отдали…

Напрягшийся было, Скуратов тут же расцвел. Подождать, конечно, придется немного: может до полгода, а может поболе. Кто этого юнца с его матушкой знает? Вдруг решат все сами отдать. Тем более он уже предлагал их землицу выкупить.

— Добро, Михаил Петрович. По гроб жизни благодарен буду, — сидя поклонился гость. Подтянул к себе кувшин с медовухой и разлил по чаркам: себе и хозяину. — Давай, друже, выпьем за тебя. Пусть сильна будет твоя рука, пусть удача с тобой останется и Господь одаривает своими милостями.

9
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело