Искра (ЛП) - Бланчард Николь - Страница 9

Вся территория Мехико-Бич… не было слов, чтобы описать то опустошение.

Мы с семьей провели не одно лето, плавая на пляжах Мехико и Панама-Сити. Для многих жителей Флориды в Панхендле они так же укоренились в крови, как противостояние в выборе стороны берега во Флориде.

Видя фотографии целых кварталов домов, просто стертых с лица земли… невозможно было объяснить, какую дыру это оставляло внутри. Я не могла представить, что чувствовали люди, которые там живут… жили там.

Тяжело также было видеть кадры из моего собственного города. Целые леса стерты с лица земли.

Целые ландшафты изуродованы на обозримое будущее.

Мир, в котором я выросла, изменился навсегда. Моя дочь никогда не узнает Флориду, в которой росла я, и в принятии этого есть какая-то щемящая мрачность.

***

Примерно через две недели после шторма, когда я уже была уверена, что Уокер полностью списал меня со счетов, я проснулась от звука работающей неподалеку бензопилы.

Сейчас это была не редкость — хор бензопил уже почти успокаивал — но этот звук раздавался прямо за моей дверью. Это разбудило и малышку, поэтому я успокоила ее и развлекла несколькими игрушками, прикрепленными к попрыгунчику.

В эти дни она больше бодрствовала, поэтому я старалась немного утомить дочь, прежде чем снова уложить спать.

Пока она отвлекалась, я позаботилась о бабушке Рози, покормила ее и проследила за тем, чтобы она приняла все свои лекарства.

Когда с этим было покончено, я наконец-то смогла пойти исследовать источник звука, который теперь переместился на задний двор. Неохотно открыв дверь, я обнаружила потного Уокера без рубашки, который обрезал поваленные деревья, пересекающие участок.

Ошеломленная, немного растерянная и очень возбужденная, я могла лишь наблюдать за его работой.

Мощные мышцы, покрывающие его спину, сгибались и сокращались при каждом движении.

Блеск пота подчеркивал каждый изгиб и выпуклость.

Он сделал паузу, чтобы попить из бутылки с водой, а остатки разбрызгивал по своему телу, что делало его похожим на настоящую рекламу «Чиппендейлза». (примеч.: Chippendales — гастролирующая танцевальная труппа, наиболее известная своими мужскими стриптиз-выступлениями).

При виде воды я поняла, что у меня пересохло в горле, и если бы не это, у меня бы потекли слюнки.

Повернувшись, он увидел, что я стою на заднем крыльце и любуюсь им.

Звук бензопилы оборвался, оставляя после себя оглушительную тишину. Сглатываю страх и утихомириваю бушующие гормоны, которые взревели, как только я увидела его.

— Что ты делаешь? — спросила я нейтральным тоном, повышая голос, чтобы перекрыть расстояние.

Он поднял бензопилу, указывая на дерево.

— Спиливаю это дерево для тебя.

Я подняла бровь.

— Я вижу. Думаю, более уместным был бы вопрос, зачем ты его спиливаешь?

— Потому что у меня было время и возможность. Ты жалуешься на это? — его рот жестко искривился, чего я раньше не замечала.

Значит, он еще не простил меня. Не то чтобы я думала, что простит. Уокер имел право быть огорченным, злым, разочарованным, а может, и всем вышеперечисленным.

— Нет, мне просто интересно, почему. Ты не обязан делать это для нас.

— Что «это»?

Я махнуларукой в сторону нашего окружения.

— Ты не обязан покупать нам генератор и бензин или убирать у меня на заднем дворе. За эти вещи ты не отвечаешь.

— Ты словно думаешь, что я не несу ответственность за ребенка.

— Это не честно.

— Думаю, в данных обстоятельствах я буду решать, что справедливо, — мужчина опер бензопилу на пень и стал приближаться ко мне. — У меня было много времени подумать за последние несколько недель, и я понял, что больше всего меня взбесило то, что ты приняла за меня решение об одной из самых важных вещей, которые могут произойти в жизни человека. Это было несправедливо. Ты не имела права делать такой выбор за кого-то другого.

Я не знала, гормоны ли это, жар или жало праведного осуждения в его глазах, но я ощутила, что мой собственный темперамент стал полыхать.

— Это и значит быть родителем. Думаешь, я не мучилась из-за того, что не приложила больше усилий, чтобы найти тебя и рассказать? Это все, о чем я думала с тех пор, как узнала, что беременна. Но это было не обо мне и не о тебе. Я должна была сделать то, что, по моему мнению, было лучше для нашей дочери. Я пережила потерю родителя. И не хотела для нее такой же участи.

Его глаза вспыхнули.

— И почему ты думаешь, что она должна была потерять меня?

— Посмотри на свою работу! Ты бросаешься в огонь, чтобы заработать на жизнь, Уокер. Тебя почти все время нет дома, и может настать день, когда ты не вернешься. Что это за жизнь для ребенка? Ты бы хотел этого для нее? — когда он не ответил, я продолжила. — Именно эта нерешительность мешала мне стараться сильнее. И еще, мы не знали друг друга! Мы провели вместе всего одну ночь. Откуда мне было знать, как правильно поступить? Я совершила ошибку. Я человек и обещаю, что буду делать их еще больше. Став родителем, ты наверняка научишься этому. — Стараясь сохранять спокойствие, я стала говорить дальше. — Но я хочу все исправить. Хочу, чтобы ты познакомился с ней. Хочу понять, каким ты видешь свое место в жизни дочери. Что бы это ни было, мы разберемся со всем, и обещаю, пока ты есть в нашей жизни, я больше никогда ничего от тебя не скрою.

— Ты закончила? — когда он спросил это, я едва сдержала желание проткнуть его бензопилой.

Вместо этого я махнула рукой, призывая высказаться ему, пока сама не наговорила лишнего.

— Я не знаю, куда мы с тобой пойдем дальше, — я не могу скрыть своего отвращения от этого, но это то, чего я ожидала, — но знаю, что хочу получить шанс разобраться в этом. Я никогда не планировал заводить семью по причинам, которые ты перечислила, и многим другим, но малышка есть, и она моя. Я обязан перед ней и перед самим собой понять, что именно это значит.

Я знала, что если не спрошу сейчас, то не решусь на это никогда, поэтому выпалила.

— А мы?

Его пристальный взгляд встретился с моим. Искра, которую я почувствовала при нашей первой встрече, вспыхнула между нами. Поняв это, он сделал шаг назад, и я не могла отрицать, что это причинило боль.

— Я не знаю, что насчет нас. Думаю, нам следует не торопиться и сосредоточиться на чем-то одном за раз. Малышка… как, ты сказала, ее зовут?

— Розалин, в честь бабушки. Розалин Грейс. Но чаще всего я зову ее просто Грейси.

— Грейси, — пробормотал он, его глаза слегка затуманились. — Что ж, Грейси заслуживает нашего внимания.

Я знаю, что это прогресс, и понимаю, что должна быть счастлива, но не могу отделаться от ощущения, что потеряла нечто, что могло бы быть удивительным.

Уокер

— Кажется, я тебя так и не поблагодарила за генератор. Он действительно нас спас. Думаю, бабуля Рози растаяла бы без него, — ее застенчивая улыбка вернула меня в ту ночь, когда мы встретились. Тогда я думал, что готов на все, дабы заполучить ее улыбку в свою сторону. — Так что спасибо тебе, правда. Я ценю это больше, чем кажется.

— Не за что, но, держу пари, ты рада, что снова включили электричество, — я перекладываю Грейси с одной руки на другую.

Для младенца она, конечно, недурна собой. Она беззубо улыбнулась мне, и я поймал себя на том, что улыбнулся ей в ответ. Мы с семьей больше не были близки. Я возвращался в Баттлборо, чтобы проведать их, потому что представлял, чего бы хотел от меня мой брат, поэтому чувства любви и единения, которые я так быстро стал испытывать к этой маленькой девочке, просто поражали меня.

— Разве не так, Грейси-малышка?

— Ты даже не представляешь как. А там, где ты сейчас, электричество восстановили? — поинтересовалась Эйвери.

— На прошлой неделе. Должен сказать, было приятно снова принять горячий душ, — я не стал говорить, что мне почти грустно из-за этого.