Совок 11 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 39

От моего предложения доставить приварок к больничной пайке, Нагаев категорически отказался. Аргументировав это тем, что как только его Светка и мать прознают насчет больнички, то без домашних харчей он никак не останется. И та еда, что принесут ему они, по-любому будет вкуснее моей магазинной колобухи. Спорить с железной логикой пораненного в бою друга я не стал и, пожелав ему скорейшего выздоровления, поспешил на выход.

— Домой? — мельком глянув на часы, спросил меня полковник Дорохов, когда я сел к нему в его персональную «Волгу», — У меня уже полчаса, как обед закончился! А, если ты еще помнишь, то я в отличие от тебя, не вольный стрелок из следствия! — не удержался он от подковырки. — У меня серьёзных забот хватает!

— Товарищ полковник! Валерий Дмитриевич! — взмолился я, еще в вовиной палате существенно перекроив свои планы на ближайшие пару часов, — До дома и РОВД я потом сам доберусь! Вы меня к одному человеку подбросьте и всё!

— А ведь ты, Корнеев, наглец первостатейный, правду мне про тебя сказали! — нарыв прорвался и прямо на моих глазах шея товарища Дорохова начала приобретать малиновый оттенок, — Сначала, как татарин, в дом ко мне без приглашения заявился! Пожрал в охотку, чего хотел! Мало того, что дочь обтискал, без зазренья совести, так ко всему прочему и штаны мои новые, сука, себе забрал! А теперь, что еще, лейтенант? Ты, как извозчиком, решил мной попользоваться⁈ А ну пошел вон из машины, сучонок!! — угрожающе развернулся ко мне всем телом и багровым лицом заместитель начальника УВД на транспорте. — Пошел отсюда на хер, я сказал!! Саша, а ну, вышвырни этого мерзавца!

Водитель Саша, много превосходящий меня ростом и еще больше весом, открыл дверцу «Волги» и начал выбираться наружу. Надо полагать, для того, чтобы неукоснительно выполнить указание своего шефа.

— А ты чего нахохлился, бездельник⁈ — войдя в раж и потеряв над собой контроль, полкан заорал на сидящего рядом со мной опера, — Ты не слышал, что я сказал⁈

Мне стало не по себе от внезапно возникшей ко мне неприязни со стороны товарища Дорохова. С которым, как я считал еще минуту назад, я смог выстроить относительно ровные отношения.

Душа и разум сжались от тягостного предвкушения грубых физических воздействий на не вполне здоровое тело. Для собственного спасения надо было предпринимать что-то экстренное.

— Товарищ полковник, человек, с которым я хочу встретиться, он из Москвы! — со скоростью пулемёта начал я выстреливать крамольные слова, — Руководитель комплексной бригады! Он гэбэшный генерал-лейтенант, но прикомандирован к ЦК и кабинет у него на Старой площади! Севостьянов его фамилия! — вывалил я почти всё, что мне было известно про деда и обессилено умолк.

Без документов и денег, в штанах, явно не своего размера и генеральской рубашке с чужого плеча, мне было далеко не уйти. Потому и слил информацию, которой делиться ни с кем не следовало. И особенно, с ментами этой области.

К вызывающе красному лицу товарища Дорохова добавились его вывалившиеся из орбит глаза. На лицо имелось предынсультное состояние второго по рангу руководителя УВДТ. Если он сейчас крякнет, никто мне этого не спустит. Ни советская Родина, ни Полина.

— Пацан! — сипло прохрипел грозный, но уже недееспособный полковник, — Ты чего такое буробишь?!! Скажи мне, но только честно скажи, ты пошутил? Про ЦК?

В любом случае, чтобы попасть на аудиецию к Григорию Трофимовичу Севостьянову, сначала мне необходимо встретиться с Эльвирой. По-иному просочиться к нему сквозь сито кордонов и пресловутой гэбэшной секретности не получится. Это просто невозможно. Даже теоретически.

И для этого мне снова понадобится вот этот паталогически недобрый, но такой статусный замначальника всея УВДТ. К счастью, самого плохого не случилось и Кондратий Иванович его сегодня обошел по достаточно широкой дуге. Полковник уже как-то справился с потрясением и со своими ко мне чувствами. Надо отдать должное, держать себя в руках и скрывать свою нелюбовь ко мне ему удаётся неплохо. Лицо его постепенно приняло свой обычный полковничий цвет. И с отеческими попрёками относительно того, что Полина без моего на то разрешения поёрзала задницей на моих колёнях, он ко мне больше не приставал. Равно, как и насчет своих подштанников, по стечению обстоятельств доставшимися мне во временное пользование. Лишь время от времени товарищ Дорохов бросал на меня взгляды странного свойства. Недоумённые и в высшей степени недоверчивые. Будто бы в уже привычном ему дворнике-гастарбайтере, понаехавшем из предместий Душанбе, он нежданно-негаданно узнал академика Капицу и профессора Илизарова. Сразу обоих и всего в одном лице полуграмотного азиата с метлой.

— Телефоном разрешите воспользоваться, Валерий Дмитриевич? — не без удовольствия наполняясь прежним нахальством, обратился я к суровому, но в данный момент уже вменяемому отцу Полины, — я указал вытянутой между сиденьями рукой на доступный только избранным «Алтай».

— Воспользуйся! — после непродолжительной паузы последовал бесцветный ответ.

Было заметно, что Дорохов еще не определился и пока не выбрал тон для дальнейшего со мной общения. Видимо он всё же смирился с тем, что невозбранно на меня орать уже не получится. Но и быть излишне добрым со мной он тоже себя заставить пока не мог. Чувствовалось, что все слова в мой адрес, которые не содержали в себе хулительного смысла, в сознании товарища полковника не уживались. По причине того, что считались слишком и неоправданно приветливыми.

— Держи! — протянул он мне узкую изогнутую трубку дуплексной связи, — Ты пользоваться-то этим умеешь? — не смог удержаться товарищ Дорохов от того, чтобы указать мне моё место.

— А то! — пренебрежительно хмыкнул я, — С «Алтаем» любой дебил справится! Эти телефоны потому и ставят в персоналки… — не удержался я от ответной любезности и назвал откликнувшейся диспетчерше домашний номер Эльвиры.

После полуминуты длинных гудков я смирился с тщетностью первой попытки. На шумное дыхание полковника я мужественно не обращал никакого внимания. Так как теперь уже был почти уверен, что бить меня в этой машине, вероятнее всего, не будут. Слишком уж значимыми и слишком красными знамёнами помахал я перед носом товарища полковника Дорохова.

Однако, надо было как-то изыскивать подругу-спасительницу. Звонить по старому месту работы Клюйко не имело никакого смысла. Она уже давно и официально числилась в Центральном аппарате Генпрокуратуры СССР, и свой прежний кабинет в области давно сдала. Вместе с мебелью, сейфом и телефоном. Но я не спешил отчаиваться. Оставался еще звонок другу и этого друга зовут Елизаветой. В последнее время они с Эльвирой общались практически ежедневно и бывало, что не по одному разу на день. Какие у них были темы для разговоров и что могло объединять эти две несочетаемые по возрасту и уму вселенные, для меня по сей день было загадкой. Однако факт оставался фактом, они дружили. Но мне не хотелось думать, что дружили они против меня. И я продиктовал девушке с живым, отнюдь не механическим голосом из «Алтая», домашний номер Паны. Точно зная, что Елизавета сейчас должна быть дома и держать оборону. Заперевшись на оба замка, и на модную в эти времена цепочку. Во всяком случае, так ей было предписано Вовой Нагаевым перед тем, как он отбыл в больницу на карете «скорой помощи». Об этом он мне сам сказал.

И чудо свершилось! Сложно было поверить, но и в этот раз неуправляемая анархистка из вольного города Урюпинска, неукоснительно соблюла все полученные инструкции. Она оказалась дома! Как ей и было велено. Несмотря на хорошую погоду за окном и на шило в юной жопе. Переполненной, в отличие от иных не чем-то предосудительным, а суперактивной жизненной позицией. Непреодолимой склонностью к авантюризму, то есть.

— Она недавно звонила и сказала, что скоро придёт! Я её кормить буду! — с гордостью доложила связная Лиза после того, как высказала мне всё, что думает обо мне сама.