Совок 11 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 11

— Будьте добры, полковник, напомните нам фамилии пропавших офицеров? Тех, которых вы позже признали мёртвыми? — генерал Данков заглянул в листочек, оказавшийся перед ним на столе, — Григорьев и Зубков, если я не ошибаюсь?

Полковник Мартынов стиснул зубы. Эта милицейская сволочь не упустила ни единого слова из тех, которые он так опрометчиво выронил из своего рта. Эта подлая ищейка даже фамилии этих двух мудаков записала в свою шпаргалку.

— Точно так, капитан Зубков и старший лейтенант Григорьев, — нехотя подтвердил он данные своих подчинённых.

— Тогда позвольте еще вопрос, полковник! — голос генерала теперь звучал громче голоса хозяина кабинета, — В каких подразделениях вашего Управления проходили службу капитан Зубков и старший лейтенант Григорьев?

Мартынов спинным мозгом почувствовал в вопросах Данкова подвох. От этого любопытства веяло опасностью. Лично для него, для полковника Мартынова.

— Это секретная информация и отвечать на данные вопросы я отказываюсь! — злобно оскалился он на смежника в лампасах.

— И не надо! — усмехнулся милицейский начальник, — Я вам сам скажу!

Демонстративно утратив интерес к чекисту, Данков повернулся к Игнатову.

— Я уверен, Евгений Фёдорович, эти Григорьев и Зубков отправились в одном поезде с отъезжающими евреями, чтобы снять с них деньги, золотишко и камешки. Но, что-то у них там не получилось. У нас по этому поводу уже несколько ориентировок в разработке. С линейщиками из УВДТ мы даже совместную группу недавно создали.

— Ты с ума сошел, генерал? — неискренне возмутился полковник Мартынов и жалобно посмотрел на товарища Игнатова.

Штаны я натянул, когда за окном уже начало темнеть и вечерние сумерки готовились стать полноценной ночью.

— Может, останешься? — подпоясывая надетый на голое тело халат, без особой надежды спросила Лида.

— Нет, душа моя, никак не могу! — стараясь не допускать в свой голос виноватых оттенков, решительно отказался я, — Сама знаешь, с минуты на минуту московская проверка нагрянет, а я тут у тебя голый и весь расслабленный! Домой поеду, там хотя бы телефон есть. Мало ли что!

— А ты точно с этой потаскухой на море не укатишь? — не дождавшись пока я до конца просуну руки в рукава рубашки, обхватила меня начальница, тесно прижавшись тёплой и волнующей плотью.

— Побойся бога, Лида! — замерев, не стал я дёргаться в её объятиях, чтобы понапрасну не разодрать казённое обмундирование, — Я же при тебе сегодня отказался от этих путёвок! Ну чего ты опять⁈

Не зная, чем возразить на железную логику моих слов, Зуева освобождать меня всё же не торопилась. Стоя, как дурак, с руками, поднятыми, как переломанные крылья большой и глупой птицы, я терпеливо ждал, когда она разомкнёт свои объятия. Но Лида не спешила меня отпускать. Она думала. Наверное, о том, как и на каком этапе я её вот прямо сейчас обманываю. И не отправлюсь ли я сразу от её порога к бесстыдной блуднице Гале Вороновой. Чтобы уже потом вместе с ней, забыв о добропорядочной Лидии Андреевне, рвануть к тёплому морю. Дабы там под пальмами, начисто забыв о приличиях и об офицерской чести, окунуться в пучину разврата.

— Я не понимаю, как можно быть такой шалавой, чтобы позволять себя шлёпать по заднице посторонним мужикам! — сварливым тоном приподъездной бабки-сплетницы проворчала капитанша, неохотно разомкнув захват моего туловища. — И скажи мне, почему именно её хотят отправить на курорт вместе с тобой? — с возрастающей настойчивостью заглянула мне в глаза капитан Зуева.

Взгляд моей руководительницы был переполнен самыми нехорошими подозрениями. Вечер переставал быть томным и плавно переходил в стадию пошлейшего семейного скандала. Я отчетливо понял, что отмолчаться мне сегодня не удастся.

— С этим вопросом, любимая, тебе следует обратиться к генерал-майору Данкову!

Не найдя в голове ничего лучшего, перевёл я стрелки на высочайшее руководство. На ровном месте так подло подставившим меня перед любимой женщиной.

— Скажу тебе не лукавя, любимая, что для меня это его решение тоже является загадкой! И успокойся ты уже наконец, никуда я из города до своего законного отпуска не уеду! Который, как ты сама хорошо помнишь, у меня в ноябре. И вообще, ты же знаешь, что я морально устойчив и на разврат не падкий! — с лёгким укором посмотрел я на ревнивую подругу, давая ей понять, насколько я обижен её недоверием.

— В том-то и дело, что знаю! — с безутешной и горькой тяжестью вздохнула она, застёгивая пропущенную мной пуговицу на рубашечной груди, — Хорошо знаю! Потому и переживаю так! Ведь ты кобель, Серёжа! Вот скажи, зачем ты её тогда по жопе хлопнул? Я же видела. И все видели, Серёжа! Все!! — обиженно сорвалась она на завывание.

С нарастающей тоской я отметил, что Лида начала все необходимые приготовления, чтобы всерьёз и горестно всплакнуть. И тем самым в очередной раз меня завиноватить. А мне этого совсем не хотелось. И, значит, надо было срочно как-нибудь оправдаться. Опять же, чтобы как-то отвлечь её от труднопереносимых мною женских рыданий.

— Любимая, ну я же не знал, что она этого недостойна! Жопа, как жопа… Ну подумаешь, задел чью-то задницу неосторожно! Это же обычное житейское недоразумение, Лида!

Вовремя заметив, как сверкнули глаза единственной и неповторимой, я прервал неосторожные рассуждения о филейных частях хитрой и фигуристой Клавы-Гали. И о досадных жизненных недоразумениях продолжать тоже не стал.

— И, что все это увидят, я тоже не знал! И даже предположить не мог, честное комсомольское! — быстро выпалил я первое, что пришло мне в голову, — Тебя же я постоянно похлопываю! — озорно подмигнув, я похотливо потянулся к заднице Зуевой. Лишь для того, чтобы подтвердить ей свою искреннюю любовь и полное душевное к ней расположение.

Заметив моё движение и правильно его истолковав, Лидия с добродетельным возмущением отдёрнула свой рельефный круп в сторону от моей руки.

— С какой это стати ты решил меня с ней сравнивать⁈ Ты совсем уже совесть потерял? — еще больше начала закипать моя милицейская предводительница.

Очевидно, поняв, что я уже точно не останусь у неё до утра, Лида окончательно решила обидеться. И основательно окропить мой подлый уход. Горькими слезами коварно брошенной и оттого безмерно несчастной женщины.

— Прелесть моя, да я тебя постоянно сравниваю! И ничуть не стыжусь этого! — я тоже решил не уступать ей в софистике, — Я постоянно сравниваю тебя со всеми красивыми женщинами мира и даже с Аллой Пугачевой! А так же со звёздами на небе, и с самим Солнцем! И всякий раз ты оказываешься в тысячу раз прекрасней их всех, Лида! Всех без исключения и вместе взятых! Давай, любимая, поцелуемся?

Воспользовавшись тем, что Лидия Андреевна впала в некоторое оцепенение от моего сомнительного, но напыщенного комплимента, я её крепко обнял. И впился жадным милицейским ртом в её чувственные губы.

Продержалась она недолго и секунд через десять уже вполне активно начала отвечать на мой не вполне товарищеский поцелуй.

Не отрываясь от губ начальницы, я нашарил на полу сначала одной ногой, а потом и второй, свои заграничные туфли. И даже как-то сумел обуться в них без помощи рук, не отрываясь от процесса смычки с руководством. От всей души и самыми добрыми словами поминая чехов, пошивших мне обувку на резинках, а не на шнурках.

За дверь я выскочил, одновременно с этим манёвром выскальзывая из объятий капитана Зуевой. Я даже сумел захлопнуть за собой дверь еще до того, как Лида снова вцепится в моё беззащитное лейтенантское тело.

Ссыпавшись по лестнице вниз и выйдя через арку на проспект, я в который уже раз расстроился из-за отсутствия личного автотранспорта. И опять поставил зарубку на своём мозжечке насчет необходимости найти толкового сварного мастера.

Дожидаться автобуса, которого запросто уже могло и не быть, я не стал. До дома добрался на такси, но зато очень быстро. Больше всего мне сейчас хотелось побыстрее принять душ и завалиться на свой диван, чтобы как следует выспаться.