Возвращение Безумного Бога 4 (СИ) - "Архимаг" - Страница 11

Что-то в его интонации мне не понравилось. Он как будто что-то не договаривал. Я внимательно посмотрел на духа.

— Хорошо. Я возьму с тебя магическую клятву, что ты не причинишь нам вреда, и отпущу тебя. Согласен?

Эгарт удивленно уставился на меня.

— Ты… отпустишь меня? Просто так?

— Не просто так. После клятвы, — уточнил я.

— Ну… хорошо, — неуверенно произнес эгарт.

Я провел ритуал, и эгарт дал магическую клятву. После этого я рассеял удерживающее его заклинание.

— Послушай, — сказал я, глядя прямо в его мерцающие глаза, — я постараюсь исправить ситуацию здесь. Обещаю.

Эгарт расхохотался.

— Ха! Ты? Исправишь? Да кто ты такой вообще? — Но в его голосе явно слышалось удивление, — Откуда ты вообще столько знаешь о нашем мире?

Я загадочно улыбнулся.

— У каждого свои секреты. Просто поверь мне.

— Ага, конечно, — фыркнул эгарт, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на надежду, — Ну, удачи тебе, смертный. Она тебе понадобится.

С этими словами он растворился в воздухе, оставив нас одних в мрачной пещере.

Я вернулся к своим спутникам, чувствуя, как напряжение последних минут постепенно отпускает. Лебедев как раз закончил лечение Волкова, который уже пришел в себя и сидел, прислонившись к холодной стене пещеры. Его лицо было бледным, но взгляд — ясным. Громов стоял рядом и объяснял ему произошедшее, жестикулируя и время от времени бросая взгляды в мою сторону.

— … и тогда княжич Безумов вступил в схватку с этой сущностью, — рассказывал Громов, его голос эхом отражался от стен пещеры, — Ты бы видел это, Игорь! А потом начал складывать какие-то странные печати, которых я в жизни не видел…

— Это были древние печати изгнания, — вставил Лебедев, поправляя свои очки, — Но я думал, что техника их применения давно утеряна… Даже в старых книгах такого не встречал.

Громов кивнул и продолжил:

— В общем, он сумел изгнать ментальную Аномалию из твоей головы. А до этого он спас нас всех. Без преувеличения, если бы не княжич, мы бы сейчас… — он замолчал, не договорив. Но все и так поняли, что он имел в виду.

Волков выглядел потрясенным. Он медленно повернулся ко мне, и я увидел в его глазах смесь удивления, стыда и благодарности. Он попытался встать, но Лебедев мягко удержал его за плечо.

— Не торопись, тебе нужно отдохнуть, — сказал целитель.

— Нет, я должен… — Волков покачал головой и все-таки поднялся на ноги, слегка пошатываясь, — Княжич… я не знаю, что сказать, — произнес он хрипло, — Мое малодушие чуть не погубило всех нас. Если бы я не разбил тот кристалл…

Он замолчал, опустив голову. В пещере повисла тяжелая тишина, нарушаемая только отдаленным капанием воды где-то в глубине.

— Я был глупцом, — продолжил Волков после паузы, его голос был напряжен, словно каждое слово давалось с трудом, — Я думал, что поступаю правильно, что спасаю всех нас. А на самом деле… — он горько усмехнулся, — На самом деле я чуть не погубил всех.

— Ты не мог знать, — мягко сказала Сахаринка, подойдя ближе, — Никто из нас не знал, что произойдет.

Волков покачал головой:

— Это не оправдание. Я должен был доверять княжичу, а не своей гордыне, — он посмотрел на меня, — Княжич, я прошу прощения. За все. За то, что не поверил вам с самого начала. За то, что ранил вашу дочь. Это непростительно.

Он сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами, и продолжил:

— Я ваш должник теперь. Когда вам понадобится моя помощь — я готов отдать этот долг. Чтобы искупить не только минуту своей слабости, но и все те сомнения, что у меня были. Я… я был неправ насчет вас, княжич.

Я внимательно посмотрел на Волкова. В его глазах читалась искренность, которой я раньше не замечал. Кажется, этот человек и правда раскаивался в своих поступках.

— Знаете, баронет, — сказал я после паузы, — я ценю вашу честность. Не каждый способен признать свои ошибки, особенно в такой ситуации.

— Вы очень… великодушны, княжич, — тихо ответил Волков.

— Не великодушен, — покачал я головой, — Просто понимаю, что все мы можем ошибаться. Важно не то, что мы падаем, а то, как мы поднимаемся.

— Мудрые слова, — вставил Громов, одобрительно кивая.

— Хорошо, — сказал я, обращаясь к Волкову, — Я принимаю ваши извинения, баронет. И благодарю за предложение помощи. Возможно, она нам еще понадобится.

Волков с облегчением выдохнул и кивнул.

«Кажется, он оказался не таким уж и гнилым, как мне показалось вначале», — подумал я, — «Помощь нашему роду и правда нужна. В будущем проверим, не расходятся ли у него слова с делами.»

— Папа, — подала голос Вафелька, которая до этого молча стояла в стороне, — А как же Перчинка? Мы ведь найдем ее, правда?

Я повернулся к своей огромной дочери и мягко погладил ее по руке:

— Конечно, найдем, милая. Мы не уйдем отсюда без нее. И я отправляюсь за ней прямо сейчас. А вы ждите меня здесь.

Я сделал шаг к дыре в полу. Там, по версии духа и должна была находиться моя дочь-мирмеция.

— Княжич, нет! — воскликнул Громов, — Это слишком опасно!

Я покачал головой.

— Не вариант. Вы там просто сгинете. Я должен идти один. А вы лучше защищайте раненого.

Я кивнул Громову, Лебедеву и Сахаринке с Вафелькой.

— Если я не вернусь — уходите отсюда. Идите по этому тоннелю и придерживайтесь света, — я указал на туннель с фосфоресцирующими следами, — По нему выберетесь назад в мир живых. Главное — не оглядывайтесь назад. Иначе останетесь здесь навсегда.

— Но папа… — начала было Сахаринка, но я прервал её.

— Это приказ, — сказал я твердо, — Ждите меня.

Не дожидаясь ответа, я шагнул к порталу. На мгновение обернувшись, я увидел, как Громов и Лебедев смотрят на меня с уважением. А Вафелька и Сахаринка — с тоской и тревогой.

Я кивнул им. А затем прыгнул в черноту.

Падение казалось бесконечным. Вокруг была лишь тьма, такая густая, что, казалось, ее можно потрогать. Я не чувствовал ни верха, ни низа, словно оказался в пустоте, лишенной всяких ориентиров.

Внезапно падение прекратилось. Я оказался стоящим на твердой поверхности, хотя по-прежнему не видел ничего вокруг. Медленно, словно занавес, тьма начала рассеиваться, открывая передо мной жуткий пейзаж.

Я стоял на краю огромного плато, нависающего над бескрайней пропастью. Воздух здесь был еще тяжелее, чем наверху, наполненный стонами и шепотами. А внизу…

Внизу я увидел бесконечный поток душ. Они двигались медленно, словно в трансе, по извилистой тропе, ведущей куда-то вглубь этого мрачного мира. Их было так много, что казалось, будто смотришь на живую космическую реку, текущую среди скал и утесов.

Я вгляделся в эту процессию, пытаясь найти знакомые черты. Где-то там, среди этих бесчисленных душ, была моя дочь. И я должен был найти ее.

Осторожно я начал спускаться по крутому склону, направляясь к потоку душ. Чем ближе я подходил, тем отчетливее слышал их голоса — тихие, полные скорби и отчаяния.

— Эй! — крикнул я, подойдя почти вплотную, — Вы меня слышите?

Но души, казалось, не замечали меня. Они продолжали свой бесконечный путь, глядя прямо перед собой пустыми глазами.

Я попытался схватить одну из них за плечо, но моя рука прошла насквозь, словно сквозь туман. Это были лишь тени, призраки того, что когда-то было живыми существами.

— Перчинка! — закричал я, идя вдоль бесконечного потока душ, — Перчинка, ты здесь?

Мой голос эхом разносился по мрачным скалам, но ответа не было. Лишь бесконечный поток душ, бредущих куда-то в неизвестность.

Я продолжил свой путь вдоль бесконечного потока душ, отчаянно вглядываясь в каждое лицо в поисках Перчинки. Время здесь, казалось, потеряло всякий смысл — я не мог сказать, сколько прошло: минуты, часы или дни.

Отчаявшись, я подрубил Синхронизацию, надеясь, что ее сенсорика поможет мне найти дочь. И, о чудо, внезапно я заметил знакомый силуэт. Сердце екнуло — это была она! Перчинка медленно брела в общем потоке, ее глаза были пусты и безжизненны, как у всех остальных душ. Её вещественное тело выделялось среди бесплотных сущностей, благодаря чему я ее и заметил.