Самый жаркий день лета - Абдулла Киа - Страница 52

Лейла покачала головой:

— Не говори так. Это не ненависть. Ты прошла через такие испытания, к которым ни одна мать, да и ни одно человеческое существо не может быть готовой. — Лейла подошла к сестре и обняла ее.

— Я заслужила это. Заслужила, чтобы у меня отняли Макса.

— Нет. — Лейла поцеловала Ясмин в макушку. — Нет. Ты замечательная мама.

— Я желала смерти собственному ребенку.

— Не бойся. Ему сейчас хорошо. У них обоих все хорошо. — Она баюкала Ясмин в объятиях. — Я тебе обещаю.

Лейла встала из-за стола и отработанным движением застегнула пуговицы на пиджаке. Этому она научилась в двадцать шесть лет, когда пожилая дама, проведя с ней собеседование, направила Лейлу к выходу и шепнула на прощание, озорно подмигнув: «Кстати, если хотите убедить важных шишек, что вы одного с ними круга, вам стоит расстегивать нижнюю пуговицу, когда садитесь, и застегивать, когда встаете». Лейла залилась краской от такого наставления. С годами она заметила, что мужчины вроде Роберта Гарднера невольно считывают подобные мелочи в поведении, которые служат маркером для посвященных. Лейла смогла настолько усыпить его бдительность, что Роберт закрыл глаза на ее невзрачный диплом политехнического института и стал судить по навыкам и результатам работы. Теперь же, в дорогом наряде и с прической от стилиста, разницы не заметит уже никто.

В коридоре Лейла надела туфли и взглянула на себя в зеркало. От осознания, что от нее больше ничего не зависит, наступило облегчение. Теперь не надо примерять маски и продумывать ложь. Ее судьба полностью зависит от присяжных.

Уилл догнал ее в коридоре. Обуздав свою ненависть к нормам, он гладко побрился и подобрал стильный пиджак. Муж сегодня выглядел на редкость притягательно. Уилл подал руку, и Лейла взялась за нее — какой удивительно простой и знакомый жест. После ужина в понедельник он попросил разрешения остаться, но Лейла отказала: ей требовалось время. Но сегодня, когда Уилл объявился у нее на пороге час назад, она почувствовала глубокую благодарность. Впрочем, ей некогда было обдумывать поступок мужа и свою реакцию. Что бы они вдвоем собой ни представляли, во что бы ни превращались, это подождет до оглашения вердикта.

Вместе они вышли на площадь Тредегар навстречу стайке фотографов и сели в машину Лейлы. Уилл занял место за рулем: он по-прежнему был вписан в страховой полис. Они держали путь в Лондонский королевский суд. Когда машина завернула за угол, Лейла позволила себе посмотреться в зеркало, вытащила помаду легкого земляничного оттенка и поправила один из уголков рта. Ей важно было сделать это до прибытия в суд.

Уилл покосился на супругу:

— Волнуешься?

Лейла кивнула.

— Все будет в порядке.

— Откуда тебе знать.

— Уверяю тебя. Таких женщин, как ты, не сажают в тюрьму.

— Таких женщин, как я, ненавидят, — ответила она с неожиданным для самой себя ядом и поспешила объясниться: — Не знаю, поняли ли присяжные, какая я. Я пыталась им показать. Но мне кажется, что я им попросту не нравлюсь. Я… — Лейла умолкла, по-прежнему боясь делиться сокровенными мыслями.

Уилл почувствовал ее сомнения, но не стал настаивать. Пускай сама решит, когда сможет ему доверять.

— Ты не знаешь, каково это, Уилл, — продолжила Лейла после паузы. — Я столько лет прожила в страхе. В страхе, что потеряю Ясмин, что ее заберут у меня. В страхе, что пройдет десяток лет, а мы с сестрой по-прежнему будем питаться объедками. В страхе, что у нее может обнаружиться то же расстройство, что и у матери. Что мне придется стоять на посту круглосуточно, день за днем. Внутри я постоянно была на взводе. В таком состоянии сложно сохранять качества, которые нравятся людям, сложно выглядеть дружелюбной, веселой и беззаботной. Я просто не умею изображать чувства, и… я видела, что не понравилась присяжным.

Уилл нахмурился.

— Мне кажется, ты слишком строго себя оцениваешь. Такие женщины притягивают окружающих.

— Притягивать и нравиться — не одно и то же, — возразила Лейла. — Уж ты-то должен понимать.

Он помолчал.

— Я ведь не хотел уходить от тебя. Ты же знаешь.

Лейла молча глядела на дорогу, вспоминая, насколько жестоко обошлась с Уиллом под конец: гневные обвинения, крики в лицо о том, что она заслуживает лучшего.

Уилл сжал рулевое колесо.

— Знаешь, когда ты заговорила про развод, я долго пытался разобраться в себе. И чувствовал только страшную покинутость. — Он прочистил горло. — Лейла, я хочу, чтобы мы все исправили.

Она погладила его по плечу.

— Давай позже об этом поговорим, ладно? — Сейчас ей не хотелось обсуждать будущее. Лучше поменьше думать о том, что она рискует потерять. Лейла включила радио и углубилась в поиск любимой радиостанции, переключаясь с песни на песню. Это отвлекало от разговора, но не помогало заглушить дурные предчувствия.

Уилл припарковал машину и мягко коснулся ее колена:

— Готова?

Лейла сжала его руку, чтобы унять дрожь.

— Да, — хриплым шепотом ответила она. Они вышли под вспышки фотоаппаратов и вдвоем направились к дверям суда.

Ясмин прочитала сообщение от Джейсона: «Когда сможем повторить?» — поморщилась и удалила текст. Она проигнорировала два предыдущих сообщения, но Джейсон был не из тех, кто легко сдается. Ясмин положила телефон на комод экраном вниз, чтобы зеленые вспышки уведомлений не привлекали внимания Эндрю. Она опять попыталась вставить сережку в затянувшееся отверстие в мочке и тихо выругалась, поскольку дужка никак не попадала в нужное место.

К ней повернулся Эндрю с наполовину завязанным галстуком:

— Тебе помочь?

Ясмин швырнула сережку на комод.

— Нет, — признала она поражение. Ясмин слишком нервничала, испытывая какое-то противоестественное возбуждение. Сегодняшний день наконец закроет эту страницу, и Ясмин вновь и вновь убеждала себя, что доверится решению суда. Если Лейлу признают невиновной, Ясмин простит сестру. Если вердикт будет другим — значит, их отношениям конец.

Посмотрев на часы, Ясмин поняла, что они опаздывают. Она нервно сгребла в сумочку ключи, косметичку и кошелек. Что она будет за мать, если опоздает в такой день? Увидев, что Эндрю ждет ее в дверях, она зашипела на него: присутствие мужа еще больше давило на нее.

— Я подожду в машине, — мирно ответил он.

Ясмин покружила по комнате, сменила длинный кардиган, который выглядел слишком старомодно, на короткий. Положила в сумочку салфетки и сбежала вниз по лестнице, кое-как натянула туфли и в конце концов села в машину рядом с мужем. Они проехали мимо дома Лейлы, который был на два этажа выше их собственного. Ясмин давно знала, что Лейла тайком подкидывает денег Эндрю, но не хотела этого признавать. Пока Ясмин делает вид, что не знает об этом, Лейла не сможет в полной мере насладиться своим благодеянием.

В первый раз Ясмин почуяла неладное, когда во время совместного ужина случайно зашла на кухню. Эндрю резко отвернулся, и по его напряженным плечам она поняла, что муж что-то скрывает. Ясмин заметила, как супруг прячет листок в карман брюк, и заставила себя изобразить искреннюю улыбку, хотя сердце у нее бешено колотилось. Уже глубокой ночью она обыскала мужнину одежду и обнаружила банковский чек на пять тысяч фунтов стерлингов. Не было смысла гадать, что происходит. Единственная причина, по которой они внезапно смогли позволить себе красивый диван, — это спонсорская помощь Лейлы. Ясмин не чувствовала раздражения или вины. В конце концов, пусть сестра поделится своим богатством, ей самой столько не надо. С тех пор Ясмин вошла во вкус и стала охотнее посещать роскошные вечеринки с сестрой, наслаждаясь восхищенными взглядами окружающих, и обрела уверенность в том, что ловко обманывает мужа и сестру, притворяясь, будто ничего не подозревает. Единственный раз, когда Ясмин сорвалась, — в тот день, когда увидела их объятия на улице. Лейла уверяла, что это была невинная сцена общей скорби, но воспоминания до сих пор зудели и не давали покоя. До тех пор Эндрю и Лейла обходили друг друга с деликатностью профессиональных танцоров, лишь иногда слегка соприкасаясь руками. Но в тот день Ясмин увидела такую интенсивность эмоций, от которой замирало дыхание.