Самый жаркий день лета - Абдулла Киа - Страница 46

— У нас впереди долгий день, а то и два, Лейла. Если почувствуете, что вам требуется перерыв, не стесняйтесь сказать об этом.

Лейла согласно кивнула, понимая, что ничего такого она не скажет. Зачем тратить драгоценное время присяжных?

— Давайте начнем с утра двенадцатого июля. Чем были заняты ваши мысли, когда ваш зять позвонил с просьбой о помощи?

Лейла сосредоточилась, вспоминая судьбоносный звонок.

— Как всегда, ничего особенного. Обычный день.

— Загруженный?

— Да.

— Вы почувствовали раздражение, услышав его просьбу?

— Нет, — соврала Лейла.

— Что же, хорошо. Мы знаем из материалов полиции, — Клара сделала паузу, чтобы указать присяжным номер нужной страницы в деле, — что Макс спал, когда его сажали в машину. Вы можете описать поездку? Что происходило по пути?

Лейла вспомнила, как она вела с величайшей предосторожностью, будто это могло предотвратить надвигающуюся трагедию.

— Ничего экстраординарного. — Она прокашлялась, стараясь сделать голос помягче. — Макс продолжал спать, а я поехала на работу. Мне позвонили из офиса по пути.

— Зачем?

— Мой коллега потерял несколько чертежей, ключевых для утренней встречи, а запасной распечатанный комплект лежал у меня в кабинете. Мне нужно было приехать и впустить сотрудников.

— Как это на вас подействовало?

Лейла чуть задумалась, прежде чем дать ответ.

— Я… была обеспокоена.

— Вы были обеспокоены из-за потерянных чертежей?

— Да. Я разозлилась из-за того, что коллега проявил безалаберность и потерял важную документацию. Я думала о том, нельзя ли попросить копи-центр, с которым мы работаем, открыться пораньше и распечатать для нас новый набор, или, быть может, все же показать чертежи в электронном виде, хотя клиенты настаивали на бумажной версии.

— Похоже, вы были сильно погружены в решение этой проблемы?

— Да.

— И что случилось потом?

Лейла вытерла потеющие ладони о платье, надеясь, что это останется незамеченным присяжными.

— Я приехала к офису, припарковалась на обычном месте и побежала наверх.

— Вы «побежали» наверх. Вы были в состоянии паники? — Клара прищурилась.

— Нет. Я не бежала в прямом смысле. Я спешила, но понимала, что мы успеваем.

— Вы не подумали о том, что разумнее сначала доехать до офиса, а потом отвезти Макса? — как бы ненароком спросила Клара, будто это было логичным, целиком приемлемым решением.

Лейла смутилась.

— Ну нет, я не думала об этом. — Голос у нее слегка задрожал. Лейла обрадовалась, что ей удалось изобразить уязвимость: ответ будто бы отражал ее искренность и покаяние.

Клара продолжила:

— Завуч детского сада Жозефина Олсбрук утверждает, будто бы видела вас у ворот учреждения. Мы установили, что, скорее всего, она ошибается, но я, с вашего позволения, уточню: вы когда-нибудь раньше отвозили Макса в детский сад?

Лейла твердо покачала головой:

— Нет, никогда.

— Что меня по-прежнему беспокоит, Лейла, так это утверждение детектива Шепарда, будто вы уже оставляли Макса одного ранее. Вы когда-либо оставляли племянника без присмотра, чтобы посетить супермаркет?

Лейла мучилась с этим вопросом всю предыдущую неделю. Размышляла о том, много ли людей врут в суде под присягой. Величие зала суда заставляет всех верить, будто свидетель говорит правду, но что скрывается за этой иллюзией? Какую силу возымеет экземпляр священной книги, если ты уже вознамерился слукавить перед присяжными?

— Нет, — ответила Лейла, стараясь контролировать голос.

Клара склонила голову к плечу.

— Но вы были в «Вэйтроуз» в час ночи двадцатого февраля?

— Да.

— И где был Макс?

— Дома. — Лейла заметила, как переглянулись члены коллегии присяжных.

— Один?

— Нет. — Лейла понимала, что сейчас сомневаться нельзя. — Ребенок оставался с моим мужем, Уиллом Кармайклом. — Она почему-то надеялась, что известное имя придаст ее словам солидности.

— Вы в этом уверены?

— Да. — Здесь, перед дюжиной присяжных, Лейла очень боялась, что лицо выдаст ее. Лгать посторонним оказалось гораздо труднее, чем казалось, когда она тренировалась в одиночестве.

Клара кивнула:

— То есть все умозаключения детектива Шепарда оказались ложными?

Лейла сглотнула.

— Да.

Клара обернулась к членам жюри, изобразив разочарование:

— Как видим, шумиха насчета похода в «Вэйтроуз» оказалось пустой болтовней. — Тяжко вздохнув, защитница поправила мантию, показывая, что пришло время возвращаться к более серьезным вопросам. — Что же, Лейла, неоспоримо является правдой одна деталь: ваша малолетняя на тот момент сестра, будучи у вас на попечении, оставалась дома в одиночестве в течение нескольких дней. Вы можете рассказать нам о причинах такого положения дел? Что вынудило вас оставить тогда Ясмин?

Лейла молчала, стараясь сформулировать ответ. Потом она подняла взгляд на присяжных:

— Мы очень часто слышим о порядочной семье. Ее превозносят по телевизору, в газетах, в политических дебатах. Все наше социальное устройство крутится вокруг этого понятия, но обычно мы понимаем его очень узко: мама, папа, двое детей, бабушки и дедушки, которые могут помочь. Такое понимание не оставляет шанса огромному количеству людей: одинокому родителю, ребенку-сироте, попечителю и его партнеру, девушке и ее младшей сестре. Нас с Ясмин было всего двое, и я прилежно трудилась с утра до ночи. Мы имеем право называться порядочной семьей? — Лейла еле сдержалась, чтобы не стиснуть кулаки от ярости. — Я делала все, что могла. И один раз, один-единственный раз мне не удалось найти иного выхода. Я думала о том, чтобы оставить сестру с соседями, но у них самих три парня-подростка, и я решила, что для Ясмин будет безопаснее сидеть дома одной. — Лейла разжала пальцы. — Людям, у которых всегда была поддержка, сложно поверить в ситуацию, когда попросить помощи не у кого. Они уверены, что, конечно же, кто-нибудь да найдется. Но нет: люди падают в глубокую яму. а мы считаем их расходным материалом: приемлемая жертва ради благополучия большинства. Но если ты сама одна из упавших, тогда тебе внизу так… — Лейла остановилась, чтобы успокоить себя, — так одиноко. — Она коротко набрала воздуху в грудь. — Я совершила тогда неизбежное, чтобы у меня не забрали Ясмин.

В зале все затихли. Клара дала присяжным и зрителям некоторое время, чтобы переварить речь подзащитной. Потом она продолжила:

— Давайте поговорим немного о Максе. Мы слышали неприятные истории про его царапину, полученную на детской площадке, и про комментарий, который вы в сердцах обронили при няне. Но теперь я хочу знать, каковы были ваши отношения с племянником по сути.

Лейла рассердилась. Они очень сильно поспорили с Кларой перед заседанием на тему того, как давать показания. Лейла хотела больше поговорить про случай с посещением травмпункта и оправдаться перед присяжными, а Клара настаивала, что необходимо забыть про этот эпизод. Ни к чему зацикливаться на деталях, как она сказала.

— Расскажите нам о Максе, — настаивала защитница.

Странный вопрос. Как можно свести чью-то даже очень короткую жизнь к нескольким фразам?

Клара заметила замешательство Лейлы и построила вопрос иначе:

— Расскажите нам то хорошее, что вы о нем помните.

Лейла попыталась улыбнуться, но скривилась от отчаяния. Где-то там наверху на галерее наверняка сидит Ясмин. И уж точно рыдает, если вообще пришла сегодня.

— Он был замечательным ребенком. В прошлом году я спросила у него, какой подарок он хочет на день рожденья, он подумал минуту и потом сказал, что хочет пять синих пуговиц, — Лейла судорожно втянула воздух. — Посмотрел на меня и добавил: «Тетя, только они все должны быть разные!» — По щекам Лейлы потекли слезы, но она продолжала: — Я всю следующую неделю срезала пуговицы с разной одежды. Конечно, я ему накупила еще каких-то игрушек, но когда он получил эти пуговицы, он сиял от радости, как будто это лучшая вещь в мире. — Она сглотнула. — Я любила Макса. Любила больше, чем, наверное, смогу показать или описать.