Ранний старт 4 (СИ) - "Генрих" - Страница 79

За эти дни мы смогли собрать только двести двадцать тысяч. Это с моей сотней, которую пришлось в два приёма снимать. Сбербанк не одобряет разовые крупные транзакции частных лиц. Как-то не очень раскошелились родители моего воинства. Насколько понимаю по рассказам, все привыкли, что взрослеющие детки начинают пополнять семейный бюджет, а тут незапланированные расходы в их сторону. Некоторые возмутились. Ожидаемо.

Параллельно обзванивали колхозы, которые участвовали в этом дурацком поветрии на оптимизацию коневодства в области. Вот и вышли на здешних. По телефону же и договорились. Больше пятидесяти мы дать тупо не можем, край — семьдесят, и тогда придётся брать трёх коней, а не четырёх. Только нам доставить двух жеребцов с двумя кобылками легче, чем одну кобылку с двумя горячими конскими молодцами.

Вот их выводят одного за другим, уже осёдланных и обуздеченных.

— Эта… — опять маячит пузан. — За сёдла и амуницию доплатить бы…

— А они тебе зачем? — задаю резонный вопрос. — Ты щас всех продашь, а сёдла потом соберёшь — и в костёр. Или у себя в доме на память повесишь?

Доводов пузан не находит, бормочет что-то. Я нахожу:

— За сёдла платить не буду. А вот за документацию на лошадок, родословную и прочее пять тысяч накину, — только потому иду на это, что заранее по телефону не согласовал.

Пока ребята занимаются лошадьми, отъезжаем с пузаном в контору, где оформляем бумаги на продажу четырёх представителей конского поголовья и акт передачи документов на купленных непарнокопытных. Один жеребец — ахалтекинец, где они его только взяли? Возраст, правда, уже девять лет. Второй — будённовский, кобылки той же породы, пятилетки.

16 июля, четверг, время 21:05.

Полпути до Березняков.

Уходим в ночное. Привычное дело. Жеребцов разводим по разные стороны луга, пасутся на длинных поводках. Кобылки спутаны. А мы устраиваемся на ночь. Ставим палатку, разводим костерок.

— Всё-таки не очень понятно, Вить, на что ты рассчитываешь? — Анатолий Борисович снимает пробу с варева.

Мяса у нас нет, не на шашлыки выехали, но кашу с салом сообразить не проблема.

— Георгий Макарыч не так уж и неправ…

— Так уж, так уж… — ворчу в ответ. — Знаем мы это всё. В нашей области раньше всё прошло. Сначала поголовье скота сократили, а потом нескошенная и высохшая трава источником постоянных пожаров становится.

Отшвыриваю обратно стрельнувший уголёк.

— Десятилетиями система складывалась. Скотина поедает траву, возвращает в почву навоз, прирост поголовья на мясо, молоко опять же. Всё в равновесии. Ну и образ жизни. Вам что, хочется, чтобы ваши дети вместо активного труда и отдыха на воле проводили сутки напролёт за экраном планшетов и смартфонов?

— Правильно ты вроде говоришь, — вступает отец Андрея, Александр Николаевич, спокойный и рассудительный мужчина. — Но пред тоже прав. Если денег на содержание лошадей не будет…

— Деньги будут. Зарплату можно сэкономить, привлекая школьников… — запинаюсь на этом месте. Школьная администрация может упереться, да и в учебное время детей не позовёшь.

— Ну, хотя бы на каникулах.

— Продавать несколько лошадей в год? — Анатолий Борисович с сыном Валерой снимают котёл с костра. — Заткнём дыру — и всё. Прибыли не будет.

— Если нет спроса на лошадей и конные услуги, то надо его создать. Есть несколько идей. У нас по факту уже есть полуэскадрон всадников. Можем принимать участие в каких-нибудь киносъёмках.

Взрослые скептически хмыкают, мои друзья слушают.

— Можно организовать конную школу для желающих. Правда, для этого надо иметь базу в городе. Каретное производство хорошо бы организовать, это вообще золотое дно. Но сложное дело, признаю. Мастера нужны, которых нет.

Раскидываем кашу по мискам, ребята вешают над костром закопчённый чайник.

— Есть ещё хорошая идея. Построить небольшой дом отдыха с каким-нибудь кемпингом. Это место для приезжающих на своих машинах. Охраняемая стоянка…

— Охрана денег стоит, — рассудительно возражает Николаич.

— Небольших. Развесить видеокамеры, и всё будет под контролем. Места для купания, для рыбалки, шашлычная, общая столовая, грибные и ягодные места рядом. Кто хочет, пусть в своих палатках живёт, кто-то в гостевых домиках. Электричество придётся провести или электрогенератор поставить.

— С вас миллионы сдерут за подвод электричества, — Николаич не унимается.

— Пап! — сын Андрей уже им возмущается и предлагает: — Ничего подводит не надо. Недалеко заброшенная деревенька есть, три старушки живут. Вот там и можно обосноваться.

— Вот так проблемы и решаются, — одобряю идею. — Иногда сами собой. Сложности будут, но когда дело выгорит, оно само нас повезёт.

— Не пойму только, с какого бока тут кони? — вопрошает Борисович.

— Ну как же? Конные прогулки для всех желающих. По окружающим красивым местам. От желающих сфотографироваться на коне отбоя не будет.

Тут же сам понимаю, что это мелочь. Хватит только коня прокормить. Не слишком обильно. Мне и намекают на это хмыканьем.

— Ну и ладно, — пожимаю плечами. — Тогда и дом отдыха придётся на себя брать.

Лично мне очень нравится идея карет. Карет, бричек и всяких дилижансов. Только их надо на новом уровне делать. С лёгким ходом, удобные, с накопительным аккумулятором. Пассажиру всё равно, на чём ездить, если он не сам управляет транспортом. В этом всё дело. Дай человеку лошадь для поездки, большинство откажется по элементарной причине — навыков нет. А если предложить проехаться в карете, за приемлемую цену не откажется никто. Навыков не надо, смогут даже инвалиды.

Первое ночное дежурство выпадает мне. Везение, я считаю. Самое неудобное время — в четыре часа утра плюс-минус. Взрослых мы не привлекаем, они за рулём.

17 июля, пятница, время 19:45.

Село Березняки.

Парни горделиво проехались на конях по селу. Животины притомились, но в край мы их не загнали. Семьдесят километров в сутки — предел для лошади. Мы сделали по пятьдесят. Вторую половину дня провёл на ногах, бежал рядом с конными километров пятнадцать. Иногда придерживаясь за подпругу, а когда и сам по себе. Валера позавидовал мне, и мы поменялись местами. Так что прогулялись классно.

— Как лошадью от тебя воняет! — смеётся Алиска, повисая на шее.

Однако носик морщит вовсе не брезгливо, а так, для порядка. И всё-таки снаряжает меня в баню, заботливо снабдив чистой одеждой. Как-то упакованно себя с ней чувствую.

За ужином бабушка делится новостями:

— Пред говорит: «Ладно, пусть дети поиграют в самостоятельность. Набьют шишек — поумнеют».

— А если дело выгорит, то ещё лучше, — наворачиваю жареную картошку с салатом.

— А те-те бу-ге ав-ва-ва, — соглашается со мной Михаил, величественно обращая ко мне свою микроскопическую длань.

Алиса его выносит на вечернюю прогулку.

— They don’t ask you (Тебя не спрашивают), — отвечаю сыну с отцовской строгостью.

Миша замолкает и таращится на меня с огромным недоумением. Алиска немедленно принимается хихикать. Бабушка светлеет лицом. Она всегда так делает при виде двоюродного правнука.

18 июля, суббота, время 13:35.

Село Березняки.

Усмехаюсь, глядя на два списка. Один — очень длинный — перечень наших обязанностей. И короткий — предоставляемые товариществом услуги и снабжение. Ожидаемо. Твёрдо следуют принципу: проси больше — получишь сколько надо.

Начинаем первый раунд наших переговоров с правлением. Самого преда нет, и не знаю, к лучшему это или к худшему. Уж больно неуступчиво выглядит троица правленцев.

— Давайте считать, — предлагаю очевидный и недолжный вызвать возражения ход.

Сначала имущество, передаваемое нам на баланс. Товарищество хочет миллион. Понятное дело, у нас его нет, в долги запишут.