"Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Xoma Sleepy - Страница 149

Иногда Ролан просыпался от того, что в соседней комнате происходил взрыв после неудачного эксперимента. Порой сам срывался с места во время полового акта, стремясь записать пришедшее на ум озаренье. Они оба были в своих маленьких внутренних мирах, которые соприкасались, когда дело доходило до науки. И именно эта странность давала им понимание друг друга, своих поступков, решений и хода мышления партнера.

Через год Ролан смог осознать, как хорошо его знает Лунар. За этот год он сам и Роза смогли лучше раскрыть свой научный потенциал. После этого он собственноручно передал все свои законченные персональные проекты в благотворительный фонд Лунара. В тот день Ролан от всей души поклонился своему куратору в конструкторском бюро Лунара.

— Я искренне благодарю вас и весь совет директоров за приглашение и Розу. Только благодаря ей я смог состояться как ученый.

Старик лишь улыбнулся, похлопав его по плечу.

— Рад, что ты смог это понять, мальчик мой. Тебе предстоит сделать еще тысячи открытий, как в науке, так и в жизни.

Так и получилось. Шли годы, он женился на Розе и начал вести более масштабные проекты, за которые до него никто не брался. Маневровые двигатели для транспортировки метеоров в места добычи, двигатели станций, холодноплазменные двигатели. Все шло своим чередом, но однажды Роза завела разговор о детях, и вот тут его прошиб холодный пот. Это был условный знак, которым она пользовалась, намекая на то, чтобы он отнесся к этому серьезно. За годы совместной жизни и не такое можешь понять в супруге.

На целый месяц он вышел из строя как ученый. Мысль о том, чтобы завести детей, пугала его. Страх вызывало не само наличие детей и не проблемы с их взрослением и воспитанием, даже изменение образа жизни его так не пугало. Для человека, отдавшего жизнь науке, смена образа жизни и привычного уклада вещей сравнима с появлением третьего глаза.

Причина страха была в его замедленном латентном мышлении. Что если ребенок унаследует его недуг? Что произойдет, когда Роза все узнает? А если все обернется еще хуже?

Ролан все рассказал супруге, также упомянув свои страхи, связанные с появлением детей. Роза приняла мужа вместе со всеми его недугами, но детей заводить пока не решилась. В конце концов, процедуру омоложения можно проводить сколько угодно, так что проблем с зачатием и рождением не возникнет.

Но через четыре года все страхи развеялись в тот момент, когда Роза поняла, что беременна. Она была полна решимости выносить и родить ребенка, каким бы он ни был.

Так на свет появился Филип Поланки. От отца он унаследовал замедленное латентное мышление, но оно проявлялось в меньшей степени и поддавалось сознательному контролю. Второй частью его отклонения был ослабленный инстинкт самосохранения, из-за которого он с трудом дожил до четырнадцати лет. В восемь лет его заинтересовал принцип действия атомных электростанций, и он полез в камеру синтеза плазмы, получив огромную дозу радиации. И подобное случалось постоянно, стоило ему заинтересоваться чем-то всерьез. В такие моменты его моральные устои и инстинкт самосохранения отключались, открывая миру ребенка, одержимого одной идеей. С каждым таким случаем отец отдалялся все больше, уходя в свои исследования, а мать лишь утешала, говоря: «Однажды ты сможешь его понять». В такие моменты ее лицо выражало всю душевную боль, которую она скрывала. А когда маленький Филип успокаивался, она уходила, оставляя его на попечение робота-сиделки. Но Филип не плакал в такие моменты, он вообще не плакал и не испытывал душевных терзаний.

В четырнадцать он взломал видеодневник отца и за полгода смог узнать всю правду о жизни родителей и том, откуда в нем столько отклонений от нормальности. Молодой Филип не сразу понял, как сильно на него повлияла открывшаяся правда. Через шесть месяцев он утратил всякое стремление, волю к жизни. Изредка он мог заинтересоваться чем-то новым, а потом снова наступала полная апатия.

Родители поместили его в психиатрическую клинику, стараясь всеми возможными способами скрыть его недуг от родных и близких. Для всего мира он просто уехал проводить исследования на один из спутников Марса.

Апатия переросла в депрессию и сон по двадцать часов в сутки. Он перестал есть и реагировать на людей вокруг. Он помнил все невысказанные страхи отца, помнил грусть матери и ее платье, когда она уходила за отцом, отставляя маленького Филипа на попечение нянек. Отец воспринимал его как непоправимую ошибку, мама боялась это признать, и только маленький Филип понимал все — лучше, чем ему хотелось. Это был первый случай, когда он испытал душевную боль и чувство собственной неполноценности. Когда родители поместили его в психиатрическую клинику, он осознал, насколько беспомощен в этом жестоком мире.

После отказа от еды персонал клиники поместил его в медкапсулу с полным жизнеобеспечением. Сначала были простенькие виртуальные миры, в которых Филип просто смотрел, отходя от точки появления на пару шагов. Простейшие алгоритмы и примитивная модель мира делали его картонным по сравнению с ожиданиями пытливого ума. А потом появилась «Хризалида».

Виртуальный мир этой игры полностью повторял свойства предметов, но они могли меняться в зависимости от происхождения и магических свойств. И все это было выражено в сложнейшей упорядоченной схеме, основанной на законах магии и свойствах металлов. Доспехи, мечи, артефакты, реликвии, модель магии — это был целый мир, о котором юный Филип ничего не знал. Так на свет появился Айзек.

За первый месяц игры он умер пятнадцать раз от голода, потому что целыми днями сидел у ворот и смотрел на мечи, доспехи, амулеты, которыми торговали на каждом углу Требоны, города мастеров. По воле случая стартовый город Айзека был местом, где наука и ремесло превозносились выше боевых навыков. Прямо под людской Требоной был город гномов ВарахТираль, так что металл тут лился рекой, а мастерские работали сутками, делая лучшее оружие для всего континента. В первую неделю игры тут размещался главный храм Тора, одного из молодых богов. Это лишь увеличило приток людей в переполненный город.

Как и раньше, в реальности, идея захватила его разум. Забыв про сон, еду, Айзек сидел у главных северных ворот, изучая оружие и доспехи игроков. Чувство голода, ночного холода и крики попрошаек его вообще не волновали. Все, что он видел, — это металл и качество изделий из него. Его разум полностью отдался новой, неизученной области. Пытливый ум ловил лязг металла, глаза определяли вес, плотность и качество сплава, нос чуял запахи ржавчины и оружейной смазки, шедшие от ножен. Он лазил в помойках, осматривая куски сломанного оружия и доспехов. Особенно ему нравились отходы работы кузницы. По саже на металле можно понять, каким способом ее обрабатывали. По сломанным болванкам — мастерство кузнеца. Самые ценные находки он таскал в инвентаре, считая их своими сокровищами. Порой он так увлекался поиском новых материалов для исследований, что воровал из кузницы заготовки, оставленные на улице без присмотра. Волею судьбы его ни разу не поймали, и он все время действовал на грани провала.

Через месяц он мог определить состояние доспеха, металл, качество и редкость, просто взглянув на прохожего. Не было никаких умений, только опыт и пытливый ум, понимавший металл и слышавший его песню. Звон кузнечного молота, словно мелодия, лился изо всех уголков города, а Айзек мог понять мастерство кузнеца, просто послушав, как тот работает.

Через месяц Айзек начал замечать, что доспехи из одного и того же металла могут давать совершенно разный результат. Дело было не только в развитом кузнечном навыке, а в том, насколько хорошо доспех подходил своему владельцу по форме, стилю боя, темпераменту, классу, деятельности. Айзек ловил сотни параметров соответствия владельца и его доспеха. А по ночам, когда людей было мало, он уходил в темные подворотни и часами тренировался правильно двигаться. В его голове зародилась идея правильного доспеха, подходящего своему владельцу. Но пока эта идея не обрела форму, и юный Айзек часами повторял движения, стараясь понять технические дефекты доспеха.