Антипара (СИ) - Нария Полли - Страница 35

До феода добрались быстро. И сразу же оценили масштаб бедствия: земля возле маленького городка дыбилась, бугрилась, словно огромный крот изрыл твердь своими когтистыми лапами, выбираясь наружу. И ко всему прочему отсутствовал защитный барьер. О нем напоминала лишь выжженная полоса вокруг феода.

— Кто такие? — трое ацыгов преградили нам путь у главных ворот. Да уж, кто говорил, что нам будет просто попасть внутрь. Тут даже барьер не нужен был, достаточно хмурых взглядов жителей городка. Уставшие, с серыми лицами и красными от бессонных ночей глазами, они смотрели пристально, подозревая в нас врагов.

— Мы из академии Равновесия.

— И? — спросил самый высокий из троицы и сплюнул на землю. — Валите отсюда!

— Мы по важному делу! — напирал Богдан. — Не хотите пропускать, позовите Бартоша. Баро нас знает!

— Слышь, — другой ацыг, со шрамом на щеке пихнул высокого в бок. — У нас тут почти все с баро лично знакомы. Негоже на пороге таких знатных вельмож держать.

— И правда, — поддакнул третий, самый низкий и коренастый. — Раз важное дело. Раз Бартош их друг…

Троица переглянулась и громко рассмеялась.

— Пшли вон.

— Нет!

— Мы здесь ради Лалы Ваховской! — вступила я в разговор в надежде достучаться до мужчин. — Есть вероятность, что дочь баро не виновна! Пустите нас. Мы знаем, что сейчас над ней начнется суд!

— Уже час как идет, — буркнул высокий, но голос его потерял былую издевку. Теперь ацыг смотрел на нас внимательно.

— Да что ты их слушаешь!

— А коль правда? М? Они про Лалу говорят, а не про абы кого…

Казалось, что мы близки. Что сейчас до них дойдет, насколько серьезна ситуация. Но…

— Если дочь баро невиновна, то сэнда это выяснит, — мотнул головой коренастый. — Феод закрыт для чужаков.

— Да что же вы такие лободырные, — простонала я и попыталась пройти мимо мужиков в наглую. Не знаю, на что я надеялась, скорее всего, у меня просто сдали нервы.

Крепкие мужские руки перехватили мою талию, а потом и вовсе отпихнули назад. Да с такой силой, что я не удержалась на ногах и упала на землю, больно ударившись локтями.

— А вот это было лишним, — пророкотал Богдан. Я видела, как дернулась его рука в намерении мне помочь, но колдун вовремя себя одернул. — Мы ведь с благими намерениями, а вы…

Бачевский помотал головой.

— Вот и идите мимо со своими… — не успел договорить тот, кто со шрамом. Поток тумана сорвался с рук Богдана, опрокидывая мужчину на спину.

— Какого… — коренастого ждала та же участь.

И только высокий успел создать щит. Но там уже подоспела я: перепрыгнув через валявшихся охранников, пустила туман последнему под ноги.

— Бежим! — крикнула я Богдану, минуя ворота, и колдун, ловко двигаясь между тел, последовал за мной. В спину нам летел крик озлобленной троицы.

— Черт! Сейчас сюда сбегутся все ацыги.

— Нам нужно успеть любой ценой…

— Тогда беги к главному шатру.

Уточнять, откуда колдун знает, где происходит разбирательство, не стала. Все-таки он достаточно времени проводил с Лалой и она могла рассказать ему все про феод.

— Ты же не думаешь…

— Их надо отвлечь, Величка, — тон его не подразумевал отказа. — Прерви суд, прошу. Ты же знаешь, как для меня это важно!

От досады я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, но голоса гневного люда раздались совсем близко.

— Только не рискуй! — взмолилась я. — Бегай как заяц, но в руки не давайся!

— Обижаешь, — знакомая лукавая улыбка растянула губы колдуна, и он, подмигнув, сорвался с места, громко крича: — Сюда, бездари! Попробуйте поймать.

С тяжестью на сердце я проводила Богдана взглядом. А потом, развернувшись, кинулась искать тот самый главный шатер.

— Вы должны остановить суд!

Голос мой разлетелся по пространству, отражаясь эхом от сводов шатра. Десятки пар глаз смотрели в мою сторону недоверчиво и настороженно. Среди них я заметила черные, словно безлунное ночное небо, глаза Бартоша Ваховского.

— Велислава Радзиевская, — баро подал голос и рукой остановил охранников, обступивших меня по дуге. — Что вы здесь делаете?

— Пришла спасти вашу дочь! — и хоть мне было страшно, я гордо приподняла подбородок и прямо посмотрела на главу ацыгов. Рядом с баро раздался всхлип, и я разглядела Лалу, сидевшую по правую руку от отца со связанными веревками руками. Ко всему прочему, ее рот был перевязан лоскутом ткани и уже был мокрым от слез, что струйкой стекали по щекам. — Есть большая вероятность, что она невиновна!

Шепотки и удивленные возгласы пронеслись по шатру. Участники сэнда начали спорить, а кто-то даже крикнул в мою сторону:

— Как ты смеешь врываться сюда и прерывать разбирательство? Лала Ваховская обвиняется в умышленном нападения на магистра академии Равновесия. Есть свидетели. Решение уже принято! Баро осталось его только огласить.

— Я знаю, что решение вашего суда является для ацыг «высшей правдой» во всех трех мирах. Но раз его не успели огласить, значит, еще не все потеряно! — скулы мои свело от напряжения, а во рту пересохло, но я продолжала говорить с уверенностью. Сейчас от моих слов зависела судьба девушки. Взгляд Лалы, потерянный и пустой, разрывал мою душу на клочья. Мы никогда не были подругами, и по большей части ацыга всегда издевалась надо мной, что, скорее всего, было вызвано ревностью к Богдану. Однако она не заслуживала быть осужденной за прегрешения ведьмы. — Баро, вы друг моего отца… Вы должны меня выслушать…

Но толпа, видимо, не собиралась слышать меня.

— Чужачка…

— … не имеет права…

— … изгнать…

— … судить…

Никому не было дело до того, что сэнда проходил над дочерью баро. Бартош стоял каменным изваянием со сжатыми в кулаки руками. Только желваки ходуном перекатывались на точеных скулах.

— Баро обязан довести все до конца!

— Иначе, какой он нам правитель!

Ситуация складывалась патовая. Бартош был скованным собственным народом, и любое его решение могло отразиться на нем же самом. Только вот я верила в то, что он примет правильный выбор. Ведь дети важнее…

Но судьба, видимо, хотела обострения, хотела накалить обстановку до крайности, потому что в тот самый момент, когда баро открыл рот, чтобы вынести свой вердикт, за моей спиной распахнулся полог, и знакомая троица втянула в шатер Богдана. Парень всячески сопротивлялся, красуясь новым синяком на лице, и сдаваться не собирался.

— Баро! На территорию феода произошло вторжение… Ты! — высокий ацыг смотрел на меня с такой яростью, что я могла чувствовать ее физически. Поддавшись некоему внутреннему ощущению, активировала оченье.

— Гад! — сорвалось с моего языка бранное слово. Выставив руки, я призвала туман, отражая направленный в мою сторону сглаз.

— Ило, прекрати, — подал, наконец, голос Бартош. — Я знаю этих детей. И они здесь не ради злого умысла.

— Но, баро…

Порыв ветра, исходящий от Ваховского, разлетелся по шатру, и в конечном итоге воцарилась тишина.

— Да, я — баро! И я здесь глас закона. Пусть говорят, раз пришли! Да отпустите вы уже, наконец, Бачевского, — баро закатил глаза и вернулся к креслу. Лала же потянулась к своему рту, пытаясь снять тряпицу связанными руками, но отец ей не позволил. Видимо, и так сделал больше, чем мог. И столько боли отразилось в глазах девушки, словно еще в очередной раз предали.

Мужчины с недовольными лицами противиться воле своего господина не стали, но все равно, отпуская Богдана, не удержались от ощутимого пинка в его спину. Колдун поморщился, но принял это как данность. Сейчас мелкие пакости отходили на второй план.

Я шагнула в сторону, пропуская парня в центр шатра. Если кто-то и должен был сообщить ацыгам правду, то это точно был Богдан.

— Лала находилась под действием ведьмы.

— Что? — Бартош подскочил со своего места. — Этого быть не может!

— Не может! — поддержала его толпа.