"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Шахмагонов Федор Федорович - Страница 38

Лагерный день начинался в четыре часа утра. В бараках зажигали свет. Подгоняемые окриками блокового и двух его помощников, заключенные вскакивали с топчанов и с одеждой в руках бежали к умывальникам, а затем к столу, чтобы успеть занять место: иначе приходилось есть стоя.

После завтрака и уборки бараков они собирались на площади и в ожидании команды строиться имели несколько свободных минут. Именно в это время люди разговаривали друг с другом, обменивались новостями.

Погода стояла холодная, и узники в своей потрепанной одежде по возможности старались двигаться, чтобы хоть немного согреться.

Раздавался удар гонга, и заключенные начинали выстраиваться в рабочие команды. Под звуки оркестра колонны двигались в путь.

В первый день Мишель оказался в команде, которой было приказано переносить листы жести в помещение какого-то склада. После двух часов изнурительного труда объявили десятиминутный перерыв, во время которого Мишеля подозвал к себе бригадир и поинтересовался его гражданской специальностью.

Мишель ответил, что он являлся владельцем фирмы, занимавшейся поставкой дизельных двигателей. Выслушав Мишеля, бригадир куда-то ушел, но вскоре вернулся вместе с немцем, руководившим работой узников лагеря на этом объекте. Тщательно допросив Мишеля и проверив его знания, немец сделал в своем блокноте какую-то запись и, не сказав ни слова, ушел.

Позднее Мишель узнал, что его назначили техническим помощником немца — руководителя работ. Это считалось большой привилегией, и теперь Мишель мог рассчитывать на какую-то самостоятельность.

Тем не менее Мишель не был доволен. Он очень сожалел, что рассказал обо всем бригадиру. Ведь не за тем же он столько рисковал, чтобы теперь, оказавшись в лагере, помогать немцам. Необходимо было найти какой-то способ увильнуть от порученной ему работы.

В тот же день во время обеденного построения на центральной площади лагеря староста вызвал специалистов по горячей обработке металла. Мишель шагнул вперед. Вместе с другими его зачислили в команду «металлургов».

На следующее утро Мишель отправился на работу в составе команды «металлургов». Он впервые оказался за воротами лагеря. Пройдя через двое ворот в проволочном заграждении и через мост над глубоким рвом, колонна вышла в поле. Невдалеке были видны здания завода, а за ними — какой-то канал.

Через ворота в проволочной ограде завода команда «металлургов» вошла на территорию предприятия — одноэтажного кирпичного здания.

Узников распределили по участкам, а новичков, прежде чем передать в распоряжение бригадиров, подробно расспросил сам управляющий. Мишелю поручили обслуживать металлорежущие станки, на которых изготовлялись детали для пулеметов. Мишеля эта работа вполне устраивала. Так или иначе, выбора у него не было, и он должен был работать на немцев.

Мишель должен был изготовлять около двухсот деталей в день, но он решил под любыми благовидными предлогами не выполнять этой нормы. Этого саботажа ему показалось недостаточно, и он стал ежедневно красть четыре-пять деталей. Он уносил их в карманах брюк в лагерь и там выбрасывал.

Мишель, конечно, сильно рисковал. За саботаж узников жестоко наказывали. В первую же неделю работы на заводе одного бельгийца повесили за то, что он недоброкачественно вел сварку.

Когда колонна возвращалась в лагерь, ее часто останавливал отряд эсэсовцев. Начинался выборочный обыск. За любую найденную постороннюю вещь, даже если это была зубная щетка или лезвие бритвы, узников зверски избивали.

К счастью, Мишель ни разу не оказался в числе подвергшихся обыску. Каждый раз, занимая место в колонне, он должен был думать о том, как бы не попасться на глаза эсэсовцам. Если бы это произошло, Мишелю не избежать бы немедленной смерти. Сто шестьдесят один раз рисковал он своей жизнью, но все обходилось благополучно.

Смелость Мишеля вызывает восхищение, особенно если учесть, что он не мог причинить сколько-нибудь существенного ущерба немецкой военной промышленности. Невольно встает вопрос: зачем же Мишелю понадобилось так рисковать? Казалось бы, после того, что Мишель сделал для победы над врагом, он мог бы уделить больше внимания своей безопасности. Ответ на этот вопрос таков: Мишель считал своим долгом продолжать борьбу до конца, а саботаж был теперь единственным доступным ему способом борьбы. Если бы он хоть раз уклонился от риска, то, вероятно, считал бы себя чуть ли не дезертиром.

Опасность для Мишеля представляли не только обыски эсэсовцев. После возвращения в лагерь нужно было еще незаметно избавиться от выкраденных деталей.

На первых порах это не составляло труда: Мишель сбрасывал детали в ров, отрытый у отхожих мест за бараками. Но по мере того как число выброшенных Мишелем деталей росло, глубина рва становилась недостаточной, чтобы укрыть детали, и, кроме того, от ударов деталей друг о друга раздавался глухой звон, который могли услышать находившиеся у отхожих мест узники, а доверять им Мишель не мог.

Мишелю пришлось уходить к другим баракам, чтобы избавиться от своего опасного груза. Саботаж укреплял в Мишеле волю к сопротивлению, помогал сохранять чувство собственного достоинства и желание жить.

Первоначально лагерь в Нойенгамме показался Мишелю обычным местом заключения. (Следует помнить, что в этот период никто, кроме немцев, и не подозревал о том, что переживали многие миллионы узников, а о таких лагерях, как Бельзен-Берген и Равенсбрук, впоследствии ставших известными всему миру, за пределами Германии никто ничего не знал.) Но по мере того как уничтожение людей приобретало все большие масштабы, Мишель понял истинное назначение лагеря. Он был местом, из которого никто не возвращался живым.

Этот и другие подобные лагеря, впоследствии получившие название лагерей смерти, служили достижению двоякой цели: уничтожению врагов нацистской Германии самыми бесчеловечными средствами и сокрытию следов преступления путем поголовного уничтожения всех заключенных.

Жестокость обращения с узниками лагерей смерти, изнуряющий рабский труд, зверские расправы и издевательства над ними тщательно сохранялись эсэсовцами в тайне. Если бы Германия победила в войне, то, наверное, никто и не узнал бы об этих преступлениях.

Лагерь в Нойенгамме был одним из самых ужасных концентрационных лагерей. За период с 3 ноября 1942 года по 29 апреля 1945 года из восьмидесяти тысяч заключенных погибло или было уничтожено пятьдесят тысяч человек. Лагерь в Нойенгамме пользовался такой страшной репутацией, что даже узники Заксенхаузена и Дахау приходили в ужас при упоминании о Нойенгамме. Комендантом в лагере был некто Турман, после окончания войны приговоренный военным трибуналом к смертной казни через повешение.

Жизнь в лагере была невыносимой: изнурительный труд, иногда под палящими лучами солнца, долгие часы построений на площади, скудная пища, недостаток сна, жестокие побои и издевательства со стороны эсэсовцев.

Мрачные бараки, голая, без единой травинки, земля, ограда из колючей проволоки, полная изоляция от внешнего мира действовали на людей угнетающе.

В середине июня, вскоре после прибытия Мишеля в лагерь, до узников дошла весть об успешной высадке союзников в Нормандии. Это вызвало большое оживление среди заключенных, особенно среди французов. Полнейшая безнадежность сменилась надеждами на спасение. В течение нескольких дней в лагере царила атмосфера радостного возбуждения, будто освободители могли в любой момент появиться в лагере и открыть людям путь к свободе.

Но недели проходили одна за другой, а признаков окончания войны не было. Пессимистические настроения снова овладели узниками. Они считали, что, если немцы все еще находятся во Франции, пройдут месяцы и, может быть, даже годы, прежде чем Германия будет разгромлена. Возможность освобождения, казавшегося таким близким, снова исчезла.

Разочарование некоторых оказалось настолько сильным, что они утратили всякий интерес к жизни. Потеряв волю к борьбе, эти люди с каждым днем становились все слабее и слабее и в конце концов погибали. Летом и осенью 1944 года в лагере умерло несколько тысяч человек.