"Библиотечка военных приключений-3". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 59

— Семушкин! — позвал Медведев.

— Убит, товарищ командир, — глухо доложил старшина. — Осколком в грудь, наповал…

Вместе с другим мотористом старшина уже разворачивал пластырь.

— Пробит борт возле правого мотора, — докладывал старшина. — Снаряд разорвался в моторном отсеке. Если заведем пластырь, сможем идти на одном моторе.

— Делайте, — тяжело сказал Медведев, не сводя глаз с Семушкина. «Может быть, еще жив?» Тронул его за плечо. Голова качнулась, на ткани голландки темнело кровяное пятно. Сердце Семушкина не билось.

Медведев выбежал наружу. Матросы заливали огонь, брезентовыми ведрами черпали забортную воду.

— Радист! — крикнул в рубку Медведев.

Кульбин высунулся из рубки. Смотрел невозмутимо, будто ничего особенного не происходило вокруг.

— Передайте сто одиннадцатому: «Катер получил бортовую пробоину, поврежден один мотор, есть попадания зажигательных снарядов… — Медведев быстро прошел по палубе, встал на колени возле лежащего ничком Ильина. — Убито два краснофлотца». То же самое передадите капитану первого ранга… Идите!

— Есть, товарищ командир. — Кульбин скрылся в рубке.

Палуба была горячей и сухой, струйки дыма выбивались из полуоткрытого люка.

Медведев заглянул в люк. Отшатнулся. Набрав воздуху в легкие, почти скатился по крутому трапу.

Узкий коридорчик был в буром дыму, под ногами плескалась вода. Отсветы пламени плясали на металлической стенке.

— Зажигательный снаряд! Точно…

Дым схватил за горло. Но Медведев рванулся сквозь дым, распахнул и захлопнул за собой дверь в крошечную каюту, где провел столько часов отдыха, где каждая вещь дорога, запомнилась навсегда.

В каюте горел свет. Висел над койкой запасной полушубок, покачивалась шапка-ушанка, которую из-за морского щегольства старший лейтенант не носил никогда. На полке, над столом, несколько любимых книг. И здесь же, в синей сафьяновой рамке, большая фотокарточка под стеклом: тонкая женщина с прямым серьезным взглядом из-под пушистых бровей, мальчик лет шести обнимает ее за шею…

Дым просачивался в каюту. Сперва корабельные документы… Рванул ящик стола. Собрав аккуратно, сунул пачку за пазуху, под мех реглана, вместе с журналом боевых действий.

Теперь фотография…

Она не поддавалась, была надежно прикреплена к переборке. Ногти скользнули по рамке и стеклу. Дым ел и слепил глаза. «Еще, пожалуй, не выйду наверх…»

Он рванул рамку, острая боль пронизала ногти. Сунул фото за пазуху, не дыша промчался коридором, взлетел по трапу.

И особенно навсегда запомнилась открывшаяся здесь картина: узкая деревянная палуба, темная от воды и дыма, серый брезент пластыря, неровной заплатой вздувшегося у борта, мертвый Ильин лежит лицом вниз между двумя золотящимися смазкой торпедами.

Медведев сам схватил огнетушитель, направил в люк шипучую струю. Ему помогал Фролов, непривычно серьезный, с широко открытыми глазами.

И снова за спиной спокойный, неторопливый голос Кульбина:

— Товарищ командир, капитан первого ранга поздравляет со сбитым «фокке-вульфом». Спрашивает, не нуждаемся ли в помощи. Сто одиннадцатый сигналит: «Может быть, взять на буксир? Буду нести ваше охранение».

— Передайте: «В помощи не нуждаюсь, дойду собственным ходом», — бросил Медведев через плечо.

Он сменил Шершова у штурвала. Фуражка боцмана сдвинулась на затылок, струйка крови запеклась на смуглой, будто отлитой из бронзы щеке.

А потом: длинный дощатый причал у плавучей базы, офицеры и краснофлотцы, толпящиеся у трапа… Минута торжественного молчания, когда с палубы на сушу переносили двух погибших моряков…

И, только закончив швартовку, вымывшись под душем и переодевшись в каюте плавучей базы, перед тем как идти к командиру соединения на доклад, Медведев присел на койку, постарался привести в порядок свои мысли, понять то удивительное, что произошло во время похода.

Почему дана была шифровка, запрещавшая торпедировать вражеский транспорт? Разве не совпало это с его собственными опасениями, мучившими уже не первый день?

Вот тогда-то, после раздумий и колебаний, и написал он свой недавний рапорт, удививший всех, огорчивший его прямое начальство, а его самого ввергший в мир новых, необычайных переживаний.

— Не знаю! — сказал командир соединения. — Не знаю, почему был такой приказ. Как только мне позвонил командующий флотом, я передал шифровку вам… Говорите, уже готовились выйти в атаку? Небось сердце так и екнуло в груди? Упустить такую добычу!

Медведев молчал, вертя в пальцах потухшую папиросу.

— Ладно, не вы один это испытали, — продолжал капитан первого ранга. — Уже был подобный приказ на прошлой неделе. Тоже шел транспорт на норд… Спрашиваю командующего: «В чем дело? Этак у моих моряков торпеды сами собой пойдут выскакивать из аппаратов…»

— И что сказал командующий, товарищ капитан первого ранга?

Пожилой моряк нахмурился. Вскинул на Медведева зоркие глаза.

— Сказал: «Выполняйте. Приказы командования не обсуждаются». А с этим «фокке-вульфом» вы молодцом. Мастерски провели маневр, сбили с боевого курса. Ребята ваши метко стреляли… Удивился я, как дошли своим ходом до базы… Мотор поврежден, бензобаки почти пустые. На чем вели катер?

— На энтузиазме матросов довел корабль, товарищ капитан первого ранга! — серьезно сказал Медведев.

Он сидел в светлой, просторной каюте перед столом командира соединения торпедных катеров. Желтоватые отсветы потолочного плафона падали на вишневую эмаль ордена Красной Звезды над грудным кармашком кителя старшего лейтенанта. Только с полчаса назад капитан первого ранга вручил Медведеву этот орден.

— Ну, денька два отдохните, отоспитесь, а потом снова в море, старший лейтенант!

— Разрешите спросить, товарищ капитан первого ранга, как мой рапорт?

— Ваш рапорт? — снова нахмурился командир соединения. В его голосе были удивление и досада. — Вы настаиваете на своем рапорте?

— Отдыхать сейчас не могу, — приподнялся Медведев на стуле. — Мой катер будет в ремонте месяца два. Сидеть без дела невыносимо!

— Так идите в операцию хоть сейчас. Пошлю вас обеспечивающим на любом корабле!

Медведев побледнел. Побледнел так же, как в тот момент, когда Фролов доложил о дыме на горизонте.

— Я прошу дать ход моему рапорту. Прошу перевести меня временно с торпедных катеров в части морской пехоты, в сопки.

— Но почему? Что вас тянет на берег, старший лейтенант?

Медведев молчал. Как мог он объяснить свой странный замысел, свои фантастические мысли? Даже себе самому не отдавал в них ясного отчета. Его сочтут смешным болтуном. Никого не хотел посвящать в заветную мечту, боясь, что докажут ее неосуществимость.

— Вот что, дорогой, — мягко сказал командир соединения, — говорю по-дружески: вы устали, изнервничались и собираетесь сделать глупость. Я нарочно задержал ваш рапорт. Люди на суше нужны, командующий может списать вас, тем более вы уже служили в морской пехоте… Вам надоело море?

— Товарищ капитан первого ранга, — горячо сказал Медведев, — вы знаете, как я люблю мой корабль!

— Знаю, — ласково посмотрел на него боевой моряк. — Так выбросьте из головы этот вздор. Уйти из плавсостава легко, гораздо труднее вернуться обратно.

Он вынул из папки листок рапорта.

— Отдохнете два дня — сами будете мне благодарны. Идите отдыхайте.

Медведев встал со стула.

— Рапорт можете взять с собой. Хотите — порвите, хотите — сохраните на память. Ну, берите!

Медведев стоял неподвижно, вытянув руки по швам.

— Я очень благодарен вам за хорошие слова… за дружбу… Но, — его голос окреп, — я прошу, не задерживая, передать командующему мой рапорт.

Наступило долгое молчание.

— Хорошо! — резко сказал капитан первого ранга. — Я доложу командующему. Идите.

Вот так и получилось, что уже второй день Медведев был не у дел, ожидая результатов своего рапорта.