Первая жена (СИ) - Рымарь Диана - Страница 45

Я щурюсь, не привыкшая к яркости.

В комнату проходит Лисьев. Он одет в черную футболку и джинсы, гладко выбрит, наглажен. Собрался будто на свидание.

Надо же, какой предусмотрительный, даже захватил с собой стул.

Впрочем, не для меня.

Он ставит стул возле угла, в котором я сижу, садится и с усмешкой на меня поглядывает.

Я его забавляю… Я для него как диковинная игрушка, с которой ему не терпится поиграть.

- Хочешь в душ? – спрашивает он с мерзкой улыбкой. - Поесть? Или свежую постель?

Я молчу, не выражаю никаких просьб, ибо мне кристально ясно, что они не бесплатные.

- Или думаешь, как меня ушатать и сбежать? – хмыкает он.

Как в воду глядит. Именно об этом я и думаю – с каким удовольствием вцепилась бы в его глотку и душила, пока не сдох. Вот такая я кровожадная.

- Только рыпнись, - предупреждает он. - И я покажу тебе небо в алмазах, одним синяком не отделаешься…

Я невольно трогаю левый висок. У меня не было возможности взглянуть на себя в зеркало, но я уверена, что синяк есть и не маленький. Голова до сих пор побаливает, а место удара очень чувствительное.

И да, я очень хотела бы сейчас рыпнуться. Плевать, что я почти в два раза меньше Лисьева, плевать, что он мужчина, а значит по умолчанию сильнее.

Вот только понимаю, что все это бессмысленно.

Меня просто изобьют и все. И это в лучшем случае.

Надо ждать. Надо как-то заставить себя подождать, подгадать удачный момент для побега.

- Язык проглотила? – Лисьев нетерпеливо постукивает носком кроссовка по паркету. - Я ж и уйти могу, подождать еще сутки или неделю.

Провести в неведении еще неделю – это выше моих сил.

- Что вы сделали с Артемом? - этот вопрос вырывается из глубины моей души. – Как он? Жив?

- Жив-жив, - машет рукой Лисьев. – Когда мои приятели уходили, вовсю дышал…

- А Ника? Девочка…

- И она жива, - говорит он обнадеживающим тоном. – Даже в сознании. Видишь, я никакой не зверь, каким меня рисует твое воображение. Не надо на меня смотреть как на последнего гада. Давай знакомиться поближе. Ты же понимаешь, зачем я тебя забрал?

Я понимаю. Даже без мерзкого, липкого взгляда, каким он на меня смотрит.

Его не смущает, что я в испачканной одежде и непричесанная. Он жадно сглатывает, будто голодный дембель, только вернувшийся из армии. Ну или зэк, кем он без сомнения и является. Я даже не удивлюсь, если он беглый.

- Вы с Полькой сговорились, что ли? В молчанку играть…

- Поля здесь? – мое сердце делает резкий кульбит. – Можно мне к ней? Она, наверное, испугана…

Лисьев заметно веселеет, нахально улыбается, предлагает:

- А ты заслужи.

- В смысле, заслужи? – я не верю своим ушам. – Тебе вообще плевать, как себя чувствует твой ребенок? Так что ли?

Говорю это, и сама задыхаюсь от возмущения.

- Развели тут нюни… - Лисьев зло сплевывает. – Я вот вообще без матери рос и нормально. Перетопчется без мамкиной титьки какое-то время, а то отец для нее не авторитет…

- Она маленькая, испуганная трехлетняя девочка! О каких авторитетах ты говоришь?

Я не выдерживаю, подскакиваю с места, трясу руками, пока все это ему говорю.

Лисьеву явно нравится моя эмоциональная реакция.

Он тут же сообщает:

- А я не против, - при этом снова жадно оглядывает меня с ног до головы. – Сделай мне приятно, и пойдешь к девочке. Я разрешу вам пообщаться. Ну как, согласна? Минет делать умеешь?

Минет ему, ага. Меня ведь вырвет в процессе!

Видимо, мое лицо очень характерно кривится, потому что Лисьева явно оскорбляет реакция на его суперпредложение.

Он начинает выходить из себя:

- Ты прям как моя бывшая жена, надменная сучка, которую надо ломать. Но я очень хорошо умею ломать…

То, с каким выражением лица он мне это говорит, поневоле заставляет меня испугаться. Каждое слово сочится злобой.

Кажется, еще чуть-чуть, и он просто набросится на меня. У него нет ни одного резона сдерживаться. Вообще непонятно, почему он не кинулся на меня сразу. Неужели вправду думает, что я могу добровольно пойти на секс?

Не хочу с ним спать… Не хочу, не могу, фу…

Единственное, что приходит на ум – это сменить тему.

- Ты так сильно не любишь свою бывшую жену? – спрашиваю его. - За что? За то, что детей подменила? Я не оправдываю ее поступок, он мерзкий, но ведь она пошла на это из страха перед тобой…

Для меня это вполне очевидно, ведь должна же быть серьезная причина, чтобы сотворить такое.

Но Лисьев со мной не согласен.

- Мало боялась, - цедит он.

Меня снова передергивает.

- Насколько сильно женщина должна была тебя бояться, чтобы решиться подменить детей?

Я ненавижу его жену всеми фибрами души, и в то же время мне ее даже жаль.

Эта тема Лисьеву явно неприятна.

Он морщится.

- Так за что ты ее не любил? – спрашиваю. – Что плохого она тебе сделала, что ты держал ее в таком страхе?

Если бы не это, мы бы с ним вообще никогда не встретились, и он не прошелся бы танком по моей семье.

Лисьев морщится, качает головой:

- Тут ты в корне неправа, красавица. Я ее любил и даже очень, драл ее регулярно, и тебя буду…

Я замираю от его резкого высказывания.

А он продолжает, при этом вскакивает со стула и делает шаг в мою сторону:

- Мне плевать, что ты сейчас станешь мне говорить. Ты никак не отменишь того, что я с тобой сделаю. Лучше пойди на это добровольно, все закончится быстрее.

Наверное, мне и вправду лучше подчиниться. Позволить ему сделать со мной что хочет. Я так меньше пострадаю…

Лисьев – не тот человек, кто пожалеет. Он пришел в эту комнату, четко зная, чего от меня хочет. Он готов взять меня силой, и ничто, что бы я сказала или сделала, ему не помешает.

Но…

- Не будешь ты меня драть, понял! – рычу на него.

Я Нику копирую. Нику в тот момент, когда мой бесстрашный волчонок накинулась с кулаками на его подельника. Ей было плевать, что этот дядька в десять раз ее больше. Хотела бы я быть такой же бесстрашной, как и она.

- Хм… Вызов, - тянет Лисьев и разминает шею, будто перед броском. – Не хотел тебя сильно мять, чтобы Полька потом не испугалась того, что останется. Но если дама просит пиздюлей, отчего бы ей их не раздать…

Я понимаю, что сейчас он меня схватит. И не жду. Пригибаюсь, юркаю в бок, чтобы его обогнуть и сбежать. Но он не дает мне этого сделать. Хватает за руку с такой силой, что я морщусь от боли.

- Стоять, сука…

Он выкручивает мою руку и припечатывает меня лицом к стене.

Я оказываюсь уткнутой носом в свисающий клок обоев.

Морщусь, чувствуя руку Лисьева у себя на талии, он выдергивает блузку из пояса юбки, хочет меня облапать.

Делается так противно, что я готова на что угодно, лишь бы это прекратить. Совершенно бездумно поднимаю ногу и что есть силы опускаю каблук на левый кроссовок Лисьева. Каблук достаточно острый и, видимо, мне удается его ранить, потому что Лисьев рычит от боли и на секунду меня отпускает.

Как очумелая бросаюсь в сторону и спотыкаюсь об оставленный им стул.

Я с глухим стоном падаю на четвереньки и слышу мерзкий возглас:

- Правильная позиция, не вставай…

Не успеваю даже подняться, как Лисьев снова оказывается рядом. Он с силой хватает меня за волосы, приподнимает голову.

Я понимаю, это конец. Сейчас он поимеет меня прямо на грязном полу…

Стону раненным зверем, веду взглядом по комнате, как будто какая-то деталь интерьера может меня спасти.

Неожиданно вижу, что из окна исчезла луна. Точнее ее что-то загородило.

Не что-то. Кто-то!

В окне маячит черная фигура.

Мне это кажется или нет?

Дальше все происходит с такой скоростью, что я едва успеваю следить за событиями.

Мне хватает ума резко броситься в сторону, и в комнату врывается море осколков из разбитого окна, а потом внутрь забирается какой-то детина, за ним второй…

- Свалили в туман! Я ее щас порежу на куски! – орет Лисьев.