Триумф душ - Фостер Алан Дин - Страница 18

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая

— Во что здесь можно врезаться? — спросил Симна, вглядываясь в серую завесу. — В другой корабль?

— В здешних водах это почти невероятно, — ответила Станаджер. — Куда опаснее обычное бревно. Впрочем, меня гораздо больше тревожит дрейфующая льдина. Нас отнесло далеко на север, а здесь риск встретиться с огромной, кочующей по морю ледяной горой выше, чем в южных широтах. Столкнуться с ней — все равно что удариться о скалу. Я не желаю оказаться в спасательной шлюпке и высадиться на необитаемом острове, который вскоре растает подо мной.

— Я бы очень хотел растаять под тобой, — вздохнул Симна.

— Что такое? — Станаджер метнула настороженный взгляд в его сторону.

Симна повернулся и, облокотившись о поручень, невинно добавил:

— Я сказал, что меня очень трогает твоя забота о пассажирах.

— Да? — Станаджер прищурилась, пытаясь различить, что делается на главной палубе, потом раздраженно воскликнула: — Ничего не разобрать! Пожалуй, нам лучше бросить якорь и подождать, пока туман рассеется.

Однако туман не желал рассеиваться. Наоборот, скоро уже в двух шагах ничего нельзя было разглядеть. Причем туман не становился плотнее, а каким-то странным образом темнел. Станаджер встревожилась не на шутку.

— Никогда не видела ничего похожего. В плотных туманах бывала, но в такой чернотище — ни разу. Не пойму, что это значит. Туман, даже самый густой, все равно серый, а не черный.

Симна вздрогнул, вспомнив, что приключилось с ними в море Абокуа.

— Эромакади!

— Что это? — спросила Станаджер. Однако Эхомба не дал ему объяснить.

— Нет, Симна, это не то, чего ты испугался. — Пастух вытянул перед собой руку, покрутил ею в холодном влажном месиве и добавил: — Не так плотен, чтобы в нем увязнуть. Эромакади его не назовешь… Смотрите, я его шевелю. — Он помахал рукой вверх-вниз. — Пожиратель света отреагировал бы как живое существо. Это и в самом деле морской туман, правда, такого я тоже ни разу не видел. — Этиоль посмотрел на Станаджер. Ее лицо было затуманено темной пеленой, а ведь она стояла всего в нескольких шагах. — Человеку, который бредет по деревне с лампой в руке, нечего беспокоиться о том, что он столкнется с плавающим бревном или горой льда. — Он улыбнулся. — Разве что можно наступить на спящую собаку.

— Тебе бы все шутки шутить, — мрачно откликнулась Станаджер. — Если туман станет еще гуще, матросы не смогут выполнять свои обязанности. — Она не могла видеть первого помощника, но знала, что он должен был быть где-то на палубе, и закричала: — Кемарх, прикажите зажечь все лампы и соблюдать величайшую осторожность!

— Есть, капитан! — донесся голос из темноты. На снастях, на обеих мачтах и вдоль фальшборта зажглись фонари. Однако туман был настолько плотным, что фонари не могли осветить даже палубы, не говоря уже о поверхности моря.

— Это не поможет, — проворчала Станаджер. — Впередсмотрящие ничего не видят, а когда и увидят что-то, уже будет поздно. Надо убрать паруса, бросить якорь и ждать, пока туман не рассеется.

— Время дорого, — напомнил Эхомба.

— Точно. Но выбора нет. — Она посмотрела в его сторону. — Я не могу рисковать кораблем.

— А как ты думаешь, долго придется ждать? — спросил Симна.

— Кто знает. При таком густом тумане, может, и несколько дней.

— Мы не можем столько ждать, — тихо заметил Эхомба.

— Знаю. Надеюсь, твоим друзьям нравятся рыбные блюда, потому что если мы очень долго проторчим в этом облаке, нам придется есть одну рыбу.

Станаджер стала спускаться на палубу, чтобы сделать очередные указания.

— Подожди! — окликнул ее Эхомба.

Она повернулась.

— Чего мне ждать, пастух? Я уважаю тебя за то, что ты сделал для нас, но не пытайся вмешиваться в мои дела.

— Даже не думал. Просто мне кое-что пришло в голову… — Он повернулся к друзьям. — Симна, не принесешь ли меч из небесного металла?

— Эх, заперли бы меня на недельку в гареме паши Хар-Хаузена! — радостно воскликнул северянин. Он метнулся к трапу и проворно нырнул вниз, словно морской кот в свою нору.

Станаджер настороженно посмотрела на таинственного пассажира.

— Опять начнешь будить ветер? Подожди, я предупрежу команду, чтобы люди были готовы к твоим колдовским штучкам.

Эхомба тяжко вздохнул.

— Сколько раз я повторял, что никакого отношения к магии не имею! Я использую только то, что мудрые жители моей деревни дали мне в дорогу.

— Меня, Этиоль, интересует лишь результат, а не источник чудес.

— Никакого ветра не будет. — Он загадочно, как бы самому себе, улыбнулся, потом постарался объяснить: — Симна — хороший человек и отличный товарищ, но иногда у него действие опережает мысль. Клинок, выкованный из упавшего с неба металла, предназначен не для того, чтобы накликать в жару прохладный ветерок или наполнить паруса в штиль. Конечно, меч и на это способен, но беда в том, что им нелегко управлять. — Пастух кивком указал на небо. — Этот клинок может в одно мгновение утопить наш корабль — как, впрочем, и спасти его от гибели. В нем заключены все ветры, какие существуют на свете. Такой замечательный моряк, как ты, должен знать, что в самом море, как и на его поверхности, тоже гуляют ветры.

— Ветры в глубине моря? — Станаджер нахмурилась. — Ты имеешь в виду подводные течения?

— Я недостаточно опытен, чтобы правильно объяснить, но, мне кажется, я кое-что придумал и у меня должно получиться. — Он широко улыбнулся и голос его повеселел. — Я всю жизнь провел у воды. Для того чтобы узнать, какие чудеса таятся в океанской толще, не обязательно целыми днями просиживать в лодке. Даже просто прогуливаясь вдоль побережья, можно кое-что увидеть.

Вернулся Симна. Меч был обжигающе холодным, но он держал его крепко, обеими руками. Ему было страшно подумать, что будет, если он вдруг нечаянно уронит меч.

— Держи, брат! — Он отдал меч Этиолю. — Теперь, клянусь Геурласком, самое время вызвать какой-нибудь подходящий ветерок и разогнать эту хмарь. Очисти небо, Этиоль!

Глаза у него сияли.

— Не могу, — ответил Эхомба. — Слишком опасно. Корабль — это очень хрупкая вещь. Что нам сейчас нужно, так это осторожность, чтобы использовать это оружие, не навредив себе.

— Да поможет мне Годжом, но я ничего не понимаю, брат.

Эхомба крепко, обеими руками, взялся за рукоять, затем не спеша поднял меч острием вверх. Скоро лезвие окуталось голубоватым сиянием. Сначала оно было едва заметно, затем усилилось, приобрело лазурный оттенок и, наконец, стало темно-синим. Этот свет сразу рассеял туман — но только на расстоянии в несколько ярдов.

Симна, ожидавший увидеть что-то грандиозное, не скрывал разочарования. Что касается Станаджер, то она была благодарна и за такой скромный результат; по крайней мере теперь вахтенные и матросы на мачтах могли видеть своего капитана. Хункапа Аюб, сидевший на главной палубе, заметив голубоватое сияние, захлопал в ладоши.

— Свет! — объявил он тоном малого ребенка. — Красиво, очень красиво!

— Что ж, придется довольствоваться тем, что есть, — проворчал Симна. — Хотя с помощью этого маяка вряд ли нам удастся управлять судном.

— Конечно, нет, — откликнулся Эхомба. — У меня и в мыслях такого не было.

Осторожно, словно в руках у него был не меч, а котелок с кипящим маслом, пастух повернулся и медленно направился к борту, увлекая за собой голубое сияние.

В тумане прорезалась одна из веревочных лестниц, перекинутых через фальшборт. Эхомба взял меч в одну руку и, ухватившись за веревку, перебрался на лестницу. Это было трудное испытание, но он его выдержал.

Симна перегнулся через фальшборт и удивленно спросил:

— Эй, Этиоль, что ты задумал?

Пастух, сосредоточившись на том, чтобы не потерять контроль над мечом, не отвечал. Он спускался все ниже, и наконец сияние осветило черную воду у борта.

— Что там? — крикнула Станаджер. Ей было любопытно посмотреть, что творится внизу, но она не рискнула оставить свое место у штурвала.

— Не знаю! — ответил Симна, продолжая следить за другом. — Мне плохо видно, но, похоже, он спустился не для того, чтобы искупаться.

• Предыдущая
• 18/60
• Следующая