"Волкодав". Компиляция. Книги 1-6 (СИ) - Семенова Мария Васильевна - Страница 75

Последняя война разорвала и перемешала народы так, что нарочно не выдумаешь. С той самой поры и жили в Ключинке западные вельхи и даже успели разделиться пополам, на два клана, луговой и лесной. Луговые жители владели поймой реки Сивур, впадавшей в Светынь, и там, в заливных лугах, паслись их знаменитые кони. Лесных вельхов в шутку ещё называли болотными: их предки, убоявшись новых нашествий врагов, предпочли удалиться с открытых пространств в глухую крепь леса. Да и там жили в основном по торфяным болотам, ставя жилища на искусно укреплённых каменных островах, если не вовсе на сваях. Они добывали болотное железо и слыли мастеровитыми кузнецами и тележниками. Луговые вельхи исстари считали лесных трусоватыми домоседами, а те луговых – горлопанами и пустобрёхами. Отношения нередко выяснялись в молодецких сшибках. Но, когда пять лет назад государь Глузд прислал в Ключинку боевую стрелу, считаться обидами и поминать былое вельхи не стали. Выставили единый отряд и домой вернулись со славой.

Ежегодную дань галирадскому кнесу гордые ключинцы считали не унизительным побором, а скорее залогом преданности и защиты. Так тому и должно водиться между подданными и вождём.

Оттого-то кнесинка Елень знала по именам и Кесана, рига, и его жену, и всё их потомство. Здесь она была среди старых друзей.

Ключинка стояла близ большого круглого озера, которым разливался на низменной равнине полноводный Сивур. С южной стороны разлива в луга длинным языком вдавался высокий, обрывистый останец. Вот на этом останце, породнившись с сольвеннами, жившими здесь испокон веку, и обосновались когда-то пришлые вельхи.

Едва впереди открылось озеро и деревня, как с колесниц снова подали голос медные боевые трубы. Скоро долетел отклик, и навстречу с криком и радостным шумом побежал народ. Первыми мчались собаки и ребятня, за ними выступали взрослые женщины и мужчины, а посередине толпы торжественно катилась колесница самого рига.

Кони Кетарна навострили уши и прянули было вперёд, но сын старейшины тотчас смирил их лёгким движением рук.

– Велико твоё искусство, потомок доброго рода, – похвалила его приметливая кнесинка. Подумала и добавила: – Но та, что занимала твоё место прежде тебя, управляла конями столь же умело. Не случится ли мне узнать, кто она?

Польщённый Кетарн ответил с готовностью:

– Это Ане из болотной деревни, дочь Фахтны и Ледне.

Его лицо и шея были темны от загара, но Волкодав рассмотрел проступивший румянец и понял: кнесинка, ехавшая на свою свадьбу, чуть не оказалась в гостях на чужой и, пожалуй, куда более радостной. У вельхов было принято вводить в дом невест, «когда пегий жеребец-трёхлетка проломит копытом на луже лёд».

Старейшина Кесан оказался рослым кудрявым середовичем. Как все вельхи, он наголо брил подбородок, и только пышные усы спадали до самой груди. Он был очень похож на Кетарна, каким тот будет, когда сам обзаведётся матёрыми сыновьями. Рядом с Кесаном на колеснице стояла супруга, а по бокам шагали двое мужчин в полном вооружении, с копьями и длинными боевыми щитами. Наследники. Гордость матери, опора отца.

Риг приветствовал кнесинку и её свиту почти теми же словами, что и Кетарн прежде него. И тоже не стал, как это было заведено у сольвеннов, виниться перед владетельными гостями за свою мнимую скудость. В этом вельхи и венны были близки. Те и другие считали, что вошедшему под кров важна хозяйская честь, а не богатство, а значит, и прощения просить не за что.

Впрочем, достаток в погосте определённо водился. Кнесинке отвели целый просторный двор с большим домом, круглым амбаром, поднятым на столбики от мышей, и баней под берегом, у самой воды. Всё это выглядело только что выстроенным, новеньким, добротным и чистым, и солома на крыше ещё не успела потерять свежего блеска – сияла, как золото.

– В день, когда ты, бан-риона, из дому выехала, последние охапки вязали, – улыбаясь, пояснил риг. – А вчера утром только обжили. Первой вселишься, Глуздовна, так сделай милость, благослови, чтобы и другие после тебя горя не знали.

– Кто же будет здесь жить после сестры? – поинтересовался Лучезар.

– У нас в деревне как осень, так свадьбы, воевода, – ответил Кесан и сразу перевёл разговор на другое, а в голосе его Волкодаву послышалась некая сдержанная осторожность и даже опаска.

Что нужно путнику после дальней дороги? Отдых, еда и питьё, но прежде всего, конечно, доброе омовение. Слуги взялись таскать вещи в дом, а старая нянька с доверенной девушкой повели кнесинку в баню – веселить тело душистыми вениками, распаренными над квасом.

Телохранители устроились поодаль, но так, что мимо них к бане было не подойти.

Ратники и Лучезаровы воины распрягали коней, натягивали за внешним тыном палатки, стаскивали несвежие рубахи, с руганью и хохотом поливали друг дружку стылой, уже осенней водой, от которой на коже разгорались жаркие пятна. Подростки-вельхи ходили за статными воинами след в след, охотно помогали устраиваться, просили подержать кольчугу, со знанием дела рассматривали и ласкали коней. Взрослые парни не без ревности косились на пришлых. Малышня и девушки угощали мужчин пивом и домашними пирожками, те отдаривали нарочно сбережёнными галирадскими пряниками. Кое у кого – особенно, конечно, у вельхов, – здесь были друзья и даже родня, так что вельхский отряд попросту разобрали ночевать по домам.

Кнесинка ещё мылась, когда Волкодав увидел на тропинке шедшего к ним Кетарна.

– Хорошо вам здесь сидеть, мужи бан-рионы, – сказал сын рига и сел рядом, ловко поджав скрещённые ноги. Вельхи не очень-то признавали лавки и скамьи, с малолетства привыкая сидеть на полу, на подстилках и шкурах. Братья Лихие сразу присмотрелись к кинжалу на поясе молодца. Позолоченная рукоять была сделана в виде фигурки человека с руками, воздетыми над головой. Человечек словно бы сидел на торце лезвия, как на древесном пеньке. Кетарн явно гордился и красовался добрым оружием. Признав в Волкодаве старшего из троих, он обратился к нему:

– Ты, наверное, великий воин и из хорошего рода, раз не отходишь от госпожи. Прости, если я ни разу не видел тебя в покоях, где пируют ваши витязи. Как зовут тебя люди?

Венн спокойно ответил:

– Люди зовут меня Волкодавом, и я не витязь. Государыне было угодно сделать меня своим телохранителем, и только потому я всё время при ней.

– Твоё лицо украшено шрамами, – продолжал Кетарн. – Много ли голов привёз ты с поля у Трёх Холмов?

– Я не сражался там, сын рига, – сказал Волкодав.

Судя по выражению лица молодого вельха, он делил людей на две части, между которыми ни в чём не было равенства: на тех, кто бился в знаменитом сражении, и на тех, кто там не был. И этим последним незачем было даже пытаться заслужить его уважение.

– А я думал, ты герой, – вырвалось у него.

– Не всем быть героями, – по-прежнему спокойно проговорил венн. – Хватит и того, что ты по-геройски вернулся с добычей и головами. Разве у вас не принято, чтобы младший сын оставался хранить дом?

Кетарн кивнул:

– Это так. Но мой отец сказал, что для мужей нашего рода позор оставаться в живых, когда может погибнуть страна и лучшие в ней. А ты, значит, тоже младший сын и сидел дома при матери? Или… тогда уже у какой-нибудь достойной женщины хлеб ел?

Во дни битвы у Трёх Холмов Серому Псу оставались ещё месяцы до поединка, давшего ему имя.

– Я был далеко, – сказал Волкодав.

В это время Кетарна окликнул рыжеусый Мал-Гона, старшина вельхского отряда.

– Подойди сюда, сын рига!

Кетарн оглянулся на него и остался сидеть.

– Я старше тебя, и род мой не хуже! – рявкнул галирадец. – Кому сказано, подойди!

Прозвучало это с немалой властностью, так что молодой вельх счёл за лучшее подняться и подойти. Мал-Гона отвёл его в сторону и принялся за что-то строго выговаривать парню. Волкодав не слышал их беседы, его слуха достигло только одно слово: «Аркатнейл».