"Волкодав". Компиляция. Книги 1-6 (СИ) - Семенова Мария Васильевна - Страница 110

У велиморца настроение было отменное. Сегодня к вечеру, на худой конец завтра утром он ждал встречи со своим господином. Которого, судя по всему, он непритворно любил. Это же сразу чувствуется, когда кто-то просто исправляет обязанности, – и когда служит, как говорится, за совесть. Волкодав считал Дунгорма человеком достойным. Вообразить его среди челяди Людоеда было так же невозможно, как, к примеру, Тилорна. А вот у сына?.. Волкодаву думать об этом было и тошно, и недосуг. Кровные мстители не бывают ни плохи, ни хороши. Они мстят месть. И этим всё сказано. И к тому же у Волкодава было далеко не такое радужное настроение, как у Дунгорма.

Он ждал беды.

Тот или те, кто охотился за кнесинкой, пытались добраться до неё уже дважды. Будет очень странно, если они не попробуют в третий раз. А поскольку времени на это у них оставалось всего ничего – Винитар ведь вполне мог подоспеть ещё до ночи, – удара можно было ожидать в любое мгновение. И где удобней всего нападать, как не здесь, на узкой полоске открытой, ровной, точно хлебная лопата, луговины? С которой и бежать-то особо некуда, кроме как в какое-нибудь слепое ущелье?.. В узкую трещину, где их в конце концов и зажмут, чтобы перестрелять без помех?..

Волкодав загодя посоветовался со старшинами и честно выложил им свои опасения. Опытные воины выслушали его, и ни один не стал возражать.

– Что, брони вздеть небось посоветуешь? – усмехнулся Аптахар. Он отлично помнил весну.

– Ребята ворчать станут, – вздохнул Декша. – Не лёгонькие небось. Гривен по сорок…

– Ладно, пуп не надорвут, – рассудил Мал-Гона. – Всяко лучше, чем ворон кормить.

Дома, в городе, они были стражниками. И, если дело не касалось ловли уличного ворья, привыкли совершать то, что скажет им начальник: дружинный витязь или нанявший купец. Решать самим оказалось делом и гордым, и трудным, и интересным. Да и бой у Кайеранских трясин уже показал, что получалось у них вовсе не плохо.

– Если нападут, я бы поставил стену щитов, – сказал Декша. – Пусть-ка попробуют пробиться сквозь моих удальцов!

Мал-Гона покачал головой:

– Лошадей бы… Если вдруг у них там наши вельхские колесницы, никакая стена щитов тебе не поможет.

– Мы должны спасти госпожу, – сказал Волкодав.

– Кони у витязей, – проворчал Аптахар. – И у велиморцев.

– Договорись с Дунгормом, – предложил вельх. – В случае чего вы с ними кнесинку в седло – и ходу…

Волкодав мог бы поспорить на что угодно, что трое старшин, как и он сам, сразу подумали о раненых, о служанках, о няньке и лекаре, о Мангул с приёмным сынишкой. И о полусотне хороших парней, которым никто небось не подведёт быструю кобылицу и стремени не подаст.

– Мы-то что… как-нибудь отобьёмся, – выразил общую мысль Аптахар. – Кому мы особо нужны, небось за вами все побегут.

Лучезаровых витязей как ратную силу они вовсе не поминали. Что толку рассчитывать на тех, кто уже однажды подвёл.

– Куда удирать-то? – спросил венн. – Почём знать, может, нас как раз впереди ждут!

Сказал и почувствовал, как в уголке сознания заскреблась неясная мысль. Удирать с кнесинкой, прорываться навстречу Винитару? Так шут его знает, когда он подоспеет. Волкодав поднял голову и посмотрел в небо, как всегда, если требовалось поразмыслить. Так. Разбойники нипочём не могли угрожать им из… только из…

– Пошли! – сказал он троим предводителям. И чуть не бегом поспешил к повозке, возле которой беседовал с кнесинкой посланник Дунгорм, а на передке, с вожжами в руках, гордо восседала старая нянька.

– Государыня, – сказал он кнесинке, когда Дунгорм и старшины отошли каждый к своим людям. – Мы боимся, как бы на нас опять не напали. Сделай милость, надень снова кольчугу.

Елень Глуздовна молча повиновалась. На ходу расстегнула тёплую свиту, сунула её в руки Лихославу, взяла живо отысканную служанкой броню и облачилась. Волкодав посмотрел на Хайгал, сидевшую на высоком сиденье, и старуха внезапно подмигнула ему. Минувшей ночью, когда он покинул госпожу кнесинку, нянька, истомившаяся у входа, одарила его испепеляющим взглядом и с быстротой хорька юркнула внутрь: что там учинил над её девочкой бессовестный венн?.. Почему не плачет больше, жива ли?.. Многоопытная бабка, конечно, вмиг поняла, чем кончилось дело. Волкодав трёх шагов не успел отойти от палатки, когда Хайгал с той же удивительной прытью вылетела наружу.

– Нагнись! – строго велела она рослому телохранителю.

Венн нагнулся. Бабка мигом схватила его за уши и… прошлась сухими морщинистыми губами по его лбу и щекам.

– Спасибо, сынок… – тихо, чтобы не слыхали близнецы, сказала она.

Зато государыня кнесинка с самого утра ни разу не подняла на Волкодава глаз. Трудно смотреть в глаза мужчине, который сумел оградить твоё целомудрие пуще тебя самой.

Аптахар первым вернулся из своего отряда, пристроился к Волкодаву и некоторое время молчал, шагая с ним в ногу. Казалось, он что-то обдумывал.

– С самой весны мы с тобой заодно, – проговорил он наконец. – А ведь у меня венн брата убил. Младшенького. Хёггов хвост! Когда это я думал, что буду заодно с венном? А?.. Я тебя спрашиваю!

Волкодаву ответить было нечего, и он промолчал. Он всё равно не собирался рассказывать Аптахару, как сам – было дело – смертельно ненавидел сегванов. Всех без разбора. Тоже, кстати, было за что. И как потом, угодив на каторгу, он от этой глупости быстренько излечился.

Аптахар тщательно разгладил широкой пятернёй кудрявую бороду, но только для того, чтобы тут же скомкать её в кулаке.

– Вот что, венн… – сказал он. – Может, нам, когда в Велимор доберёмся, взять да и кровь смешать всем четверым? Я, ты, Декша, Мал-Гона… Надо же держаться друг друга. Не против?

Волкодав был не против. Хотя кровное побратимство – дело слишком ответственное, чтобы о нём вот так, с налёту, решать. Это родство паче данного предками, потому что его сам выбираешь. И если уж случаются раздоры между побратимами, так о них и через сто лет помнят.

– Дело доброе, – сказал Волкодав. – Только государыню сперва довезём.

А про себя подумал: если и впрямь дойдёт дело до побратимства, как бы ещё и троим старшинам от Людоедова сынка страдать не пришлось…

– Что-то Лучезаровичи приотстали, – заметил Аптахар, оглядываясь назад. Действительно, Лучезарова чадь, двигавшаяся позади ратников и в некотором отдалении от них, не слишком спешила. Должно быть, гордый Лучезар не желал «глотать пыль», хотя никакой пыли не было и в помине: малоезженая дорога заросла густой жёсткой травой. Волкодав посмотрел на своих. Зоркий Лихослав стоял во весь рост в повозке, придерживаясь за передок, и не отрывал напряжённого взгляда от границы редколесья. Мели траву длинные, в разноцветную клетку, понёвы служанок, и подле каждой девушки шагал отчаянный молодец. Ещё десятка полтора воинов держалось около повозки. Случится что, не случится, а только удирать, бросая раненых, – самое последнее дело.

Скальная стена впереди выдавалась в поле этаким мысом, острым и неприступным. По крайней мере Волкодав, доведись ему нужда карабкаться наверх, поискал бы другое местечко. Красноватые нависающие утёсы внушали почтение. Насколько Волкодав помнил карту, дальше должно было открыться широкое устье ущелья. По словам Дунгорма, это ущелье снаружи выглядело вполне проходимым и длинным, но на деле очень скоро кончалось слепым тупиком. А по другую сторону устья высилась удивительная скала в ровную полоску, бурую с жёлтым. Обогни её, и почти сразу окажешься на стиснутой валунами тропинке к Препоне.

Волкодав видел, как дозорные, шнырявшие туда-сюда впереди на проворных конях, свернули за утёсистый мыс, скрылись на некоторое время из виду, потом вновь выехали на открытое место и замахали руками, подавая условленный знак: всё чисто.

– Ты – венн, я – сегван, – широко и неутомимо шагая, ворчал в бороду Аптахар. – Во имя пупка Роданы, дожили! Побратимство!..