Украденный наследник - Блэк Холли - Страница 16

Я прикусываю щеку.

– Какая нелепая причина.

– Люди часто бывают нелепы, – произносит Тирнан, оглядываясь на мрачного Гиацинта с уздечкой на лице. – Особенно когда дело касается любви.

Характеристика не очень-то лестная, но Оуку сейчас все равно: он перекинут через спину лошади. А еще он, возможно, спас жизнь рыцарю. И мне.

– Ты правда так считаешь? – интересуюсь я.

– Как? Что здесь замешана девушка? В этом я уверен. Без девушки никогда не обходится. Но я так же уверен, что храбрость не должна быть ниже достоинства принца, – отвечает мне Тирнан.

Ходят слухи, что Кардан не хотел становиться королем и что в некоем обозримом будущем он по своей воле отдаст корону Оуку. Но когда я думаю о Верховном короле Кардане с его черными кудрями и жестоким изгибом губ, когда вспоминаю, как дурашливо, но в то же время угрожающе он ведет себя, то не могу поверить в то, что он способен отказаться от власти. Но может отправить Оука в поход, из которого тот не вернется. Распалить его воображение сказаниями о чести и отважных свершениях.

– Если Верховный король и королева отпустили его в сопровождении одного тебя, значит, кто-то из них желает ему смерти.

Тирнан поднимает брови.

– А ты мнительна.

– И это мне говорит рыцарь, поддерживающий предателя?

Сперва я не была до конца уверена в своем предположении, но потом увидела, как после слов о любви Тирнан посмотрел на Гиацинта, и вспомнила слова Оука о том, что тот не может отличить союзников от врагов.

С удовлетворением наблюдаю, как удар достигает цели.

Тирнан ошеломленно таращится на меня. Кажется, он только сейчас понял: пусть мой голос хрипит от долгого молчания, пусть я больше похожа на дикого зверя, а не на девушку, но это вовсе не значит, что я не умею внимательно слушать.

Гиацинт глухо смеется.

– Думаешь, Верховный король пытается избавиться от Оука с помощью меня? – спрашивает рыцарь.

Я пожимаю плечами.

– Я думаю, что, даже если ты готов рискнуть жизнью ради принца, одного тебя недостаточно. А еще думаю о том, что со стороны королевской семьи странно позволять принцу подвергать свою жизнь опасности ради славы.

Рыцарь отводит взгляд и ничего не отвечает.

Когда мы проходим почти целую милю, Оук наконец-то издает тихий стон и пытается сесть.

– Джуд, – шепчет он. – Джуд, мы не можем оставить его умирать.

– Все в порядке, – отвечает Тирнан, опуская руку ему на плечо. – Мы оторвались от погони.

Принц приоткрывает свои темно-желтые лисьи глаза и озирается по сторонам. Видит меня и снова откидывается на спину, как будто испытывая облегчение от того, что я все еще здесь.

Ночь уже близится к рассвету, когда мы оказываемся на пляже, открытом всем ветрам.

– Жди здесь вместе с принцем, – говорит мне Тирнан, как только мы подходим к вымощенной черными камнями пристани. – Гиацинт, подчиняйся прежним приказам. Мои враги – твои враги. Если понадобится, защищай девчонку.

Пленник улыбается, поджав губы:

– Это не я забыл все свои клятвы.

Тирнан стоит ко мне спиной, поэтому я не могу сказать, беспокоит ли его звучащая в голосе Гиацинта горечь.

В воздухе висит густой запах соли. Слизываю ее с верхней губы и наблюдаю, как Тирнан ведет раненую лошадь по песку. Копыто Отрепья касается кромки воды. Почувствовав морскую пену, она мотает головой и ржет так, что по моим рукам бегут мурашки.

Гиацинт оборачивается ко мне. Тирнан бы не услышал его из-за шума прибоя, но солдат все равно понижает голос:

– Я мог бы многое рассказать, не будь на мне уздечки. Освободите меня, и я вам помогу.

Я не удостаиваю его ответом. Мне жаль его, поскольку я на себе ощутила влияние уздечки, но это не делает его моим союзником.

– Прошу вас, – продолжает он. – Я не могу так жить. Когда меня поймали, Оук снял заклятие, но ему не хватает сил остановить возращение магии. Моя рука превратилась в крыло, и кто знает, что случится дальше. Постепенно терять свою личность еще хуже, чем быть соколом.

– Позволь внести ясность. Я ненавижу леди Ноури, – рычу я, потому что не хочу его слушать. Не желаю сочувствовать ему еще сильнее. – А раз ты подчиняешься ей, то я ненавижу и тебя тоже.

– Я пошел за Мадоком, – сообщает Гиацинт, – а теперь я пленник его сына. И все потому, что я оставался верным своему слову, а не наоборот. Я был честнее Тирнана, который позволил другому вить из себя веревки и отрекся от меня. Леди Ноури пообещала снять заклятье с любого сокола, который присоединится к ней, но я не давал никаких клятв. Можете довериться мне, леди. В отличие от остальных, я вас не обману.

На другой стороне пляжа лошадь Тирнана устремляется в черную воду, не обращая внимания на накрывающие ее волны.

«Я был честнее Тирнана, который позволил другому вить из себя веревки».

– Отрепье тонет? – интересуюсь я.

Гиацинт качает головой.

– Морской народ заберет ее обратно в Эльфхейм, и там ее вылечат.

Я облегченно выдыхаю. Снова смотрю на Оука, который прижимается щекой к боку Летуньи. На его сверкающие в лунном свете доспехи. На трепещущие ресницы и мозолистые ладони.

– Уздечка не влияет на заклятье, – напоминаю Гиацинту. – Если ее снять, чары не усилятся и не ослабнут.

– Не поддавайтесь очарованию принца Оука, – предостерегает меня он, пока рыцарь бредет по камням в нашу сторону. – Он не такой, каким кажется.

У меня на языке вертится несколько вопросов, но задавать их уже нет времени. Когда Тирнан приближается, я перевожу взгляд на море. Лошадь исчезла. Над волнами не видно даже ее головы.

– У нас остался один скакун, – сообщает нам Тирнан.

Отдохнуть нам тоже негде. Я изучаю укромное место под дощатым настилом. Можно свернуться калачиком на холодном мягком песке, и там нас никто не потревожит. Стоит мне только подумать об этом, как я с новой силой ощущаю, насколько измотана.

Рыцарь указывает на дорогу:

– Там есть мотель. С того края пляжа видна вывеска.

Он берет в руку поводья лошади Оука и ведет ее вверх по холму. Я иду следом, прямо перед однокрылым солдатом. Я замечаю, как они напряжены в присутствии друг друга, как тщательно стараются сохранять дистанцию, словно два магнита, которым нужно оставаться на безопасном расстоянии, а иначе сама природа стянет их вместе.

Мы продолжаем идти вперед; звезды над нашими головами тускнеют, а в воздухе по-прежнему висит соляная взвесь. Интересно, беспокоят ли моих спутников шум машин и запах железа? Я ко всему этому привыкла. Здесь я могу твердо стоять на ногах. Но когда мы доберемся до Двора Бабочек и я окажусь посреди Фейриленда, то почва под ними станет зыбкой и ненадежной.

Подумав об этом, пинаю пластиковый стакан, к которому присохли остатки газировки, и он, вращаясь, катится вдоль сточной канавы.

Миновав несколько жилых массивов, мы наконец-то подходим к мотелю. Асфальт на парковке пошел трещинами, сквозь которые пробиваются чахлые сорняки. Несколько видавших виды машин стоят рядом с одноэтажным оштукатуренным зданием. Вывеска на фасаде мотеля мало что обещает, кроме свободных номеров и кабельного телевидения.

Принц пытается сесть.

– Оставайтесь здесь, – говорит Тирнан. – Мы возьмем ключи и вернемся.

– Я в порядке, – отвечает Оук, слезая с лошади и тут же обессиленно оседая на асфальт.

– В порядке ли? – эхом отзывается рыцарь, приподняв брови.

– Я не смог бы произнести эти слова, не будь они правдой, – говорит принц и, пошатываясь, поднимается на ноги, после чего всем весом опирается на ближайшую машину.

– Гиацинт, – зовет Тирнан, указывая на него. – Не дай принцу упасть. Рэн, ты идешь со мной.

– Я могу только мечтать о том, чтобы позволить такой важной персоне упасть, – усмехается Гиацинт. – Или, напротив, даже мечтать не могу. Или что-то в этом духе.