13-й отдел НКВД. Книга 2 (СИ) - Барчук Павел - Страница 24

В общем, через полчаса я выбрался к столу на слабых, но чистых ногах, в свежей гимнастерке и с большим желанием завалиться спать.

Лизонька потрогала лоб с деловым видом, потом вынесла вердикт, температуры, к счастью, нет. Наталья Никаноровна уже подсуетилась с чаем. На большом столе, который я помнил с прошлого своего посещения, расположились три чашки, тарелка с неизменными сухарями, заварник с пахнущим травами напитком.

Мы уселись друг напротив друга, и в этот момент, вообще не понимаю, почему, я вдруг почувствовал себя словно в кругу семьи. Бред какой-то. Честное слово. На улице – октябрь 1941, немцы под Москвой. Жизнь эта не моя, женщина рядом не моя. А я сижу, как дурак, и ощущаю странное тепло внутри.

– Лизка, ты иди Ивану в комнате постели, которая для гостей раньше была. Здесь останется. Нечего ему по улице бегать. Чаем напоим, потом скажу, что сделать, чтоб эффект закрепить. Травы хорошие, но ты всё же малясь силы потратишь на него. Нет времени ждать, пока простуда естественным путем отступит. Чувствую, ехать нам из города завтра.

– Чувствуете или знаете? – Я посмотрел на Наталью Никаноровну, которая, на удивление была серьезной. Да ещё эти слова про ночёвку. Забота?

– Знаю. Утром майор заявится. Не успеем проснуться. Там сейчас черти что во всех учреждениях их творится. Кто-то тащит вещи, кто-то деньги. Бегут крысы с корабля.

– Да ладно! Это ведь… – Осекся, едва не проговорившись, что такое поведение возможно среди моих современников. А сейчас же – советские граждане с развитым чувством самосознания и все такое.

– Ваня, – Наталья Никаноровна произнесла мое имя, выделив последнюю букву, как-то по простому, по деревенски, что ли, – Люди, они всегда одинаковые. Товарищ Сталин крепко в кулаке страну держал много лет, но суть не переделаешь. Оно ведь, к сожалению, так и есть. Строгость необходима, иначе выходит анархия. Это что. Поглядишь, как весело завтра будет. Вот удивишься. Иди, говорю, Лизка. – Бабуля вдруг резко перескочила с темы человеческих ценностей снова на девчонку.

Та послушно поднялась и скрылась в одной из комнат.

– Ну, рассказывайте. Что, куда, кого? – Я наклонился над столом, стараясь быть ближе к Наталье Никаноровне. Говорил шепотом.

Бабуля точно так же легла грудью на столешницу, а потом тихо, но с важным видом ответила.

– Не могу…

– Чего не можете?

– Говорить ничего не могу. Принцип невмешательства. Помнишь?

Я отстранился, глядя на бабку-демона с подозрением. Она издевается опять?

– Вы же, пока к гаражам шли, многое успели поведать. Но на самое главное – времени не хватило. Начали про книгу и человека.

– Там, Ванька, было настоящее, для которого 1941 год – это прошлое. Там можно. А здесь и сейчас ничего не имею права сказать. Это уже будет означать, что я напрямую влияю.

– Бл…ть. – Сказал с чувством. От души. Вложив в данное короткое слово все эмоции, которые испытывал в данную секунду по отношению к Наталье Никаноровне.

– А что поделаешь? – Бабуля развела руками и скромно улыбнулась.

– Я сейчас возьму стул и разобью его. – Сообщил ей спокойно, с такой же милой улыбкой на лице, – Потому что сил моих больше нету. На вас лично и на ваши тупые правила в частности.

– Это, ничего, Иван. Это не страшно. Хочешь бить? Бей. Не советую только по мне. А то ж могу не рассчитать, да в обратную двинуть. Не рукой, как ты понимаешь. Мне для того, чтоб тебе шею свернуть, даже тело не понадобится. Тебя потом вообще никто не починит. Это так, на всякий случай.

К счастью, вернулась Лиза. Иначе, не знаю, до чего бы мы с бабулей дошли. Я был просто в бешенстве. Что за идиотство?! Там она может говорить. Тут, блин, нет. Загребли! Замудохали!

– Вань, допивай чай. Постелила тебе. Как раз день отлежишься и ночь. Утром должно быть хорошо уже. – Девчонка была непривычно спокойна и мила.

Я взял чашку, а потом залпом опрокинул в себя чудодейственное пойло бабки-демона. Подумал, протянул руку, хапнул и ее порцию, проглотив следующим заходом. Хоть какая-то польза пусть будет. Затем развернулся и демонстративно, не говоря ни слова, ушел в комнату.

– Отлеживайся, псих истеричный. К вечеру Лизка зайдет. Полечит. – Крикнула Наталья Никаноровна мне вслед.

Я хлопнул дверью, подошёл к кровати, стянул штаны, гимнастёрку, и завалился в постель. Пошли на хрен со своими проблемами добра со злом. Буду спать.

Вырубился за пять минут. Видимо, травки у бабули и правда волшебные. Проснулся лишь под вечер от того, что вдруг почувствовал, как одеяло откинули чуть в сторону, приподняв его край. В это же мгновение, под бок скользнуло теплое, пахнущее чем-то очень вкусным, женское тело. Я сначала обалдел, спросонья не понимая, как реагировать. Ещё больше обалдел, когда Лиза, а это, естественно, была она, прижалась крепко, положила одну руку мне на грудь, потом вообще потянулась своими губами к моим. Но вот в этот момент решил, не буду ничего спрашивать. И останавливать не буду. Я же не идиот в конце концов. И не железный. Лечится, так лечиться.

Это было странно, но проснулся я в состоянии бодром и даже, наверное, чрезвычайно деятельном. Прилив сил ощущался во всем теле. Будто вообще не было этих дней лихорадки и жара. Правда, рядом оказалось пусто. В какой момент девчонка сбежала из-под моего бока, не заметил. Заснули под утро, но я лично спал, как убитый. А главное, в чем причина ее побега? Вроде, не обидел ничем. Наоборот. Иваныч был на высоте. В процессе нашего замечательного времяпрепровождения даже мелькнула мысль, ему так-то для столь обширных знаний лет маловато. Как бы подозрений не вызвать опять. Но очень уж хотелось, чтоб Лиза не пожалела.

Соскочил с кровати, помахал руками, присел пару раз. Все работает просто идеально. Никаких головных болей, проблем с горлом или вообще любых признаков простуды. Неплохо. Интересно, это вещи взаимосвязанные, состояние и то, что Лиза провела ночь со мной? Или реально дело в бабкином чае? Первая версия мне нравилась больше.

Вообще, если честно, не мог понять свои ощущения, хотя, они имелись в достаточно большом количестве.

Ну, во-первых, несомненно, было круто. И дело не в том, что девчонка исполняла что-то неимоверное. Наоборот. Профессионализмом там и не пахло. Сложно было не заметить, опыта у нее нет вообще. Никакого. К двадцати годам. Не знаю, как реагировать. Немного удивительно даже. Современные девицы ушлые чуть ли не со школы. Знают иной раз больше, чем взрослые тети и дяди. Интернет научит всему.

Но при своей неопытности, блондиночка была возбуждающе искренна в том, что делала и как реагировала на происходящее. Женщины в большинстве своем ошибаются, думая, будто нам принципиально важны размер груди, ее форма, упругость задницы и так далее по списку. Нет, ну, понятно, любим глазами, это несомненно. Желание возникает не с потолка, просто «потому что». Однако, в близости гораздо важнее то, как женщина ощущает себя. Насколько она свободна в том удовольствии, которое получает сама и даёт мне. Дело то не в этих стонах, к примеру. Хотя частенько бывало, не успел трусы стянуть, а она уже пугает соседей криками, будто ее сейчас планируют убивать. Херни какой-то начитаются, насмотрятся, подруг тупорылых наслушаются, тех, которые мнят себя лучшими любовницами вселенной, и думают, чем громче голосить, тем сильнее это будет возбуждать. По фигу, что ещё ничего не происходит. Главное – орать от души, подражая актрисам порно. Конечно, совсем когда тишина, тоже настораживает. Отбивает все желание. Хрен поймёшь, что вообще происходит. Может, спит человек. Мало ли. А я тут тычу что ни по́падя в разные места. Мешаю, так сказать, отдыху.

На самом деле, если серьезно, неважно, громко или тихо, важно, когда женщина делает это не по сценарию, а потому что ей реально хорошо. Это сложно сымитировать. Игру от настоящего мы, на самом деле, отличить умеем. Что бы там женщины себе не придумывали по этому поводу. Вот Лизоньке, без ложной скромности могу отметить, действительно было хорошо. К чему тогда это поведение? Могла бы остаться рядом.