"Фантастика 2024-42". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Алексеева Яна - Страница 75

Что и случилось.

Купол скомкался и, словно устав держать живую тяжесть пилота, полетел вниз.

Радость свободного полета не успела коснуться Малюкова, как ноги врезались во что-то твердое. Федосей охнул от боли. Вполне могло оказаться, что это была крупнокалиберная пуля, но тут же его приложило спиной обо что-то размером побольше пули и куда как более твердое, чем облако. Не соображая, что происходит, он машинально попробовал зацепиться и встать, но сверху обрушился парашют. Малюкова перевернуло, покатило по каким-то ребрам и снова бросило в бездну. Желудок, наполнившийся холодным воздухом, рванулся к горлу, но тут Федосея дернуло еще раз, и все кончилось.

Он висел, еще не вполне уверенный, что остановился. Несколько секунд приходил в себя тупо, без мыслей, глядя перед собой. Все случилось настолько быстро – огонь за спиной, прыжок, хлопок парашюта над головой, шальные пули, перебившие стропы купола, боль от удара, потом снова падение в бездну и резкий рывок, остановивший полет вниз, и далекая земля под ногами, что он понял только одно – он жив и висит, прицепившись к чужому дирижаблю.

Подняв очки на лоб, посмотрел вниз. Под ногами, не дальше чем в трех-четырех верстах, плыла каменистая турецкая земля. Ужас того, что уже случилось, сменился в Федосее ужасом того, что еще только могло произойти. Он висел под нижней палубой вражеского дирижабля, и любой из тех, кто увидит его сейчас, может легко отправить к земле, просто отцепив парашют. Несколько мгновений он ждал торопливых шагов над головой и тревожно-радостного крика, но, кроме моторного и пулеметного треска, ничего не слышал.

Обошлось…

Красвоенлет, пересиливая страх многокилометровой бездны под ногами, расстегнул парашютный замок, подтянулся и, перехватывая замерзшими пальцами стропы, пополз вверх. Ветер трепал над головой белый лоскут парашютного шёлка, стропы в ладонях гудели, словно струны гигантской мандолины, перекрывая рев моторов, а он лез, стараясь не думать, что раньше закончится – его силы или терпение невесть за что зацепившегося парашюта. В голове назойливо болталась мысль, что где-то там, над головой, с неслышным за гулом ветра и ревом моторов тихим треском расползается такой тонкий, такой невесомый парашютный шелк.

Рывок, еще рывок. Палуба нависла, словно поверхность моря, и Федосей, резким движением вскинув голову, вынырнул из-под неё, перекатился и встал на дрожащие ноги.

Тут бы сесть, прислониться к чему-нибудь, смахнуть пот со лба да выругаться так, чтоб кровь взбодрилась, потекла быстрее, только где там!

Едва ходившая ходуном грудь стала вздыматься чуть потише, Федосей дрожащей рукой расстегнул кобуру, огляделся… Совершенно пустая палуба упиралась в далекие горы. Чуть левее угольно-черной вершины Арарата в небе, располосованном расплывающимися черными полосками, кружили с десяток самолетов. Разобрать, кто там свой, а кто чужой, было невозможно. На Федосеевых глазах один из аэропланов беззвучно вспыхнул и, таща за собой черный хвост, покатился к земле. Пилот только кулаки сжал. Непонятно. То ли горевать, то ли радоваться…

Красвоенлет, спохватившись, обернулся.

И с другой стороны пусто. На душе стало легче. Кажется, эта палуба у них явно предназначалась для посадки аэропланов, а поскольку с начала боя прошло вряд ли больше двадцати минут и беляки еще не израсходовали ни патронов, ни горючего, то…

Попади он на верхнюю палубу, было бы гораздо хуже..

Пока ему везло. Может быть, и дальше удача от него не отвернется? Она хоть дама и легкомысленная, а любит инициативных и предприимчивых.

Ревевшие над головой моторы ясно показывали, где находятся аппараты, готовые к взлету. Только там незваный гость мог найти помощь. Надежды на чужие крылья у Федосея было больше, чем на собственный парашют. Оставляя себе единственный выход, он, встав на колени, отцепил шелк, проводив взглядом его падение. Теперь у него оставался один способ выбраться отсюда – улететь. Причем улететь «по-тихому».

С легкой заминкой рука отпустила застежку кобуры. В очках-консервах, шлеме и кожаном реглане его скорее примут за своего. Может быть, и прорываться с боем никуда не придется. Он глубоко вздохнул – выдохнул, вздохнул – выдохнул…

Спокойствие и сосредоточенность. Ну и естественность, конечно…

Не торопясь, дошел до лестницы и так же неторопливо полез вверх, по-хозяйски твердо ставя ноги на железные ступени.

Первое, что бросилось в глаза, – люди. На верхней палубе, под трепетавшим на ветру «юнион джеком», царила деловитая суета – пилоты и механики занимались своей работой – катили баллоны со сжатым воздухом и тележки с заправленными пулеметными лентами, ковырялись в моторах, готовились к вылету. За шумом двигателей почти ничего не было слышно – люди привычно объяснялись знаками, но Федосей и не рассчитывал разжиться тут военными тайнами – ноги бы унести…

Стараясь не показывать любопытства, оглянулся. Все тут было примерно как на «Товарище Троцком» – ряд аэропланов стоял справа, освобождая место для взлета. Колеса воздушных машин сжимали колодки. Сейчас механики возились у переднего, готовя машину к вылету – от него уходила пустая тележка из-под огневого запаса, а навстречу ей быстро шагал пилот. Вот она, удача!

Федосей зашел за самолеты и, пригибаясь, чтоб не задеть крылья, нависшие над трехверстной пропастью, заспешил к переднему биплану. План был прост, как революционный лозунг «Даешь»! – оглушить пилота, занять его место и улететь, пока тут не сообразят, что к чему. В этой суматохе у него были неплохие шансы провернуть все так, чтоб убраться отсюда целым … Были! Только бы немного везения и чуть-чуть удачи!

Из-за хвоста он увидел, как пилот приподнялся в кабине и крутанул в воздухе рукой. Мотор взвыл, тугая струя ветра отбросила полы Федосеева реглана назад, обожгла холодом щеки, а аэроплан, вздрагивая крыльями, медленно тронулся вперед, разворачиваясь на взлет.

Пора!

Федосей вскочил на крыло, ухватился за расчалку и, хватанув ни о чем не подозревающего пилота за воротник, со всех силы потащил на себя, вытаскивая из кабины.

Сил бы у него хватило, но подвел воротник. Кусок бараньей шкуры затрещал перепрелыми нитками и остался в руке красвоенлета. От этого чудовищного усилия Федосея чуть не снесло с крыла, но тут очнулся англичанин.

Он заорал от неожиданности и сам подскочил с места. На мгновение оба замерли – летчик с разинутым в крике ртом и Федосей с чужим воротником в руке…

За шумом и грохотом их, конечно же, никто не услышал, но зато Федосея теперь заметили механики. Оба, еще не понимая, что происходит, замахали руками и затрусили за аэропланом, а тот уже развернулся и, набирая скорость, рвался к концу палубы, спеша вернуться в родную стихию.

Англичанин от неожиданности не схватился за пистолет, а достал незваного гостя прямым в челюсть.

От удара Малюкова отбросило на крыло, и неуправляемый самолет завалился, срываясь со стартовой платформы вниз и входя в последний в своей жизни штопор… От этого движения биплан крутануло, и англичанин, не удержавшись в кабине, вылетел на крыло, сбивая цеплявшегося за расчалку красвоенлета…

Обнявшись, они сорвались в бездну…

…Считается, что ночь – не лучшее время для прыжков с парашютом.

И это, безусловно, так.

Однако выбирать не приходилось. Точнее, выбор был, но весьма условный. Выброситься можно было бы и днем, но при этом слишком была высока вероятность долететь до земли только в виде трупа. Два аэроплана, что летали сюда с наблюдателями на борту, вернулись просто чудом. Как говорили сведущие люди, столько дыр в одном самолете, сколько они привезли отсюда, просто не могло поместиться… Если уж даже на подступах большевики так охраняют свои секреты, что с ним не могут справиться регулярные части, то уж самый центр секрета они должны охранять еще крепче.

Пилот взмахнул рукой. «Приготовиться!»